Пролог: Рожденный на Земле - Андреев Николай Ник Эндрюс - Страница 40

– Перерыв, ленивые ублюдки! – выкрикнул Брук. – Вылезайте из канавы и идите на водопой.

О Норквиле надо сказать особо. У коренастого аланца, видимо, был комплекс на почве низкого роста. Брук не выносил высоких людей и постоянно к ним придирался. Бил рабов охранник чаще всего по ногам. Ну, а когда бедняга падал на колени, охранник набрасывался на него с кулаками. В жестокости Норквил ничуть не уступал своему начальнику.

К концу дня аланец буквально свирепел. Уставшие пленники работали гораздо медленнее, чем утром, и это вызывало ярость у надзирателя. На невольников обрушивался град ударов и ругательств. Не стояли в стороне и помощники Брука.

Положив лопату, Андрей с трудом вскарабкался по крутому краю канала. Рядом пыхтел и скатывался вниз пятьсот четырнадцатый, мужчина лет сорока. Юноша протянул рабу руку и вытянул его наверх. Они неторопливо двинулись к небольшой тележке с металлической цистерной. Сюда же брели и остальные пленники. Охранники, небрежно помахивая хлыстами, внимательно наблюдали за невольниками.

Открыв кран, раб в синей униформе наливал воду в пластиковые кружки. Мутная, теплая жидкость отвратительно пахла, но выбирать не приходилось. Жажду нужно обязательно утолять. Волков залпом осушил емкость и снова занял очередь. За время перерыва пленники успевали выпить по три кружки. По объему что-то около литра. На пять-шесть часов этого хватало.

– Все! Закончили отдыхать, – произнес Норквил. – Теперь меняетесь орудиями труда.

Андрей тяжело вздохнул. Идти первым удовольствие не из приятных. Дело в том, что невольники произвольно разбивались на пары. Один дробил мотыгой крупные камни и твердую породу, а второй, выгребал грунт из канавы. Работать лопатой считалось более легким занятием.

– Побыстрее, побыстрее! – не унимался Брук. – Мое терпение иссякает.

Как только замелькали хлысты, пленники ускорили шаг. Волков пытался увернуться от удара, но не успел. Острая боль пронзила левое плечо. Подросток взвыл и невольно прогнулся вперед. Через несколько секунд мальчик спрыгнул в траншею. Андрей взял мотыгу, поднял ее над головой и с силой опустил на торчащий из земли булыжник. Раздался глухой, надрывный треск. Камень раскололся пополам. Получилось удачно. Теперь надо подцепить острием обломки и вытащить их наружу.

Сзади тихо бурчал пятьсот четырнадцатый. Юноша обернулся и посмотрел на мужчину. Лицо невольника раскраснелось, на шее вздулись жилы, в глазах неимоверная усталость. Бедняга на грани. Волков сразу вспомнил третью декаду своего пребывания в лагере. Она стала необычно «урожайной» на покойников.

Сначала прямо в канаве умер триста девятый. Тестианец наклонился к лопате, покачнулся и беззвучно рухнул лицом вниз. Высокий темноволосый надзиратель принялся пинать раба ногами. Болван. Пленник уже отмучался. Спустя полчаса пришел врач и констатировал остановку сердца. Труп триста девятого закопали неподалеку от канала. Ни могильного холмика, ни надгробной плиты, ни креста. Родственники никогда не узнают, где похоронен несчастный невольник. Человек просто исчез.

Более страшная судьба ждала четыреста сорок восьмого. Мужчина провел в рабстве почти пять лет. Все бы ничего, но у аластца обострилась почечная болезнь. Покупать рабу лекарства никто, естественно, не собирался. Дарнели пошел по проверенному пути. Если от пленника нет толку, значит, его необходимо прикончить.

Возле столовой невольник столкнулся с одним из охранников. Беднягу тут же обвинили в нападении и поволокли к столбу. Мерзкий, пошлый фарс. Прежде чем повесить, аластанца, безжалостные выродки выбили рабу зубы и сломали челюсть.

Ну, а спустя два дня покончила с собой изнасилованная пленница. Мужчины и женщины крайне редко пересекались. Они даже питались по сменам. Невольницы из серой группы трудились в поле и на овощных плантациях. Устав от постоянных надругательств рабыня кинулась под уборочный комбайн. С тех пор пленников близко к машинам не подпускали. Немного поумерили пыл и надзиратели. Потеря трех невольников в течение декады вряд ли понравилась Крейну.

Сириус медленно клонился к горизонту. Лучи белого гиганта уже не так обжигали кожу. Утерев пот со лба, Андрей снова схватился за рукоять мотыги. Длительная пауза недопустима. Хорошо если охранник разразится гневной тирадой, а то может молча приложиться хлыстом. Резко поднять орудие труда подростку не удалось. Силы явно на исходе. В коленях появилась неприятная дрожь. Еще хуже состояние у пятьсот четырнадцатого. После обеда мужчина работал мотыгой и теперь едва стоял на ногах. Но вот Норквил взмахнул рукой и крикнул:

– Заканчиваем, уроды! Построение через пять минут. И не злите меня...

Последняя фраза была лишней. На угрозы Брука пленники давно не реагировали. Негодяй все равно кого-нибудь ударит. Главное – открыто не возмущаться. Невольники не спеша выползали из канавы и плелись к пыльной грунтовой дороге. До лагеря им топать километра четыре. На это уйдет не меньше часа. И как бы надзиратель и конвоиры не вопили, быстрее не получится.

Вскоре колонна двинулась в путь. Плечи у рабов опущены, спина сгорблена, голова болтается из стороны в сторону.

Разговаривать пленникам категорически запрещалось, и потому слышалось лишь шарканье стертых ботинок.

– Веселее, веселее! – иронично воскликнул Норквил. – Еле плететесь. А ведь ужин стынет.

Разнообразием шутки мерзавца не отличались. Нечто подобное аланец болтал каждый раз. Наверное, он казался себе необычайно остроумным. Не обращая внимания на реплики Брука, Волков брел где-то в середине строя. В мозгу одна мысль – поесть и упасть на деревянные нары. Сон – лучшее лекарство. А завтра мучения начнутся снова. Только смерть освободит невольника от каждодневного каторжного труда. Но такой финал жизни юношу никак не устраивал.

Решетка с противным скипом закрылась, щелкнул электронный замок. Поправив кобуру бластера, охранник направился к стулу. Рабы медленно разбрелись по бараку.

– Паршиво выглядишь, – вымолвил Лейдл, подходя к Андрею.

– Ужасно вымотался, – произнес подросток. – То ли сложный участок, то ли...

– Терпи, – оборвал Волкова корзанец. – Если дашь слабину, тут же очутишься на столбе.

– Знаю, – сказал юноша, садясь на жесткий настил. – Но у любого человека есть предел.

– Чепуха, – возразил Ален. – Прояви хитрость. Бери на лопату поменьше, маши ею пореже.

– Надзиратели не дураки, – проговорил Андрей. – Они прекрасно все видят. Глаз наметанный...

– Лучше получить поперек хребта хлыстом, чем сдохнуть в канаве, – философски заметил Лейдл.

– Пожалуй, – согласился подросток. – Попробую применить твой совет на практике.

– Поверь, не пожалеешь, – улыбнулся корзанец, размещаясь напротив Волкова.

Юноша искоса посмотрел на товарища. Вытянутый овал лица, мягкий подбородок, маленький чуть вздернутый нос, слегка прищуренные серые глаза. Красавцем Ален не был, но в обаянии ему не откажешь. В любом обществе молодой человек являлся душой компании. Впрочем, тяжелая, изнурительная работа отразилась даже на Лейдле. Корзанец сильно похудел, щеки провалились, а губы потрескались и кровоточили. Да и признаться честно, задорный блеск в зрачках, заметно поугас.

– Как не крути, а долго здесь не протянешь, – после паузы вымолвил Андрей. – Тех, кто гнет спину в траншее больше шести лет, можно пересчитать по пальцам. Как правило, это крепкие здоровые мужики. Но и они понемногу сдают. Серая группа обречена на вымирание. Ни малейших шансов на спасение. Если мы не надорвемся в яме, нас прикончат ублюдки Дарнели.

– У тебя есть предложение? – поинтересовался Ален.

– Да, – кивнул головой подросток. – Надо бежать. И чем быстрее, тем лучше.

– Великолепно, – иронично произнес Лейдл. – Поведай мне свой гениальный план.

– Его пока нет, – ответил Волков. – Но я пытаюсь придумать...

– Не пытайся изображать из себя самого умного, – сказал корзанец, пододвигаясь к юноше. – За время существования лагеря отсюда еще никому не удалось вырваться. За исключением некоторых счастливчиков, которых разыскали и выкупили родственники. Но это настоящее чудо.