Балтийский форпост - Малыгин Владимир - Страница 61

Заодно и за разгром разбойничьей ватаги какое-никакое вознаграждение получу. Может быть…

А может быть, и нет! Думается, что никто мне не станет платить ни за этих обнищавших вкрай холопов, ни тем более за разгром какой-то непонятной шайки!

Опять же, стоило только посмотреть в глаза измождённым детишкам, как все сомнения прочь отрезало! Бабы же… А что бабы? С ними всё и так понятно.

Так что никуда я не стану возвращаться, не желаю тратить время на подобную ерунду. У меня трофеи есть, и их мне достаточно. Да и кроме жителей деревушки есть среди пленников и другие людишки. Торговые в основном. Ну и те, кто им ранее служил и прислуживал. Уж не знаю, для какой цели разбойники их всех в плену держали, за-ради выкупа, может быть, но хватало и тех и других. Да на количество лодок только можно было глянуть, как масштабы разбоя становились понятны. Вот эти все и откупились за свободу. И за свои товары, кто их смог найти.

Где нашли? Так за домишками обнаружилось продолжение поселения в виде двух таких же приземистых, но на удивление весьма длинных хозяйственных построек. Уж на что они нужны были деревенским, если ни скота, ни птицы мы не обнаружили, не знаю. На вырост если только? И вот эти постройки как раз теми товарами и были забиты почти доверху. Бочки и кадушки – малые, большие и вообще огромные, что только четверым мужикам и под силу перекатить или перенести. Короба, сундуки, лари, корзины различной вместимости. И прочее, прочее, прочее…

В первый момент обрадовался такой находке, глаза разбежались даже. А когда считать стал, тогда восторг и поутих. Мало что из всего этого разнообразия подходило под мои нужды.

Вот кое-что из этого добра торговцы и выкупали. Само собой, не по рыночной цене новгородского торга, а по демпинговой, договорной. Наглеть и наживаться не хотелось на этих бедолагах. Да и большая часть всё равно оставалась невостребованной. То ли хозяева уже канули в Лету, то ли ещё по каким-то причинам. Но факт остаётся фактом. Поэтому кое-что всё-таки отобрал для собственных нужд. Больше, чтобы место на корабле не пустовало. А всё остальное предложил приобрести тем же торговцам.

Откуда у них деньги взялись? Нет, найденную у разбойников казну не собирался ни с кем делить! То, что с боя взято, то свято! По-другому поступили. Как тут принято. Товары отложили, оценили, итоговую сумму на бересте накорябали да и разбежались в разные стороны. За кораблики и лодочки тоже, кстати, деньгами в виде берестяной писульки взял. Даже свою побитую плоскодонку обменял на тот самый крепкий баркас! И доплачивать не пришлось! Еще бы кто посмел с меня деньги брать после такого…

А вот струг осмотрели с Семёном и Мокшей и после короткого, но жаркого спора решили его хозяевам оставить. Ни к чему он нам.

За долги не беспокоился, не принято в таких делах здесь обманывать. К тому же такие берестяные грамотки сейчас обыденность, ими частенько на торгах расплачиваются во взаимных расчётах. Так что своё я всё равно с торговцев рано или поздно получу.

И холопить этих людишек под себя тоже не захотел. Новгородские ведь они, не абы чьи. Свои вроде бы как. Но предложить пойти под свою руку предложил, не без этого, врать не буду. Но безрезультатно, как и ожидалось. Новгородские же они, говорю, значит, местные. А Новгород – вот он, рукой до него подать, всего в паре дней неспешного, по моим меркам, пути.

За всеми этими хлопотами дело шло медленно. Не успели разобраться, как уже и вечер наступил. На ночь глядя выходить в реку не было никакого желания. Да и зачем? Чтобы уже там вскоре искать подходящее место для ночлега? А тут вот оно! И искать ничего не нужно.

Негоже было оставлять тела без погребения. Пусть они и разбойнички, но всё равно души православные. Почти у всех кресты на груди обнаружились. А кто без крестов оказался, так что же? Отдельно их, что ли, складывать? Ни за что! Всех в общую яму!

Сначала хотел к этому нелёгкому делу припахать всех местных, а потом посмотрел, как тужатся эти доходяги, да и отрядил в помощь дружинников. Единственное, так это пришлось покойников переносить подальше от воды. Там и общую могилу вырыли. Чтобы весенними паводками не размыло и стоков в реку не было. Нечего людей травить.

Ну и еду, что вечернюю, что утреннюю, местным бабам готовить не доверили. Всё сами. Так оно вернее будет. А вот продуктами воспользовались трофейными. Пока они не испортились и можно было смело в дело пустить.

Дальше – в путь-дорожку. По воде, по волнам. Сначала речным, а потом и морским. Переживал и беспокоился о волоке невском не один я, но и почти вся моя команда. Но и это преодолели с помощью божьей и чьей-то матери. Хотя ругань в этом времени понятие относительное, до мата, принятого в моём времени, здесь ещё не дожили и, надеюсь, не доживут. А те словечки, что слышал, так они даже у нас, там, матерными не являются. По крайней мере, так словари учат.

С понятным всем нетерпением ждали своей реки. Когда вдалеке устье Наровы увидели, тогда и поняли, что дома. Но расслабляться не стали. Все помнили, как нас даны поджидали. Но на этот раз судьба играла на нашей стороне, поэтому и море было чистым и спокойным, и ветер дул в корму, и погодка радовала.

А уж когда в свой затон вошли, когда увидели, что и здесь всё спокойно и никто не нападал на нас за время нашего отсутствия, тогда вообще хорошо на душе стало. А то ведь тревога все последние дни грызла и покоя не давала. И не мне одному, а всем нам. У каждого ведь семья есть. Ну, почти у каждого…

Встречали нас с помпой! Мало того что работяги на верфи обрадовались, так ещё и народ с близлежащей округи набежал. Гомону было…

А я всё в сторону крепости косился. Так-то ранее крест церковки нашей над всеми строениями возвышался, а сейчас над ним флаг какой-то висит. Что за флаг, понять не могу, ветра-то нет, не развевается он! И спрашивать невместно. А рассказать никто из набежавших не удосужился, не сообразили.

Людей поприветствовал да и домой направился. Алёна, поди, заждалась, все глаза проглядела…

Вот только гостей мне не хватало! Не успел насладиться встречей после долгой разлуки с любимой женой, как с верхнего форта, что у порогов поставили, посыльный прибежал. И почему-то не на лошади, а на своих двоих примчался.

– Боярин, обоз большой к берегу подошёл! Чуть выше порогов остановились! – докладывает, а сам задыхается от долгого бега. – Переправляться на нашу сторону не собираются!

– Что за обоз? Чей? Кто хозяин? – пришлось уточняющие вопросы задавать: посыльный то ли не сообразил сразу обо всём доложить, то ли запыхался и ещё не отдышался после бега.

– Так это… – громко сглотнул тягучую слюну дружинник, а сам глазами бегает. То на Алёну посмотрит, то на стол косится.

Проследил за взглядом, усмехнулся понимающе:

– Иди уж, испей кваску, промочи горло.

Дружинник на ходу умудрился каким-то образом поклониться куда-то в пространство между мной и Алёной, бормотнуть что-то благодарственное и неразборчивое, в несколько длинных шагов достичь стола и подхватить кувшин с напитком. Ни о какой кружке и речи не шло! Не до подобных мелочей! Присосался прямо к горлышку! Да так, что даже захлебнулся хлынувшим в горло пенящимся потоком! Две тонкие струйки так и потекли вниз по бороде на грудь.

Но не оторвался от напитка, не смог бросить утолять жажду. Сумел задавить в груди кашель, содрогнулся пару раз обтянутыми в кольчугу плечами и шумно допил содержимое кувшина несколькими большими глотками.

– Уф-ф! – Стукнул кувшином по столешнице, с наслаждением вытер пальцами пышные усы, провёл ладонью по бороде, собирая в горсть натёкшую влагу. С сожалением заглянул в опустевший кувшин, вздохнул горько и не удержался, облизал мокрую ладонь, склонил голову в вежественном поклоне. – Благодарствую!

– Напился? Докладывай подробно!

– Обоз большой! Только мы со стены форта насчитали три десятка возов. А сколько за ними не увидели? Встали на том берегу, сразу же повозки принялись в круг сбивать! И лошадей внутрь завели! – Дружинник замолчал, ещё раз провёл пальцем по усам и подытожил: – Словно обороняться от кого-то готовятся!