Победив, заточи нож - Тюрин Виктор Иванович - Страница 2

Местные органы государственного управления, в свою очередь, благодаря королевским ордонансам, постепенно забирали права управления у сеньоров-землевладельцев над ремесленниками и крестьянами, жившими на их землях. Впрочем, феодалы тоже перестраивались, стараясь получить, или лучше сказать, купить, высокие государственные должности, так как даже король не всегда имел возможность сразу назначить на важнейшие посты в местном управлении своих людей. Именно в таких случаях в руках аристократов и вельмож концентрировалась вся власть, дававшая им определенную независимость от правительства. Вся эта подковерная борьба, естественно, замедляла создание централизованного государственного аппарата, но сам процесс отменить не могла. Каждый королевский домен был разделен на почти равные административные единицы, которыми управляли бальи, чиновники, назначавшиеся королем. На них было возложено общее управление, сбор налогов, наблюдение за деятельностью административно-судебных органов. Ему также подчинялся прево, обладавший судебной и фискальной властью. На юге Франции реконструкция государственного аппарата шла слабее, так как главами южных округов (их чаще всего называли сенешалами) являлись представители местной знати.

Правительство также усиливало свой контроль и над городами – коммунами. Помимо административного управления и суда коммуны имели право издавать постановления, обязательные для горожан. Выборный орган городского самоуправления – городской совет – состоял из выборных людей и мэра. Ими, как правило, были влиятельные и состоятельные горожане.

Крестьянство по-прежнему находилось под властью «своих» сеньоров, сохранивших хотя и довольно ограниченные, благодаря королевским законам, полицейские и судебные правомочия. Сеньоры контролировали деятельность органов общинного самоуправления схода и его исполнительного органа – синдика, состоявшего из наиболее зажиточных крестьян. Синдики ведали внутренними делами общины, включая раскладку податей и повинностей.

Вывалив на меня массу информации, правда, отменно изложенную, разбитую по темам и снабженную соответствующими примерами, он замолчал. Судя по гладкости речи, ему уже доводилось читать подобные лекции не один раз.

– Все понял? Если нет, задавай вопросы.

– Понял, что наш король хочет правильно и справедливо управлять страной, но только не через вельмож, а через чиновников, которых назначает сам или его доверенные люди.

Насмешка на лице Дюваля сменилась задумчивостью. Теперь он не смотрел на меня, как на деревенского дурачка, а вместо этого на его лице читался интерес к слушателю.

– Хм. Действительно, понял. Думал тебе разжевывать придется… Ладно. Подведем итоги.

Как оказалось, еще отец нынешнего короля Карл VII отменил сбор тальи (земельного налога) отдельными крупными сеньорами. Вместе с этим он запретил феодалам устанавливать новые косвенные налоги. Когда на трон сел его сын, Людовик XI, он отнял у феодалов право чеканить собственную монету. Короли лишали феодалов и их традиционной привилегии – вести частные войны, и лишь отдельные крупные феодалы сохраняли свои независимые армии, которые давали им некоторую политическую автономию (Бургундия, Бретань, Арманьяк). Существенно ограничилось законодательство вельмож, с помощью которого бароны и графы творили на своих землях суд и расправу, а вместо этого расширился круг дел, составлявших «королевские случаи» и теперь попадавшие под юрисдикцию королевских чиновников.

Его короткий и лаконичный рассказ, как независимого эксперта, в очередной раз подтвердил вывод, сделанный для самого себя: для средневекового короля у Людовика XI довольно современный взгляд на государство и право.

– Все понятно?

Я кивнул.

– Тогда продолжим.

Начал он с того, что объяснил, кто платит налоги, а кто от них освобожден. От уплаты налога, как оказалось, были освобождены дворяне, духовенство, должностные лица королевской администрации, солдаты и офицеры, профессора и студенты университетов, а также некоторые вольные города (в том числе Париж). Основные налоги, поступавшие в казну государства, это был прямой налог – сбор под названием талья. Тальей облагались земли, замки, деревни. Этот налог ежегодно устанавливался королем и должен был выплачиваться теми, кто не принадлежал к церкви или к дворянству, вот только способы сбора налога и расчета налоговых обязательств различались в разных частях страны. Например, город покупал коллективное освобождение для всех живущих внутри городской стены или не дворянин освобождался от тальи, являясь королевским служащим. В некоторых провинциях, в частности, в Дофине, освобождение дворян от налога было привязано к землям, столетия назад зарегистрированным как «благородные», а не к людям. Если дворянин владел «неблагородной» землей, он должен был платить талью из расчета оценочной стоимости собственности, вот только дворяне или богатые землевладельцы не торопились его платить и старались находить способы уйти от налога.

Вторыми по величине в средневековой Франции были косвенные налоги – акцизы на продукты питания или изделия ремесленников. Сюда входили таможенные и дорожные сборы, а также городские ввозные пошлины. Остальные налоги поступали из разных источников. К примеру, чтобы заниматься некоторыми профессиями и видами торговли, перед началом работы было необходимо заплатить своего рода вступительный взнос. Или это мог быть налог с продаж, который собирали в Париже (такая рента называлась ратушной). Одним из важнейших источников дохода – совершенно нетипичным для современного государственного управления, являлось создание и продажа государственных должностей, прежде всего внутри судебного и финансового аппаратов монархии. Должность одновременно давала владельцу и престиж (как, например, судебная), и привилегии в форме освобождения от налогов, а иногда и дворянский статус. К этому добавлялась возможность получать деньги неправедными путями по факту исполнения своих обязанностей. Взятки в среде судей и сборщиков налогов были распространены, по сути, поголовно. Кроме того, такую должность можно было продать.

Мало что в стране вызывало столько ненависти и отвращения, как система сбора налогов, так как при взыскании налогов королевские чиновники часто прибегали к жестокому принуждению. Они отбирали скот, землю и другое имущество даже у тех злополучных крестьян, которые не могли заплатить по не зависящим от них причинам: из-за плохого урожая или природных катаклизмов, причем возможности что-либо обжаловать просто не существовало. Каковы бы ни были источники налогов, все деньги, прежде чем достичь королевских сундуков, проходили через множество рук, что давало возможность нечистым на руку людям воровать государственные деньги. Когда средства, собранные на местах, оказывались в региональных королевских казначействах, разбросанных по всей стране, из них сначала забирали средства на жалованье местным чиновникам и расквартированным в районе войскам. После этих вычетов оставшееся (если что-то вообще оставалось) попадало в центральное казначейство в Париже. Такая несовершенная система сбора налогов порождала море возможностей для коррупции, растрат и задержек. Гневные обвинения в мошенничестве и воровстве в адрес королевских чиновников, финансистов и сборщиков налогов можно было услышать от каждого человека.

Лекция о налогах затянулась надолго, к тому же было много специфической информации, которую мне не всегда удавалось схватывать, хотя Дюваль и старался говорить как можно проще. Также сбивали с толку множество примеров и ссылок на принятые законы, королевские ордонансы и эдикты.

– Я не зря спросил: грамотный ли ты? Возьми эту книгу. Там закладка, начинай читать с начала страницы.

С горем пополам я осилил страницу, на которую у меня ушло, наверно, минут семь-восемь.

– Расскажи, что прочитал.

После моего краткого и далеко не точного пересказа наставник строго и недовольно сказал:

– Плохо. Думал, сам почитаешь. Ладно. Встречаемся завтра с утра, в то же самое время.