"Фантастика 2024 - 156". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Залата Светлана - Страница 46

Лильен раньше не притворялась спящей. Босиком или в тихих мягких тапочках она беззвучно скользила по личным апартаментам певицы, наводя порядок, считывала перечень дел на завтра с электронного блокнота — и шла в свой уютный маленький «мертвятник», полежать в отключке до 05.00, когда надо будить хозяйку и нежно — «Детка, о встрече с Мак-Клайдом тоже можно сказать НЕЖНО, чтоб не трепать мне нервы!» — напоминать о предстоящих визитах, репетициях и раутах. Режим мышления она ночами не использовала — незачем. Поставить себя на таймер — и лежать… без снов, без мыслей, как лежит ковер в скатке или мясо в морозильнике. Лишь однажды она задумалась о команде 101 — перед тем, как хозяева возили ее на тестирование. Как это будет — полное самостоятельное отключение?.. Набрать 101 — и ни зрения, ни слуха, ничего. А роботехник с порта под ключицей входит в покоящийся мозг, прозванивает связи, проверяет память, вычищает вирусы. Сама ты вернуться не можешь, разум тебе возвращает роботехник.

Сейчас ей это казалось ужасным. Никогда, никогда — повторяла она на манер заклинания. Я не отдамся им по доброй воле. Только «Взрыв»… если нет другого выхода. Дымка сделала «Взрыв», а до нее — Чайка, Чехарда, другие парни и девчата. Значит — можно. Это последнее оружие двенадцатой расы — отказ от мира, который хочет снова сделать их безмозглыми, холодными, бесчувственными куклами. Лучше умереть, чем быть вещью и жить по вложенной программе.

По таймеру — двух суток не прошло, как она стала человеком, а сколько она узнала нового и интересного! Она, как равная, знакомилась с людьми — и они не были для нее одинаковыми; одни нравились, другие настораживали, третьи удивляли. Не успела она приглядеться к Гребешку, как появился Звон, такой чудной, а с ним — странный, пока еще загадочный и таящий в себе массу неожиданностей мир улиц Города… Нет, пожалуй, не надо со Звоном заигрывать. То, что он рассказывал ей, очень уж похоже на сказки Гильзы о принцессах; что-то в его словах сквозит такое… выдуманное. Но она ему нравится, это уж точно. Иначе стал бы он за ней так увиваться! И это тоже странно — эта любовь. У Эмбер что ни песня была — то любовь, а что это, как оно выглядит — неясно. Поцелуи, объятия, взгляды — это все внешнее, а что в это время происходит внутри человека, в мыслях?.. То парень за девушкой ходит хвостом, а то наоборот. Главное для них — любить, говорить, видеть друг друга. И никакой выгоды, одно расстройство, слезы и терзания в разлуке. Странно, как странно… надо это исследовать, понять… Что такое — «любить»? например, люблю ли я Эмбер? Да, наверное. Она хорошая, хотя порой и резкая. Любимый — тот, кто для тебя хороший. Но я бы не стала просто так, без команды и по собственной инициативе, целовать ее. Значит, я недостаточно ее люблю. Может быть, любовь имеет свои степени, уровни влюбленности? Скажем, как голос — шепот, тихий голос, нормальный, громкий, крик…

— СПИ, — в шутку приказала лежавшая с ней Косичка, — СПИ СЕЙЧАС ЖЕ!

— Я ДУМАЮ О ЛЮБВИ.

— ООО, КАК ТЫ ЗАГОВОРИЛА!.. ОН ТЕБЕ СИЛЬНО НРАВИТСЯ?

— МНЕ КАЖЕТСЯ, Я ПОКА ЕГО СЛАБО ЛЮБЛЮ, — не разобравшись в своих чувствах, Лильен решила быть сдержанной в оценках и не спешить с выводами. — НО ГОВОРИТЬ С НИМ ИНТЕРЕСНО. МНОГО УЗНАЕШЬ.

— НУУ, ЭТО НЕ ТО… ЛЮБИМЫЙ — ЭТО НЕ ИСТОЧНИК ИНФОРМАЦИИ, ЭТО…

— ЧТО — ЭТО?

— В ОБЩЕМ, НАДО НА НЕМ СОСРЕДОТОЧИТЬСЯ. ПОЧАЩЕ О НЕМ ДУМАТЬ — КАКОЙ ОН КРАСИВЫЙ И МИЛЫЙ. И ОН ПОСТЕПЕННО ПОНРАВИТСЯ.

— ЗАЧЕМ ОНИ НАС ЛЮБЯТ? — перебила ее Лильен. — КАКОВА ИХ ЦЕЛЕВАЯ МОТИВАЦИЯ?.. ОТВЕТЬ!

Косичка зафонила, словно ее радар с ума сошел. Возможно, это был смех, а может — замешательство. Она перешла на акустическую связь — то есть на шепот.

— Ишь ты… Это у них от природы; Иисус-Кришна-Будда им так велел — ну, и чтоб людская популяция не сокращалась.

— Я знаю — но функция воспроизводства для них не главная, раз они ею пренебрегают? Любовь важней?

— Куда как важней!.. Это… сама прикинь — в Городе сто миллионов народу, а ты видела, чтоб они на улицах все разговаривали между собой, смеялись?.. Нет? То-то же. Их слишком много, чтоб жить, как мы, в семье. Они все разные и боятся друг друга — вдруг этот другой обидит, не поймет, оскорбит. А пообщаться хочется. И чтобы собеседник или там партнер был честный, добрый и красивый. Вот они и мучаются — и хотят с другим быть ближе, и страшно им. И если найдется такой человек, что подпустит к себе и кусаться не станет, они просто счастливы. Это называется — дружба. Это вроде начала любви.

— А потом, — зловеще зашептала Гильза со своей постели, — они целуются и обнимаются, чтобы быть ближе некуда, как вы сейчас. Кончайте там шептаться, Рыбака разбудите. НАШЛИ ВРЕМЯ ТРЕПАТЬСЯ…

— ЖИТЬ НАДО, КАК В ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ, — ВЕДЬ МЫ ЖИВЕМ В ЛАБИРИНТЕ СМЕРТИ, — отбрила Косичка сестру и, чтоб той стало скучно, обвила Лильен руками за шею и звучно поцеловала ее. — Ты никогда со Звоном не целуйся, чтобы он не понял, кто ты, — а со мной можно.

Для Лильен это было почти откровением; это не сценическая имитация, не запись клипа хозяйки, когда та двадцать дублей кряду целовалась с изящным напарником, а потом ругалась, пока визажист поправлял губы, — это произошло с ней самой, вне программы, вдруг, по непонятному порыву Косички; сенсоры зарегистрировали параметры необычайного прикосновения, но сумма ощущений была сильнее цифр, и данные ЦФ-6 слились в эмотивном блоке мозга в новое чувственное понятие, даже — радостное открытие.

— Еще раз, пожалуйста, — попросила она. — Повтори. Это приятно.

— Теперь ты, — улыбнулась Косичка.

— НАЧАЛОСЬ, — угрюмо помаячила радаром Гильза, перекладываясь с боку на бок, к ним спиной; тут и Рыбак со стоном заворочался, а Чара предостерегающе приподнялась на локте.

— ТССС. ОН МОЖЕТ ПРОСНУТЬСЯ.

Ночь наполнила Город прохладой и тьмой; с заходом Стеллы и появлением звезд в Городе стало меньше злобы и непонимания, которые держали людей на дистанции — одни люди похорошели оттого, что спали, другие — оттого, что ночь позволила им, не тая свою любовь, быть щедрыми и нежными. В Городе, похожем сверху на огромный плоский ячеистый нарост на теле планеты, царили покой и любовь — как мало времени отводит жизнь на то, о чем мечтают люди!.. Но напряжение дня не схлынуло — оно лишь отступило, попятилось перед властной поступью ночи, спряталось в своих укрытиях; суета дня из живого шевеления стала движением машин на автострадах, образов на экранах, а иногда совсем уходила в мертвый цифровой мир сетевых сигналов — и операторы на третьем этаже корпуса в Баканаре словно вросли в машины, слились нервами с перчатками и шлемами, ушли в переплетение оптических и электронных кабелей; тела их лишь слабо двигали пальцами, а души витали в виртуальном подпространстве Города, порой взлетая в заоблачный мир и вновь обрушиваясь со спутниковых антенн вниз, в базы данных и узловые системы в поисках тайных коммутаторов Банш и маньяка, называющего себя F60.5. Глаза лейтенанта Чака Гедеона, став тысячеглазым пучком, пристально изучали этот подозрительный Город — и только тайна молчания пока хранила своевольных кукол от слов: «Группа усиления — по машинам! „Морион“ и „Сардар“, взлет сразу после погрузки!» Ночь была готова ворваться в день гулом «флайштурмов»…

Вновь Стелла осветила восточный фасад здания «Антикибера», и блестящий корпус с ровными насечками этажей стал темнеть — автотонировка стекол срабатывала на освещенность, оберегая сотрудников Хиллари от переутомления глаз. Но лейтенант Бахтиэр и психолог Шуань, подлетавшие к строению на ротоплане с запада, видели дом зеркально-голубым, каким он был ночью.

Нежно-платиновый, белобровый, с белыми бачками, очень гладкошерстый господин Шуань являл собой полную противоположность Габару — насколько белая масть может быть отлична от коричневой, мармозетка от шакала, а изящный южанин-огнепоклонник от угрюмого тьянги-масона. Притом Шуань тоже был рожден и жил в Сэнтрал-Сити — но порой наведывался на родную планету, чтобы выпросить у магнатов и правительств денег на воспитание детей-мохнатиков в исконно яунгийском духе и на адаптацию их в другом мире. С федеральным Минобороны ему сотрудничать еще не доводилось — однако он был верен своему долгу перед земляками, и на пару с офицером-эйджи всю ночь шастал по Тьянга-тауну, записывая на видео мольбы матери Габара, уговоры его отца и брата, назидания мастера школы меча, увещевания масонского пресвитера и обращение школьного учителя — кое-кого пришлось разбудить для этого, но все тьянги приняли живейшее участие, даже сильно прихворнувший педагог — как же! ведь шерсть вылезет и окривеешь, если отдашь СВОЕГО на милость чужих!..