Бишкек 3091 (СИ) - Лазор Вуди - Страница 43

— Ну и кто на этот раз? — произнес я с легкой усмешкой, — ты пришел, чтобы узнать, почему они не могут вытащить ни единой информации из меня?

Он наклонился ко мне, его глаза горели любопытством. — Ты действительно уникален, — сказал он, его голос звучал почти с восхищением. — Наша старая программа по созданию идеального солдата была задумана так, чтобы оберегать тебя от привязанностей. Мы стерли твою память, чтобы ты не мог вспомнить свою семью, и, следовательно, не имел никаких эмоций, которые могли бы отвлекать тебя от выполнения миссии. И это повливло на ситуацию, которую мы имеем сейчас.

Я засмеялся, не в силах сдержать иронию от этого откровения. — Так вот в чем дело! Я всегда думал, что моя жизнь была пустой, но оказывается, что и за этим стоит тщательно продуманная программа. Как забавно, что именно из-за этого я теперь стал непригоден для ваших экспериментов!

— Это не шутка, — произнес он, настойчиво. — Ты не понимаешь, с чем мы имеем дело. То, что ты не помнишь о себе, говорит о том, что мы создали нечто, что выходит за пределы нашего контроля. Мы потеряли контроль над тем, что было действительно важно.

Я нахмурился, осознавая, что его слова действительно могут быть правдой. — То есть ты хочешь сказать что я не просто потерянный солдат, а часть чего-то гораздо большего? И это значит, что это произошло ещё до того, как я встретил Айгуль?

Он кивнул. — Да, именно так. Айгуль — это только начало. Ты не помнишь, кто ты был, потому что мы забрали у тебя эту возможность. Но теперь ты свободен.

Свобода. Это слово звучало как мелодия, но также приносило с собой горечь. Я вспомнил о том, как Айгуль нашла меня, когда я был в полном неведении о себе. Все эти обрывки воспоминаний, которые я пытался собрать, вдруг приобрели смысл.

— Это удивительно, — произнес я, — я всегда чувствовал, что во мне что-то не так. Теперь я понимаю, что это не только моя память.

Главный ученый нахмурился. — Да, и теперь мы должны понять, как это повлияло на тебя. Но помни, ты всё равно остаёшься нашим проектом.

Я усмехнулся, глядя ему в глаза. — Возможно, я и являюсь вашим проектом, но теперь, когда я знаю правду, я сам решу, как жить дальше. Ваши эксперименты не определяют меня.

Главный ученый выпрямился и, казалось, на мгновение задумался. Его глаза, полные научного рвения, встретились с моими.

— Нам всё равно нужно продолжать изучать тебя, — произнёс он, его голос был холодным и расчетливым. — Мы не можем оставить этот проект незавершённым, несмотря на то, что ты оказался… непредсказуемым.

Я почувствовал, как по спине пробежал холодный пот.

— Но на сегодня, — продолжил он, — мы поработали достаточно. Верните его обратно в комнату.

Мои мысли начали кружиться, когда меня отвели обратно в мою белую пустую комнату. Каждый шаг был словно в замедленной съемке — я наблюдал, как коридоры проходят мимо, как серые стены отражают тусклый свет. В конце концов, я оказался снова в этом пространстве, которое стало моей тюрьмой и одновременно укрытием от внешнего мира.

Дверь закрылась с глухим стуком, и я остался один. Один со своими мыслями, которые теперь метались, как потерянные души в бескрайнем пространстве. Я вспомнил слова главного ученого: "Ты — непредсказуемый". Что это значит для меня? Я не был просто инструментом; я стал чем-то большим, чем планировалось.

В комнате стояла тишина, лишь время продолжало свой неумолимый ход.

Дни сливались в безмолвное однообразие, и я потерял счёт времени. Каждый миг казался вечностью, и я погружался в размышления о том, для чего я существую в этом дряхлом теле 119-летнего старика.

Мой разум блуждал по лабиринту воспоминаний, которые были как тени, угасшие в светлых коридорах лаборатории. Я чувствовал, как старость сковывает меня, как тяжёлые цепи, которые не позволяли мне вырваться на свободу. Почему я здесь? — спрашивал я себя. Я был лишь оболочкой для эксперимента, для создания идеального солдата, потом моя память была стерта и я начал жить своей жизнью. Какая же это была яркая жизнь... А теперь, я стал просто очередным объектом, забытым в мире, который утопал в жадности корпораций.

Снаружи, за стенами этой лаборатории, мир наверное продолжал вращаться, как будто ничего не изменилось. Корпорации, словно хищные звери, разрывали всё на своём пути, не оставляя ничего, кроме разорённых городов и обескровленных душ. Они делали всё, что хотели, получая власть и контроль, как будто жизнь обычных людей не имела значения. Я размышлял о том, как это стало возможным — как мир мог позволить им так бесцеремонно вершить судьбы миллионов.

Я чувствовал гнев, но он смешивался с безысходностью. Что я мог сделать? Я был заточён в этом теле, которое с каждым днём становилось всё более беспомощным. Я не мог вспомнить, каково это — быть молодым, быть свободным. Но в глубине души, где-то под слоями усталости и разочарования, теплилась искра надежды. Может быть, именно эта искра и была причиной моего существования — не просто как часть эксперимента, но как символ того, что даже в бездействии можно найти смысл.

В этом мире, полном тьмы, я по-прежнему мечтал о свете. И даже если мои воспоминания были потеряны, даже если я не знал, каково это — быть живым, я всё равно чувствовал пульсацию жизни внутри себя. Я был здесь, и, несмотря на всё, я всё ещё существовал.

Однажды, в тот самый момент, когда тишина снова окутала мою белую пустую комнату, я вдруг услышал шум. Он был настолько громким, что вырвал меня из полусна, и я сел, прислушиваясь к звукам, которые раздавались где-то за стенами. Сначала это были лишь глухие удары и выкрики, но вскоре шум стал нарастать, словно буря, приближающаяся с горизонта.

Что происходит? — подумал я, ощущая, как в груди загорается искра любопытства. Я встал и подошёл к двери, прижав ухо к холодному металлу. Теперь я мог различить отдельные звуки: взрывы, крики людей и стук шагов. Это были звуки боя.

Моё сердце забилось быстрее. Я не думал, что смогу стать свидетелем чего-то подобного, находясь в этом заточении. Мне было интересно, что происходит вне этих стен. Кто сражается? — спросил я себя. Быть может, это силы восстания?

Звуки становились всё громче, и я почувствовал, как напряжение нарастает вместе с ними. Я вспомнил о своей утраченной памяти и о том, что когда-то был частью чего-то большего. Внутри меня разгорелось желание — желание увидеть, что происходит, желание понять, за что бороться. Я стал частью этой истории, даже если сейчас был всего лишь наблюдателем.

Я отступил назад, стараясь не делать ни единого звука, но в то же время стремясь понять, что именно происходит. Каждый звук казался живым. Я не знал, как долго продлится эта буря, но в тот момент, когда мир вокруг меня наполнялся звуками борьбы, я чувствовал, что, возможно, это шанс на свободу.

Звуки боя постепенно стихли, когда я снова прислонился к двери, пытаясь осмыслить происходящее. Внезапно раздались шаги, и кто-то подошёл к моей комнате. Я напрягся, ожидая, что дверь откроется, но вместо этого послышался резкий голос:

— Отойди от двери!

Я едва успел среагировать, как дверь сдетонировала с оглушительным громом, отлетев в сторону и оставив за собой облако пыли и обломков.

В проёме появился парень, его лицо было покрыто шрамами, а глаза горели решимостью. Он взглянул на меня, и его слова пронзили тишину комнаты:

— Привет, отец.

Я замер, не в силах поверить своим ушам. Отец? Это слово звучало как эхо из далекого прошлого, как что-то, что я когда-то знал, но теперь было укрыто в тумане. Я смотрел на него и не мог понять, как могло произойти так, что у меня есть сын, о котором я не помню ничего.

— Ты… мой сын? — произнёс я с дрожью в голосе, пытаясь осознать этот факт.

Он кивнул, и в его глазах я увидел нечто, что тронуло мою душу. Он шагнул ко мне, и прежде чем я успел что-либо сказать, он обнял меня. В этот момент я почувствовал, как мои эмоции нахлынули на меня, как волна, смывающая всё на своём пути. Слёзы полились из моих глаз, и я крепко обнял его в ответ, не в силах сдержать боль от утраты воспоминаний о нём.