Ключи и калитки (СИ) - Демченко Антон - Страница 42

Отправив подруге записку, в которой я не только подробно описал случившееся на подворье полусотника и то, что утворили его десятники в Медовом зале при полной поддержке самого Стояна, но и уверил Свету в своём скором прибытии, после чего облегчённо вздохнул и принялся за исполнение плана, родившегося у меня в ходе осмотра своего узилища. Бежать, так красиво!

Сказано — сделано. Ещё один наговор, и в моей ладони лежит искрящийся серыми всполохами чёрный хлыст. Коллекция боевых наговоров у Яговичей невелика, но… точнее, конструктов для борьбы со всякой потусторонней нечистью у них полно, но используется Яговичами лишь малая их часть, прежде всего, ввиду определённой направленности бойцов. И «Плеть Мары» один из них.

Я уже было примерился к месту удара, но, спохватившись и хлопнув себя ладонью по лбу, наложил вокруг Полог Безмолвия. Незачем нервировать охранников странными звуками. У них сегодня и без того проблем будет навалом.

Убедившись, что наговор лёг как надо, я вновь примерился к одной из досок потолка… И вновь вынужден был отвлечься. На этот раз на примчавшегося с ответом иллюзора Светы. Прочитав короткую записку, я удовлетворённо кивнул и снова призвал фирменное оружие Яговичей. Развернувшаяся плеть послушно удлинилась и, словно живая змея, скользнув по камням пола, с чудовищной скоростью взметнулась вверх, нанося хлёсткий удар по толстенной доске перекрытия. И ещё один. Хрусть. Первая доска готова. Удар! И сразу следующий, для верности.

Послушная моей воле, плеть захлестнула взломанные доски и, выломав их разом, вновь взметнулась вверх к пролому. Как я и думал, столбы лабаза, державшие его крышу, опирались на каменные основания, расположенные в подвале, так что направляемая даже не рукой, а моим намерением, созданная для борьбы с запредельной нежитью плеть без проблем зацепилась за невидимый мною столб и, обмотавшись вокруг него, столь же легко вытянула меня наверх. Потусторонний зиплайн как он есть, ха!

Ну вот, из поруба я выбрался, осталось выйти из лабаза… ну или изобразить этот самый выход для развития мышления одного усатого пинкертона… недоделанного! И ворота в этом плане мне не подойдут. За ними площадь перед Медовым залом, место открытое и доступное взглядам любопытных, светиться перед которыми я не хочу. Заметят, заинтересуются, устроят погоню… ну нет, нам такой хоккей не нужен! А значит… Отцепив оружие от изрядно разлохмаченного им деревянного столба, подпирающего кровлю лабаза, я вскинул голову и, прицелившись, захлестнул послушно удлинившейся плетью одно из стропил. Рывок, и я уже под самой крышей. Очередной полог лёг вокруг как родной, и шлепок освобождённой мною плети вновь принялся терзать дерево перекрытия, но на этот раз куда аккуратнее, чтобы не привлечь внимания окружающих… нет, не звуком, но падающим с крыши плашек кровли. Не сезон сейчас для листопада из осинового тёса. Не сезон!

Пробив приличное отверстие в крыше, я не стал выбираться через него из лабаза, а вместо этого спустился вниз и, не теряя времени даром, направился к отдельно лежащей кучей всякого разного, отложенного острожной старшиной для торга… и для себя? В конце концов, имею я право на компенсацию морального ущерба⁈ Учитывая, что данная на камне памяти клятва меня уже не держит… делаем вывод: имею и компенсирую. Вот прямо сейчас!

Понятное дело, что разорять трофеи, ломать и крушить их я не собирался. Равно как и не думал утащить прочь всё мало-мальски ценное, что собрали с находников воевавшие с ними стрельцы. Но взять пару-тройку невеликих сувениров я посчитал вполне честным. Тем более, что в победе над пришедшими из-за Бия разбойниками есть и доля моего участия. Про Баюна и вовсе молчу. Без него чёрта с два Стояну удалась бы та ночная атака.

Успокоив таким образом свою совесть, неожиданно вышедшую на миг из вечной спячки, я прошёлся вдоль ряда отдельно сложенных трофеев. Раз, другой… выудил из кучи какой-то коврик, явно вынесенный из кайсацкого шатра, полюбовался на шитьё и со вздохом вернул его обратно. Великоват. Потом пришёл черёд сумок и баулов. Порывшись в тряпках и рухляди, и не увидев там ничего интересного, я плюнул и переключился на железо. Вот здесь мне повезло больше. Стоящая на серебряном подносе солидная серебряная же миска с затейливой чеканкой первой привлекла моё внимание. А уж когда в лежащей в неё расшитой кожаной суме я обнаружил сработанные в том же стиле серебряные чарки, пиалы и маленький тонконосый кувшин с изящной крышкой в виде орлиной головы, то понял, что без этого набора я отсюда не уйду. Следующей находкой стал добротный кинжал из стали, весьма похожей на известный мне дамаск, и явно идущий с ним в паре короткий нож-засапожник. И всё. Более ничего достойного я в этой куче трофеев не отыскал, хоть и убил на это занятие добрых полчаса. Обидно.

С другой стороны, ничего неожиданного. В конце концов, гости из-за Бия пришли за добычей, а кто ж ходит в поход за зипунами, будучи сам нагружен добром? Тут стоит удивляться, что среди находников нашёлся какой-то богатый кайсак, которому жизнь не мила без еды с серебра! Да и те же ковры, что я перебирал четвертью часа ранее, степняки брали с собой не для украшения походных шатров и демонстрации своего «богачества», а с куда более приземлённой целью. Тепло! Шатёр — не современная палатка с тёплым контуром. Он на землю ставится, а от неё даже самым жарким летом холодом тянет, да так, что филей застудить — плёвое дело.

В общем, пришлось мне ограничиться уже отобранными сувенирами, ну и ладно. Кинжал и нож отправятся в мою коллекцию, серебряная посуда — Свете в подарок. За исключением миски. Она достанется двухвостому. К серебру Баюн, вроде бы, относится нормально. Не шарахается, так что будет у него персональная серебряная посуда. Заслужил!

Стоило мне подумать о двухвостом, как тот материализовался рядом и с ожиданием уставился на меня.

— Что, Света достала? — спросил я питомца, собирая в кучу отобранный на сувениры скарб, и кот, поймав эмоциональный посыл, вдруг совершенно по-человечески вздохнул. Да так печально у него это получилось, что я не удержался от ухмылки. — Ладно-ладно, идём. Не будем заставлять барышню нервничать. Угу?

— Мр-ря! — котяра хлопнул себя хвостами по бокам и, поднырнув под мою руку, утянул нас обоих прочь из острога. Секунда темноты и дезориентации, и вот мы уже стоим у знакомого мне камня, где стрельцы держали оборону, отбиваясь от спаливших Ладово селище самов. А в следующий миг на моей шее повисла Света. Всхлипы, слёзы, сопли… полный набор! Ну что ты будешь делать, а? Теперь я понимаю, отчего Баюн так вздыхал. Нервничающая женщина — это смерть для мужчины… даже когда она девица… Или особенно когда… Да ну нафиг!

Подхватив подругу, я прижал её к себе и принялся бормотать что-то успокаивающее, поглаживая её по растрёпанным волосам. Мало-помалу Света затихла, перестала плакать, но хватки, с которой впилась в меня, не ослабила. Так и уснула, сидя у меня на коленях и обняв, словно плюшевого мишку. Большого такого…

Телекинез, с которым так легко управляется князь Старицкий — это не моё. Жонглировать рюмками с коньяком я не сумею, но вот вытащить из собранных Баюном наших со Светой вещей плед, расстелить его и бросить поверх надувную подушку-валик без рук я всё же как-то смог. После чего переложил на получившееся суровое ложе спящую подругу и принялся ладить более вменяемое место отдыха. Воспользовавшись давно выученным на зубок наговором из арсенала Остромирова, я разбил лагерь в сотне метров от опушки леса, окружавшего с трёх сторон Ладово селище, после чего перенёс туда спящую Свету, а следом за ней и наши вещи. После чего пришёл черёд морочащих наговоров и иллюзий. И лишь обезопасив наш новый лагерь всеми доступными способами, я, наконец, смог расслабиться. Правда, ненадолго. Стоило мне облегчённо вздохнуть и усесться у разожжённого костра, как мой желудок издал такую трель, что, думается, не будь Света так вымотана недавней истерикой, наверняка уже проснулась бы от одного этого звука.