Всемирная выставка в Петербурге (СИ) - Конфитюр Марципана - Страница 11

Но служба есть служба.

— Отсюда стартуют? — Спросил он начальника стройки, кивнув на ряд отходящих от верхней площадки лепестков стекла и стали, напоминающих крылья бабочки.

— Точно так, Ваше Превосходительство! Это дебаркадеры. Велодирижаблисты должны будут добраться до центра города, собрать бумажные флажки с Адмиралтейской иглы, шпиля Петропавловской крепости, Александровской колонны и других высоких мест. Таким образом, они продемонстрируют умение не только развивать скорость, но и маневрировать, прокладывать маршрут и менять высоту. Победителем станет тот, кто вернётся первым и доставит флаги всех цветов. Кстати, сами они уже изготовлены на фабрике Варгуниных и во избежание подделок защищены орловской печатью... А вот эти места, — начальник стройки указал на небольшой зрительный зал, расположенный здесь же, на высоте, — эти места займёт наиболее респектабельная публика, имеющая средства наблюдать дирижаблистов непосредственно. Все остальные смогут свободно смотреть на соревнования с земли.

Министр кивнул. Вообще, сама идея соревнования велодирижаблистов была ему не по вкусу: это транспортное средство в Петербурге с самого момента его появления было зарезервировано за Охранным отделением; теперь же получалось, что хоть на день, но случайным людям в руки давалось особое средство, составляющее привилегию блюстителей общественного спокойствия и способ устрашения злоумышленников... Стальная марля из гигантских прутьев вместо ворот его тоже не приводила в восторг. Неужели нельзя было возвести нормальную триумфальную арку с греческими колоннами, барельефами атлетов, гениями в крылатых сандалиях и конной повозкой наверху, как это делалось во времена хорошего вкуса?! Разумеется, этот проект не мог строиться без утверждения Государя, и всё же...

— А что, сударь, ежели честно: нравится вам самому-то вся эта конструкция?

— Конструкция изрядная, — уклончиво ответил начальник стройки.

— Как по мне, так хуже Эйфелевой башни! — выругался министр. — Впрочем, это не в ваш огород камень! Просто зодчие нынче пошли... Даже зодчими назвать язык не поворачивается!

— Нынче, Ваше Превосходительство, вместе зодчих уже инженеры! — Заметил начальник. — Эти ворота, если Вашему Превосходительству угодно знать, такой инженер Шухов разработал. Он нынче в моде. Нефтяные резервуары проектирует ещё. И нефтепроводы.

— Докатились! — Ответил министр. — А впрочем, пустое. Уникальный летательный аппарат тяжелее воздуха русского гения тоже отсюда взлетать будет?

— Нет, он со стадиона. Вот, извольте поглядеть.

Начальник стройки вручил Николаю Львовичу бинокль и указал нужное направление. Ристалище модной округлой формы располагалось неподалёку от главных ворот, и его можно было увидеть и невооружённые взглядом, но бинокль позволял разглядеть детали.

— Там будут проводиться соревнования по стрельбе из лука, перетягиванию каната, гимнастике, атлетике, крикету и крокету. А в последний день стартует аппарат. Впрочем, наблюдать его полёт удобнее всего будет именно отсюда, и билеты на ворота для состоятельной публики будут, конечно же, продаваться.

— А взлетит ли он? — с сомнением спросил Николай Львович.

— Ну, Бог даст — взлетит... Инженеры творят невозможное...

— Ладно, — министр сменил тему. — А почему у вас на этом «стадионе» царской ложи нет? Я смотрю, все скамьи одинаковы. Как так?

— Не предусмотрена-с...

— Что значит, «не предусмотрена»?! Государю, что, смотреть соревнования вместе с чернью?

— Ну... В Афинах-с не было-с...

— Как не было? Ведь в Греции всё есть! Это вы, дурни, не доглядели! Немедленно построить, пока время есть!

— Так точно-с...

Ещё минут десять Николай Львович с помощью бинокля инспектировал постройки к предстоящему мероприятию: почти готовые стартовые площадки для пловцов на Неве, зрительские трибуны для наблюдения за плаваньем и греблей вдоль Петровской набережной, маршрутные метки для велосипедистов со специальными гнёздами для фотографов и кино-операторов... Разумеется, не мог он не полюбоваться и на павильоны самой выставки. Вот, итальянцы снова строили что-то в духе возрожденческого палаццо; испанцы возводили мрачное подобие Эскориала; французы плели новомодные кружева из стекла и стали; германские дредноуты и пушки собирались выставляться в окружении стен пряничного домика, как будто из рождественской сказки — кстати, он один был уже полностью готовым. Средневековый псевдо-замок Венгрии переходом соединялся с покрытым мозаиками австрийским, отчего-то показавшимся похожим на санаторий или модную больницу для истеричных. Под этим переходом ютился маленький киоск Боснии и Герцеговины — пока что отдельный. Трасвааль и Китай тоже имели свои павильоны — должно быть, в последний раз. Лично Николаю Львовичу больше всего понравился павильон США — он был выстроен по славной моде времён Очаковских и покорения Крыма и нёс дух порядка, стабильности и уважения к предкам. В общем, сразу было видно, что серьёзными людьми построен дом! Не то, что несколько жалких одно-двух этажных избушек, соединённых кривыми тропинками с торчащими кое-где столь же кривыми и жалкими деревцами, которые поставили на отведённой им территории япошки. Что за отсталая нация, XX век уже на носу, а они до сих пор по-человечески строить не научились! Вот англичане... Впрочем, на Британский павильон министр вообще смотреть не стал — противно было.

Русская часть выставки, ловко соединяющая новомодное извилистое декадентство и горделивую славянскость, хотя и была далеко ещё не достроена, обещала стать великолепной. Площадь павильонов была больше, чем у любой такой выставки прошлых десятилетий. Нефть, сталь, паровозы, паромобили, золото, хлеб, скот, элекроэнергия, «Мир искусства», «Могучая кучка», балет, теософия — кажется, не было ни единой области достижений Империи, которая не нашла бы места на экспозиции! И с популярными нынче деревнями аборигенов не только не подкачали, но превзошли! На прошлой выставке в Париже их было две, а у нас целых три будет: с кавказскими туземцами, с центральноазиатскими и сибирскими! Пусть не думают горделивые европейцы, будто русский народ хуже них несёт бремя белого человека!

— Прошу заметить, Ваше Превосходительство, что деревни сообщаются с павильонами, представляющими основные достижения хозяйства данных провинций. К посёлку текинцев примыкают павильоны Текстиля и Коневодства, с посёлку самоедов — павильон Золота, а черкесский аул непосредственно сообщается с павильоном Нефти. Таким образом, зритель будет незаметно для себя переходить как бы от дикости к цивилизации и видеть выставку единым целым, не отрываясь!

— Превосходно, — ответил министр, разглядывая, как на искусственной горе сбоку от Нефтяного дворца лепятся друг к другу свеженькие аккуратные сакли.

Потом он подумал, что надо распорядиться всё-таки вербовать в деревни грамотных туземцев, а не абы каких. Лучше даже чтоб гимназию окончили. А то пускать совсем уж диких в эту красоту опасно как-то: не дай Бог, всё разломают по темноте своей; а то и решат навсегда поселиться, потом их не выдворишь...

Додумать эту мысль до конца он не успел, потому что услыхал какие-то крики снизу. Опустил бинокль и увидел у подножия ворот человека в мундире Министерства внутренних дел. Тот, крича, размахивал какими-то бумагами.

— Пропустить! — крикнул Николай Львович своей охране.

Пять минут спустя запыхавшийся чиновник оказался наверху, подле министра.

— Ваше Превосходительство! Вы велели срочно сообщить по сему делу, если новости появятся! Потому я счёл нужным явиться сюда. Вот... — Докладчик показал на бумаги, которые ветер бесцеремонно трепал в его руках.

Министр сразу же понял, о чём речь, и велел начальнику стройки оставить его с подчинённым наедине.