Тени Янтарной комнаты - Селезнев Петр - Страница 2

Пройдя в подвал, уцелевший лучше остальных комнат, поморщившись от запаха смрада и пепла, Кучумов уселся за стол напротив Фейерабенда — директора того самого ресторана, который сейчас смотрел в одну точку в подавленном настроении. По выражению его лица было понятно, что он заметно нервничает.

— Guten Tag Herr Feyerabend[1], — поздоровался с ним Анатолий, выложив на стол из своей сумки листы и ручки для записи.

Однако немец на это никак не отреагировал, чем вызвал немало удивления советского деятеля. Он явно не желал разговаривать, многократные допросы успели уже его доканать.

— Während des Krieges waren Sie der Leiter dieses Restaurants[2], — продолжил с ним диалог Кучумов, внимательно поглядывая на свои заметки.

— Ja[3], — бросил короткое и безразличное Фейерабенд.

— Gut. Sagen Sie uns, wo das Bernsteinzimmer aufbewahrt wurde[4].

Немец лишь посмотрел, наконец, более живым взглядом вокруг, обведя глазами окруживших его сотрудников МГБ, стоящих рядом в красивых чёрных шерстяных кителях и красных фуражках.

— Im Schlossmuseum befand sich das Deutsche Bernsteinzimmer. Nach der Bombardierung Königsbergs im August 1944 wurde das Bernsteinzimmer sofort eingepackt und in den Ordenssaal über dem Restaurant verlegt. Der in zahlreiche Kisten verpackte Raum blieb dort, bis der Angriff auf Königsberg begann[5].

Кучумов не отрывал перьевой ручки от бумаги. Он внимательно и вдумчиво записывал каждое слово, чтобы не пропустить ни крупицы нужной информации.

— Weitermachen[6], — заявил тот, сделав характерный жест рукой.

— Ende März 1945 besuchte Gauleiter Koch das Schloss. Koch tadelte Dr. Rohde scharf dafür, dass er das bis dahin überfüllte Bernsteinzimmer im Schloss zurückgelassen hatte. Koch wollte für eine sofortige Entfernung sorgen, doch die brutale Kampfsituation ließ eine Entfernung nicht mehr zu. Der überfüllte Saal blieb im Ordenssaal stehen… Ab dem Nachmittag des 9. April 1945 hatte ein von Gauleiter Koch ernannter Kommandant die Leitung des Schlosses inne, der jedoch unerwartet verschwand[7].

— Wo warst du in diesem Moment?[8] — старался выведать у него детали Анатолий.

— Ich war in einem Weinkeller. In Absprache mit einigen Offizieren hängte ich als Zeichen der Kapitulation weiße Fahnen im Nord- und Südflügel des Schlosses auf. Nachts um 11.30 Uhr kam ein russischer Oberst, der, nachdem ich ihm alles gezeigt und erklärt hatte, die Anweisung gab, zu gehen. Als ich nachts um 12.30 Uhr die Burg verließ, war das Restaurant nur von einer Artillerieeinheit besetzt. Der Keller und die Ordenshalle blieben völlig unbeschädigt[9].

— Was ist danach mit den Panels passiert?[10] — напрягся Анатолий, вжавшись в спинку своего стула.

По лицу потекли капельки пота, дыхание стало прерывистым. Он всеми фибрами души ожидал, что же тот скажет дальше, а каждая секунда промедления съедала его изнутри.

— Ich weiß es nicht, ich habe sie nie wieder gesehen[11], — равнодушно ответил немец, пожав плечами и изобразив на лице гримасу.

— Was ist mit dem Oberst, wer ist er?[12]

— Ich habe keine Ahnung[13], — развел тот скованными в наручники руками.

Услышав это, Кучумов раздраженно вскочил с места, став ходить кругами по помещению, вызвав удивлённое выражение лица у своих коллег.

— Du musst es nicht versuchen[14], — неожиданно сам заговорил директор ресторана, приведя Анатолия в небольшой ступор.

— Was?[15] — переспросил он, подумав, что ослышался.

— Du wirst sie sowieso nie finden[16], — радостно улыбнулся немец, снова замолчав и став смотреть куда-то в стену.

[1] Добрый день, господин Фейерабенд.

[2] Во время войны вы являлись директором данного ресторана.

[3] Да.

[4] Хорошо, расскажите, где хранилась Янтарная комната.

[5] Немецкая Янтарная комната находилась в музее замка. После того, как Кёнигсберг в августе 1944 года был бомбардирован, ее тотчас запаковали и перенесли в Орденский зал, который помещался над рестораном. Упакованная в многочисленные ящики комната оставалась там до начала штурма Кёнигсберга.

[6] Продолжайте.

[7] В конце марта 1945 года замок посетил гауляйтер Кох. Кох сделал доктору Роде строгий выговор за то, что он упакованную Янтарную комнату оставил в замке до сих пор. Кох хотел позаботиться о немедленном вывозе, но жестокая боевая обстановка уже не допускала вывоза. Упакованная комната осталась стоять в Орденском зале… Начиная со второй половины дня 9 апреля 1945 года в замке распоряжался комендант, назначенный гауляйтером Кохом, но неожиданно исчез.

[8] Где были Вы в этот момент?

[9] Я находился в винном погребе. По договорённости с некоторыми офицерами вывесил в северном и южном крыле замка белые флаги, как знак капитуляции. Ночью в 11—30 пришёл русский полковник, который после того, как я ему всё показал и объяснил, дал указания об уходе. Когда я покинул замок в 12—30 ночи, ресторан был занят только одним артиллерийским подразделением. Подвал и Орденский зал были совершенно не повреждены.

[10] Что было с панелями после?

[11] Я не знаю, больше их не видел

[12] А что полковник, кто он?

[13] Не имею понятия.

[14] Можете не пытаться.

[15] Что?

[16] Вы все равно никогда ее не найдёте.

Глава 1

Наши дни. Царское село

Мягкий и тёплый свет июньского солнца слегка касался зелёной кроны деревьев. Эти ранние и первые весточки лета приятно грели душу, предвещая начало такого долгожданного и всеми любимого времени года. Вдалеке радостно щебетали, исполняя свои гортанные и довольные песни птицы в глубине Екатерининского парка, построенного на месте усадьбы шведского магната — Сарская мыза после изгнания с этих земель скандинавов. Однако затем во время реконструкции дворца архитектором Растрелли в пятидесятые годы восемнадцатого века здесь был создан настоящий природный комплекс, разбитый на зоны. Были построены павильоны «Эрмитаж», «Грот» и «Зал на острову» посредине Большого пруда для увеселительных собраний узкого круга придворных. Одновременно шло расширение территории сада, южной границей его стали Нижние пруды. Для придания саду должного великолепия в него были перенесены статуи. Именно они сейчас после длительной зимней спячки украшали длинные и идеально ровные аллеи на французский манер посреди выстриженных в геометрические фигуры кустарников.

По таким дорожкам и прогуливалась прямо сейчас молодая пара. Год назад они нашли знаменитую и давно потерянную Либерею: исчезнувшую много веков назад библиотеку Ивана Грозного, о которой столетиями слагали разные легенды. И вот, наконец, все мифы развенчаны, она найдена. Сейчас же, когда свет софитов над их головами ослаб, а горячая от детского восторга кровь немного остудилась, молодой человек и девушка приехали из Москвы в Санкт-Петербург, чтобы посмотреть местные достопримечательности, которые они давно хотели посетить. Однако те и не подозревали, какой сюрприз им может приготовить судьба в этом занятии.

— Красота какая, — прошептала Светлана, оглядываясь по сторонам.

— Да, раньше императрицы строили с настоящим размахом, — согласился с ней Валерий, устремившись взглядом вдаль, где из-за кромки деревьев торчал голубоватый фасад дворца, покрытый золотистыми украшениями.

Вместе они свернули на Эрмитажную аллею, оказавшись между квадратными прудами зеленоватого цвета, остановившись ровно посередине всего этого цветущего ансамбля. Огромный объём Большого дворца был заметен сразу. Кроме этого, симметричная осевая система ризалитов фасада дворца соответствовала и гармонировала с основными пространственными координатами плана парка. Чуть левее же виднелась «Камеронова галерея» — двухэтажное сооружение в качестве составной части ансамбля Холодных бань, «Агатового павильона», Висячего сада и Пандуса. Нижний этаж служил основанием колоннады второго яруса, состоящей из сорока четырёх белых каннелированных колонн с ионическими капителями. Здесь явно прослеживался и древнегреческий, и римский, и этрусский стиль с использованием «помпеянских» мотивов. Все это перекликалось в диалектике и исторической эклектике, создавая невероятно красивую композицию.