Инверсия (СИ) - Бран Адерин - Страница 19

[3] Продолжай (англ.)

[4] Déjà vu — «уже видел», ощущение, что вам знаком человек или ситуация, хотя вы точно встречаете её впервые. Jamais vu — «никогда не видел», ощущение, что знакомая или картина ситуация совершенно нова. Presque vu — «почти видел», примерно то же самое, что мы называет «вертится на языке». Что-то очень знакомое, что вы никак не можете вспомнить. Все три выражения взяты из французского.

Следующие дни Ферос почти не покидал отель, ещё одна попытка уйти в одиночестве выглядела бы странно. Нерастраченное желание бурлило в его крови, смешиваясь со злостью. При мэтре и своих подчинённых он старался держать себя в руках, но, когда он оставался один в номере, он метался в нём, как зверь в клетке. Ему хотелось крушить и уничтожать.

Его бесило всё. То, что блондинок среди русских было чересчур много, то, что мэтр и Гобсек жрут круглые сутки в отельном ресторане, что ему самолично пришлось вызывать для них девочек, чего он терпеть не мог. И то, что он никак не может перестать думать об этой русской мерзавке.

Найти себе девочку он больше не пытался. Знал, что сделает только хуже. За три дня в обществе невозмутимых мэтра и Гобсека он едва не полез на стены. Ничто не могло его отвлечь — эти двое отказывались покидать отель и только цедили хорошее французское вино, которое стоило здесь просто запредельных денег. С пятерыми головорезами, которых его заставили взять с собой, он никуда идти не собирался, хотя они как раз и пропадали где-то каждый вечер. Мэтр не возражал, позволяя ребятам «спустить пар».

Ферос едва не часы считал до следующих переговоров. Мэтр сказал, что этой встречей всё и должно будет закончиться: русский передаст им пакет документов на старые закупки, они подпишут новые бумаги, договорятся о контроле за новыми трассами поставок, и можно будет отправляться в аэропорт. Ферос просто мечтал увидеть, как этот проклятый город исчезает в иллюминаторе, проваливаясь под брюхо самолёта куда-то в бездну ко всем чертям.

Когда машина неспешно несла их к офису этого Козлова, Ферос едва не выскочил на улицу, чтобы подпихнуть её в багажник. «Пусть это всё закончится наконец! Пусть этот русский даст мэтру всё, что тот хочет, и пропадёт пропадом! Пусть всё пройдёт гладко!» — бормотал Ферос про себя.

Не повезло. Феросу не нравилось, как потеет и дрожит этот русский. Глаза его бегали, он то и дело мял пальцы, хотя пытался изобразить невозмутимую мину на своей мерзкой роже. Удивительно — чем больше Ферос присматривался, тем более мерзкой она ему казалась. Козлов трясся так, что это заметили и его коллеги. Даже Клер бросила на него пару удивлённых взглядов.

Ферос нутром чуял, что сейчас что-то пойдёт не так, и все его планы улететь домой через пару часов с грохотом рухнут в бездонную дыру. И он оказался прав. Переговоры пошли наперекосяк с самого начала.

Русский дрожащей рукой протянул мэтру тонкую пачку бумаг. Ферос внимательно следил за этим движением. Что-то в нём было не так. Мэтр едва взглянул на первый листок, как лицо его потемнело, скулы напряглись, а губы сжались. Начальство изволило гневаться, и Ферос сделал едва заметный шаг к нему на случай, если понадобится.

— Вы вздумали меня надуть, monsieur Козлов? — очень тихо проговорил мэтр во внезапно повисшей тишине.

— Что Вы? Ни в коем случае… — перевела Клер блеяние русского.

— Это — не моя подпись, — так же тихо перебил мэтр и коротким точным движением запустил пачку бумах по столу так, что она прилетела точно Козлову под нос. — Это — факсимиле. Безусловно, качественное, но выполненное не моей рукой. Вы, monsieur, меня за идиота держите? Где документы?

— Я… просто не хотел Вас беспокоить, — просипел русский.

— Беспокоить? — вздёрнул бровь мэтр.

— Оригиналы, как бы это сказать?.. — Козлов замялся.

Метр вскинул на русского такой тяжёлый взгляд, что тот поспешил заговорить снова:

— Мы можем продублировать документы и подписать их снова, — чуть заискивающим тоном говорил Козлов.

Клер переводила его слова совершенно бесстрастно, на бумаги она не глядела.

— А как быть с теми, на которых уже есть моя подпись? — спросил мэтр, казалось бы, спокойным тоном, но Ферос тут же напрягся. — Где оригиналы? Мы не привыкли что бумаги с данными нашей компании обретаются неизвестно где.

— Те документы, они куда-то совершенно невероятным образом пропали! — лепетал русский.

— Это — отличная отговорка для школьника, который не выполнил домашнюю работу. От своего бизнес-партнёра я ожидал большей сознательности, — мэтр всё ещё не повышал голоса, но угроза в нём была уже неприкрытой.

Вся русская делегация, кроме проклятой Клер, подобралась. Все нервничали и выжидательно поглядывали на своего руководителя, а тот только беззвучно шевелил губами не в силах подобрать хоть какие-то достойные слова. Он что-то булькнул своей секретарше, и та поспешно выбежала из переговорной.

— Мы должны получить эти оригиналы сегодня, — спокойно проговорил метр. — В противном случае нам придётся серьёзно пересмотреть условия нашего сотрудничества. И, будьте уверены, я отличу даже качественную подделку.

Мэтр вернул самообладание и был спокоен и собран. По его внешнему виду можно было предположить, что ничего из ряда вон выходящего не произошло, но только дурак бы не понял, что мэтр в ярости.

— Я обещаю Вам, что все документы будут у вас, господа, — снова и снова повторял русский. — Мы мобилизовали на их поиски всю компанию. Я думаю, что они скоро найдутся.

Ферос и правда слышал нарастающий грохот и шуршание за дверью. Похоже, действительно, весь персонал пришёл в движение и сейчас шерстит каждый угол офиса.

— Мне странно, что мой деловой партнер вообще может потерять столь ценные бумаги, — процедил сквозь зубы мэтр, и никто бы не обманулся его ласковым тоном.

Русский побледнел ещё сильнее и сглотнул.

— Подождите до завтра, пожалуйста, — только и прокаркал он.

— Хорошо, я даю вам один день, — сказал мэтр после короткой паузы и вышел из переговорной, не прощаясь.

На этом переговоры бесславно завершились. Ферос помимо своей воли посмотрел на Клер. Как и в прошлый раз, она поспешно, не оборачиваясь, выпорхнула из переговорной. К удовольствию Фероса, сегодня, как оказалось, её уже бывший муж не пытался ей досаждать. Он был очень занят совершенно другими мыслями. «Вот и правильно. Не надо думать о Клер лишний раз. Целее будешь», — мысленно кивнул ему Ферос.

Но всё-таки, куда этот gros mytho[1] мог деть документы? Может, он врёт? Если врёт, то зачем? Что он хочет получить? Или он, действительно — конченный дебил и на самом деле потерял документы, легализующие контрабанду? Феросу они были нужны. Позарез. Он пытался скосить глаза на ту пачку, что держал мэтр, но он отшвырнул её так быстро, что Ферос ни слова не успел разобрать.

Переговорная опустела, в ней остался только взмокший трясущийся Козлов. Мэтр вдруг обернулся к нему и по-английски сказал:

— Зря ты развелся с этой женщиной. Она красива и умна. И вкус у неё отменный! Какие туфельки! Тебе стоило бережнее относиться к жене и партнёрам, чтобы их не потерять.

— Что? — русский вздрогнул и невпопад брякнул, — ага…

И вдруг его лицо озарилось какой-то идеей, взгляд стал рассеянным, а на лицо начала медленно наползать счастливая улыбка.

— Ну конечно же! Туфли! — вскричал вдруг он. — Конечно!

— «Конечно» что? — переспросил метр.

Козлов, казалось, почти не видел его, он залепетал что-то по-русски и опомнился, только когда мэтр окликнул его и попросил говорит по-английски.

— Документы! Мистер Арно! Они… Они же были у меня дома! Я их спрятал в… А когда… Они должны быть у неё!

— У кого? — с удивлением спросил мэтр.

— У Светы… — глупо хлопнув глазами русский.

Сердце Фероса упало. Его страх ещё не оформился в какую-то конкретную мысль, но ощущение неизбежности и необратимости уже заполняло всё его существо. Его сердце трепыхнулось в груди и болезненно стукнулось о рёбра.