Инверсия (СИ) - Бран Адерин - Страница 1

— Давай туда, — он чуть приподнялся над поверхностью воды и, рассыпая блестящие брызги, махнул рукой вправо, в сторону едва виднеющегося в лунном свете волнолома. — Наши там должны ждать.

Она послушно развернулась и, отфыркиваясь, поплыла следом. За последние часы она привыкла его слушаться, и ей это нравилось. Его не пугала глубина под их ногами, и эта уверенность придавала ей сил. Он продвигался вперёд уверенно и ровно, будто и не плыл весь этот час, то и дело оборачиваясь, чтобы поддерживать её. Это он дотащил их обоих до берега. Без него она бы запаниковала и сдалась.

На берегу, именно там, куда он указал, их действительно ждали. Конечно! Иначе и быть не могло. Он просто не мог быть неправ. Она уже видела темные фигуры, мечущиеся у кромки воды. Их силуэты ярко выделялись в свете растущей луны. Люди в форме, стоя у самого прибоя в единственном пологом месте на берегу, перекрикивались и вглядывались в глянцево поблёскивающую поверхность воды.

Когда их заметили, с берега донеслись радостные крики, а люди замахали руками и забегали ещё быстрее. В этом городе было не так уж много мест, где можно было спуститься к берегу. Они приплыли в одно из них. Здесь прибой не расшибёт их о скалы. Он и здесь знал каждый закоулок. Он снова спас их обоих. Она никогда не устанет им восхищаться!

Чуя близкий берег, они оба ускорились, барахтаясь в тёплой чёрной воде. Он дотянулся до дна первым и тут же обернулся к ней, чтобы подать руку. Она с благодарностью уцепилась за него, и он потащил её за собой. Неужели всё закончилось?

Она не могла перестать глупо улыбаться. Они выбирались из воды совершенно измученными и счастливыми, и он тут же прижал её к себе. Между ними больше не было тайн и страхов. Не было недомолвок, домыслов, недопонимания. Им ещё много предстояло обсудить, но до самого главного они договорились.

Они будут вместе. Спустя столько лет они снова будут вместе. И уже навсегда. Ей не нужно больше врать себе, не нужно больше притворяться, что жизнь без него может быть нормальной. Можно просто любить его и быть им любимой. Всё остальное они решат. Это ли не счастье?

Люди в полицейской форме кричали, махали руками, раздавая друг другу какие-то совершенно бессмысленные команды. Зачем? Ведь всё уже хорошо. Говор у полицейских был странный, резал уши. Она видела, что какой-то мужчина бежал к ним, развернув перед собой спасательное одеяло. Так странно. Зачем он развернул его так далеко? С этим одеялом полицейский был похож на огромную упитанную неуклюжую серебристую летучую мышь, бегущую на задних лапах.

Она хихикнула. Он посмотрел на неё удивлённо, но тоже улыбнулся, встретив её счастливый взгляд. Не сговариваясь, они запрокинули головы и расхохотались в ночное небо. От облегчения, от того, что выжили, и от того, что смогли обрести друг друга после стольких лет.

Она была счастлива. Просто и кристально счастлива. Перед её глазами уже проносились картины их совместного будущего. Она уже видела, как он по утрам будет спать, уткнувшись лицом в белую подушку, как станет ворчать на её девчачьи покрывала на кровати, как похвалит её кофе. Она ясно видела две зубные щётки в стакане в ванной, мужскую бритву по соседству с её кремом в шкафчике за зеркалом…

От этих картин ей становилось тепло и радостно. Это было всё, чего она хотела в своей жизни. Просто просыпаться с ним в одной постели. Каждый день. И засыпать с ним рядом. И, похоже, у них получится. Не может не получиться! Она не отдаст его просто так! Не теперь!

Они смеялись заливисто, как дети, и так же беззаботно. Она поймала себя на мысли, что не смеялась так очень давно. А он вдруг стал красив. Привычное хмурое выражение исчезло с его лица. Улыбка разгладила глубокие складки между его бровей, зажгла тёплые огоньки в его глазах. Она снова влюбилась в него. Она уже и не помнила, в который раз влюбилась в него.

Он обнимал её, пытаясь согреть — выйдя из воды, они оба задрожали. Промокшая одежда прилипла к их телам, и ночной бриз тут же украл тепло. Полицейский, наконец, подбежал к ним и накинул одеяло на них обоих. Сразу стало чуть теплее.

Полицейский что-то кричал, пытался задавать какие-то вопросы, но они просто смотрели друг на друга и не могли оторваться. Через три минуты полицейский понял, что дело безнадёжно, досадливо чертыхнулся и отошёл, бросив своим что-то про влюблённых идиотов.

Ей было плевать. Она просто смотрела в его глаза, а он смотрел на неё в ответ. Он склонился, чтобы поцеловать её. Его губы были солеными от морской воды, но это был самый сладкий поцелуй в её жизни.

Всепоглощающее ощущение радости заполняло её, кровь бурлила, как шампанское. Когда он оторвался от неё, она с облегчением прижалась к нему изо всех сил и положила голову на его грудь. Вот так было хорошо. Наконец-то! Она не могла насытиться этим чувством единения.

Вдруг где-то за её спиной раздался громкий хлопок. Что-то просвистело рядом с её ухом, взъерошив короткие мокрые волосы резким порывом ветра. Он странно дернулся в её объятиях, хрипнул и удивлённо хлопнул глазами.

Улыбка мгновенно сошла с его лица. Она непонимающе уставилась на него, а он недоумённо, с какой-то обидой посмотрел на своё левое плечо. Она посмотрела туда же и увидела что-то странное на чёрной футболке, какой-то тёмный кружок. Она положила туда руку, попробовала стряхнуть и почувствовала, что под ладонью становится удивительно горячо.

Она испуганно отняла ладонь от его тела и увидела, что вся её рука окрасилась чёрным. Кровь. В лунном свете кровь выглядит чёрной. Из раны донёсся какой-то странный и зловещих хрип. Она с ужасом вскинула взгляд на его лицо. Даже сейчас было видно, что оно стремительно бледнеет. За долю секунды его губы посинели.

— Прости меня, маленькая моя, — прошептал он.

Она взглянула ему в глаза. Он смотрел на неё с бесконечным сожалением и грустью.

— Нет! Нет! — зашептала она.

Его ноги начали подкашиваться. Она попыталась удержать его, но не смогла. Он упал на колени, увлекая её за собой, а потом растянулся на спине.

— Нет! Не смей! Не смей, слышишь меня? Слышишь? — она кричала, сама не понимая, что и зачем говорит.

Её руки действовали помимо её воли. На его спине она нащупала вторую рану. Она дёрнула спасательное одеяло и, перекинув его через его плечо, попыталась закрыть кровоточащие дыры в его теле. Пуля. Это были входное и выходное пулевые отверстия.

Люди закричали кричали, вокруг раздавались выстрелы, но она почти ничего не слышала. Это больше не было важно. Она видела только его лицо, наливающееся страшной смертной синевой. Она начала жалко скулить от бессилия и ужаса.

— Прости меня, — прочла она по его губам.

Говорить он уже не мог. Его глаза стекленели, дыхание становилось всё более тяжелым и резким. Под её руками клокотало, как бы сильно она ни прижимала одеяло к ранам. Он уходил.

— Нет! Не смей! Не смей! Я прошу тебя! Пожалуйста! — шептала она.

По её лицу градом катились слезы, но она не замечала их, и они беспрестанно падали на его щёку. Он поднял руку, чтобы погладить её по щеке, и не дотянулся. Его рука безвольно упала на грудь. Его взгляд неотвратимо мутнел, он перестал её видеть. Он уже смотрел куда-то в пустоту, недоступную живым. Через секунду его веки дрогнули в последний раз и опустились.

Она мёртвой хваткой вцепилась в его тело и завыла, как смертельно раненый зверь.

«Свидетельство о расторжении брака». Чёткая надпись крупными черными буквами в самом верху листка зеленоватой гербовой бумаги, зажатого в чуть подрагивающей женской руке. Сухая, безжалостная и лаконичная манифестация завершения этапа Светиной жизни. Света стояла на лестнице крыльца районного ЗАГСа и невидящим взглядом уставилась в эту бумажку, заботливо всунутую в пластиковый файлик.

В начале июня в Москве вечерело поздно, до заката было ещё далеко, и над Светиной головой раскинулось безмятежное, чистое, голубое-голубое небо. Берёзы, высаженные между домов, приветливо махали ей кронами на ветру и сверкали вертлявыми листьями. Свете хотелось их сжечь.