Начнем с Высоцкого, или Путешествие в СССР… - Молчанов Андрей Алексеевич - Страница 25

Да, жизнь — величайший драматург, непредсказуемый в поворотах разнообразных сюжетов! Знать бы мне в своих убогих армейских буднях, что настанет день, и я буду на равных сидеть за столом с бывшим начальником политуправления внутренних войск, зятьком генерального секретаря и автором «Семнадцати мгновений» — надуманной сказки, которую, тем не менее, затаив дыхание, смотрели миллионы советских людей, веря в миф о героическом разведчике, шурующем в потаенном логове врага. Родословные сотрудников в этом логове раскапывались до времен Евы с Адамом, опрашивались на предмет характеристик даже школьные и студенческие контакты, и каким образом можно было проникнуть под чужой личиной в этот сверхсекретный гадюшник, создатели сериала не уточняли, да и мало кто задавался подобным простеньким вопросом. Не была исключением и наша рота, сгрудившаяся на табуретах вокруг телевизора, выставленного на строевой плац, дабы места хватило всем лицезреть блистательного Тихонова, ставшего после этой премьеры кумиром всего СССР.

Сережа Марков, мой друг, зять Михаила Ульянова, знавший Тихонова близко, и отчасти организовывавший похороны нашего незабвенного киношного Штирлица, позвонил мне, приехав с них, грустно доложил:

— Вот так заканчивается эпоха. Я думал, на прощание придут толпы народа. А всего-то — десяток серых личностей и горстка старух…

… Чурбанов забыл в представительстве свой пакет с сувенирной мелочевкой, но возвращаться за ним не стал, а я, в свою очередь, пообещал привезти ему пакет в Москву, что и сделал. Таким образом, завязалось некое приблизительное знакомство, но после того, как я устроил ему короткое интервью через свои связи в Гостелерадио, у нас возникло уже подобие неких неформальных отношений, и мне даже был выписан документик консультанта МВД по вопросам печати.

Спустя неделю я постирал документик вместе с курткой в стиральной машине, и мне пришлось навестить министерство с просьбой заменить удостоверение, превращенное в бумажную кашу.

В коридоре столкнулся с Чурбановым, тут же оттянувшим меня за пуговицу пиджака в сторону.

— Ты чего здесь?

— Да вот, прибыл в кадры, удостоверение повредил ненароком…

— Тэк-с… На ловца и зверь бежит. У меня просьба. Есть одна знакомая дама, пишет стихи, не мог бы посмотреть? Мне нравится, но хотелось бы профессиональной оценки. Да и вдруг пристроишь куда, тиснешь в какой-нибудь газетенке? У меня-то под рукой что? Журнал «Советская милиция»… А там сплошной казенный дубняк и никакого полета романтической мысли.

Он провел меня в хоромы своего начальственного кабинета, где из ящика стола ценной древесины с золочеными чернильницами и пепельницами, извлек папку с рукописными виршами. По краям рукописи вирши были украшены виньетками цветочков, дамскими профилями в вуалях и прочими лирическими изысками, что уже говорило о многом, в частности, об очередных графоманских опусах со спецификой любительской дамской безвкусицы. Что и выяснилось при прочтении первых же строк. Однако, превозмогая порыв посоветовать генералу отправить эту муру в мусорную корзину, я папочку со стихами, сохраняя уважительную мину, сунул в портфель, пообещав подробно ознакомиться с ней на досуге. Чурбанов же тем временем сетовал, что в периодике мало уделяют внимания подвигам советских милиционеров.

— Вот еду сейчас в Грузию, — говорил он. — В командировку. Сколько там расследовано значимых дел! И ни одно не нашло отражения в прессе! Ты бы, к примеру, взялся бы за тему… Напишешь, лично выдвину на премию МВД, да и вообще во всем подсобим!

— Никогда не был в Грузии, — признался я.

— О! — озарился он пришедшей в голову идеей. — Собирайся, поедешь со мной, полетишь вернее… Готов?

— С вами — хоть куда…

— Расходы на себя берет МВД…

— А вы в кадрах не могли бы насчет удостоверения дать указания…

— Да запросто. Во! — он поднял палец. — Скажу, чтобы начертали… являешься моим помощником. Распишусь сам. Оцениваешь?

— Слов нет, Юрий Михайлович…

— То-то!

Да, это был документ так документ! Остановив меня и всмотревшись в корочки, гаишники перекрывали движение, дабы я мог без помех тронуться с места. О, волшебные крохи даров от властей предержащих! Где они — эти гаишники со своими властителями ныне? Прах их деяний и жизней унесен и развеян давно успокоившимися ветрами.

Утренним спецрейсом из Внуково мы с парой сопровождающих Чурбанова лиц, вылетели в Тбилиси.

Черные «Волги» и предназначенная для заместителя министра «Чайка» подкатили прямиком к трапу, а затем, под вой спецсигналов и сияние «мигалок», мы отправились в местное министерство, провожаемые взорами безропотной черни, толкшейся на тротуарах. Я впервые в жизни ощутил сопричастность к высшей власти, пусть косвенную, даже иллюзорную, но, тем не менее, уяснил ее затягивающую наркотическую суть надстояния над миром толпы, поневоле должной преклоняться, прислуживать и смиряться со своей униженностью. Вот почему владельцам машин со спецсигналами так не хочется вернуться в трамвай и в толпу, в ее безликое сирое равноправие… Впрочем, низвержение в мир рядовых граждан показалось бы сиятельному Чурбанову подарком судьбы, когда в дальнейшем, по окончании карьеры зятя первого лица государства, он был определен в политических игрищах олицетворением всех злоупотребителей «брежневской» мафии и загремел на нары, на тюремную пайку, куда доставили его также на машине с «мигалками», сопровождающими лицами и опять-таки — за казенный счет. Но это были уже услуги навязанные, низкокачественные, без положительного восприятия уделенного тебе внимания и трудов со стороны служивых людей.

Тбилиси промелькнул за окном автомобиля: любовно слепленный из камня, с островерхими башенками, крепостными стенами, рыжими крышами беленых домишек, плотно засеянных по низким холмам; уютный и теплый, как старый домашний халат. А далее потянулась вылизанная унылость министерских холлов и кабинетов, словно из мышиной шерсти сотканных форменных кителей и костюмов, сладкоречивая учтивость чиновных встречающих лиц…

По каким делам прибыл сюда Чурбанов, осталось мне неизвестно, он сразу же замкнулся в своей компании местного министра и его заместителей, но обо мне не забыл, попросив попавшееся под руку начальство ознакомить меня с достопримечательностями виноградной республики.

— Погостишь тут недельку, наберешься впечатлений, — сказал мне на прощание.

— Но… Как же я тут один, да и вообще…

— Остаешься моим полномочным представителем, — легкомысленно произнес он. — Все, пока, с чачей и шашлыками не переусердствуй, жениться никому не обещай…

Вечер я провел в ресторане с одним из милицейских руководителей среднего звена, в памяти моей после обилия тостов не оставшегося, как и путь в гостиницу, где ранним утром меня разбудил вкрадчивый стук в дверь.

Я совершил открытие века, а через минуту — открытие второго века…

На пороге стояли два милиционера: майор и сержант. Высокому гостю из Москвы предлагалось проследовать на выход, ибо внизу, как мне пояснили, меня ожидала машина. С больной головой, ободранной сухостью в горле и с дрожанием в конечностях, пришлось срочно одеться и следовать указанным маршрутом.

— Едем в Мцхету, — пояснил мне майор.

— А что там?

— Поживете, посмотрите… А какое там вино! — он сладострастно причмокнул. — Букет солнечных искр!

У меня вожделенно засосало под ложечкой: быстрее бы к этим искрам… Алкоголь действует дистанционно: еще не пил, но если бутылка тебя ожидает, настроение поднимается…

В Мцхете меня встречала вся правоохранительная власть: от судьи и прокурора до начальника милиции и наглющего представителя КГБ, сразу полезшего ко мне с вопросами о цели пребывания в Грузии.

— В первую очередь — ознакомиться с достижениями виноделия, — сказал я.

— Вот как? Ну, тогда идем на экскурсию…

Традиции питейного процесса в Грузии меня изумили. Или же они касались только милиционеров и сопричастных к ним лиц, я так и не понял. Застольные тосты (без тоста за Сталина не обходилось), следовали один за другим, как пулеметные очереди, изысканное мцхетское вино народ хлестал как воду, ящиками, опохмеляясь поутру ядреной чачей, вот же нравы! И, я, в московской жизни употреблявший алкоголь постольку-поскольку, вторым планом замутненного сознания с некоей настороженностью соображал, что в возлияниях пора остановиться, иначе основной достопримечательностью, с которой я здесь ознакомлюсь, станет реанимация местной больницы, а то и морг…