Песня Волчьей луны (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 10

– Я спасла твоих детей, если ты забыла.

Женщина оскалилась. Вот она-то была настоящей волчицей – страстной, неукротимой, жестокой и грубой. Как раз такой, о которой рассказывали легенды и страшные сказки.

– Сначала твой папаша напустил на нас чуму, – она говорила, почти выплевывая слова. – Убирайся из Хармирана и забудь сюда дорогу. Иначе…

По коже медленно потекла горячая капля крови. Жена Кигана убрала нож, оттолкнула Арьяну так, что она с трудом сумела удержаться на ногах и быстрым шагом двинулась к лестнице.

***

– Наверно, я должна вас поздравить, ваэрин.

Бейлин, долговязая, крепкая и больше похожая на парня, а не на девушку, отщелкнула еще один шарик на своих четках, которые вынимала в минуты отдыха и добавила:

– Но не могу. Мне жаль принцессу.

Ирвин усмехнулся. Они с Бейлин взаимно недолюбливали друг друга с тех самых пор, когда молоденькую телохранительницу приставили к юному полукнязю. Бейлин была какой-то дальней родственницей Лотара, племянницей или свояченницей, и однажды, обратившись, Ирвин прокусил ей руку, когда она попыталась его удержать и не выпустить из комнаты.

Потом Ирвин, конечно, извинился. Подарил ей отличную саблю работы Леркера, признанного гения оружейного искусства – Бейлин приняла подарок, поблагодарила, но любви это не прибавило. Впрочем, Ирвин еще в детстве привык к тому, что чудовищ не любят, а держат взаперти, так что не удивился.

– Думаешь, я способен причинить вред своей истинной? – поинтересовался он. Бейлин иногда производила впечатление говорящей деревяшки, но она была далеко не глупа.

– Думаю, что когда девушку вот так бросают в супружество, то ей от этого плохо, – сдержанно ответила Бейлин. Вряд ли она могла говорить о семейной жизни со знанием дела – муж оставил ее соломенной вдовой, уехал служить на юг и не присылал писем, но не похоже, что Бейлин от этого горевала.

– Судишь по собственному опыту? – предположил Ирвин. Бейлин посмотрела так, словно от всей души советовала заткнуться.

– К сожалению.

Однажды, когда Ирвин подпоил телохранительницу хорошим подогретым вином с пряностями, она рассказала, что разбила мужу физиономию в первую брачную ночь за то, что он был слишком пьян. Тогда Ирвин понимающе кивнул: для того, чтобы отказаться ложиться под пьяную скотину, нужен сильный характер – особенно тогда, когда считается, что смысл жизни женщины и ее миссия заключены в замужестве.

– Я хотел обрести человеческий облик не за тем, чтобы его потерять, – признался Ирвин, и Бейлин понимающе кивнула. Она понимала его намного лучше остальных – когда Ирвин это осознал, то искренне удивился. – Так что можешь не волноваться за свою госпожу, я намерен сделать ее счастливой.

Бейлин усмехнулась.

– Что? – спросил Ирвин. Телохранительница пожала плечами.

– Вы плохо знаете женщин, ваэрин. Несчастные из Зеленой слободы это не то.

Да, Ирвин посещал Зеленую слободу – пришел туда в первый раз с братом и Лотаром, выполняя отцовскую волю. Все там казалось ему ненастоящим – слишком яркий макияж веселых девиц, слишком громкий смех и преувеличенные восторги. Обнимая очередную продажную прелестницу, Ирвин чувствовал себя актером на сцене – и постепенно стал ездить в Зеленую слободу просто для того, чтобы выпить вина и с кем-нибудь поговорить.

Тогда, кстати, стало намного легче и проще.

– Вы говорите, что сделаете ее счастливой. А что ей надо для счастья, вы знаете?

Ирвин пожал плечами. Кто-то из поэтов прошлого века сказал, что на свете счастья нет, но есть покой и воля – и Арьяна будет жить спокойно, не зная ни проблем, ни горестей. Разве это плохо?

Он не успел ответить: на лестнице послышались шаги, и Ирвин увидел Шейлу – его невестка, одетая в мужское платье, спускалась с третьего этажа, где сейчас работала Арьяна. Бейлин увидела ее и изменилась в лице.

– Твою же мать… – пробормотала она и, сорвавшись со скамьи, бросилась к лестнице. Она, конечно, пальцем не тронула бы фактическую жену князя Кигана – спешила к хозяйке. Ирвин остался сидеть – увидев его, Шейла подошла и осведомилась:

– Собираешься жениться, или это очередная дрянная игра?

Услышав о том, что Киган должен вступить в брак с варанданской принцессой, Шейла впала в состояние, близкое к помешательству. Дети, пораженные чумой, лежали в госпитале, человек, которого она любила, должен был взять в жены другую – Ирвин прекрасно понимал, что Шейла готова на крайние меры. На все, что угодно, лишь бы Арьяна бин Адар оказалась как можно дальше от ее мужчины.

– Уже успела пообщаться с моей невестой? – ответил он вопросом на вопрос и сразу же сказал: – Принцесса Арьяна моя истинная. Это благодаря ей ты сейчас видишь меня человеком, а не волком.

– Ей лучше уехать отсюда, – почти пропела Шейла. Вот кому бы оборачиваться волчицей, с ее-то внутренней силой и стремлением сражаться за то, что она считает своим. – Я не потерплю, чтобы она осталась здесь.

Ирвин усмехнулся.

– Вряд ли ты из тех, кто может диктовать свои условия, – произнес он и довольно резко напомнил: – Ты всего лишь женщина в постели моего брата. Фаворитка, которая родила ему двоих сыновей… но он на тебе не женится. Твои родители, кажется, торговали рыбой?

Шейла была из семьи купцов первой гильдии и да, они торговали рыбой. Ирвин всегда считал, что честного труда незачем стыдиться – но сейчас его невестка побледнела и сжала губы. Она терпеть не могла, когда кто-то говорил о ее родителях вот так – и она злилась и ревновала, понимая, что для Кигана союз с варанданской принцессой это не то, что можно упустить.

Да, Киган любил брата – но он мог вступить в брак с ее высочеством Арьяной, а полукнязя просто держать рядом с ней, чтобы тот не оборачивался. Ирвин прекрасно это понимал, и Шейла тоже.

– Истинная пара позволяет оборотню сохранить человеческую суть, – продолжал Ирвин. – Но мне не надо оборачиваться, чтобы тебя разорвать, если ты еще раз попробуешь угрожать ей. Ты меня знаешь, Шейла. Не делай глупостей.

Он сам удивлялся тому, насколько спокойно говорил, хотя в душе клокотала ненависть. Спуститься, что ли, на первый этаж, выйти из госпиталя и сбросить человеческий облик, как рваную тряпку – чтобы Шейла побелела от нахлынувшего ужаса, чтобы мигом утратила всю свою злобную ревность и желание сражаться за мужчину, который никогда не будет принадлежать ей до конца.

Видимо, Шейла поняла, на что он готов пойти – потому что шагнула в сторону и ответила, стараясь, чтобы голос не задрожал:

– Будем считать, что мы договорились.

***

Если тебя ранили в госпитале, то это в некотором смысле везение: тут всегда найдется, чем залатать рану. Впрочем, это и не рана была – так, царапина.

Арьяна осторожно залепила ее пластырем и, отойдя от зеркала, взяла очередную стопку сопроводительных карт. Тридцать два спящих ребенка из Хеальваля, в возрасте от трех недель до четырнадцати лет – сейчас их устраивали в палатах и готовили к уколам.

Пока Арьяну называли спасительницей королевства. Вместе с медсестрами и врачами она делала уколы детям, рассказывала о вакцине и особенностях сонной чумы, выносила судна из-под больных, когда не хватало рук – но постепенно, когда все дети поправятся, это забудется. И громче зазвучат разговоры о том, как именно буриванская чума, которую считали побежденной, проникла в Хармиран. Не специально ли для того, чтобы отнять у княжества плодородные земли и устроить голод?

Арьяна сомневалась в том, что голод возможен. У Хармирана достаточно денег, чтобы купить все, что потребуется. Пару лет назад она читала в газетах о том, что в княжестве ведутся разговоры по поводу сокращения инвестиций в сельское хозяйство: зачем ковыряться в земле, когда есть ледарин и технологии? Хармиран продвинутое княжество, и руки его мастеров принесут намного больше выгоды, чем возня с картошкой и капустой.

Помнится, король Якоб тогда заметил, что именно читает Арьяна. И, усмехнувшись, сказал, что если страна не может себя прокормить, то ее нельзя считать серьезным соперником.