Чернильное сердце - Функе Корнелия - Страница 48

• Предыдущая
• 48/97
• Следующая

— Да, — сказала Мегги. — О вашей книге. — Она вопросительно посмотрела на Мо. — А Каприкорн? Кто убьёт его?

— Никто.

— Никто?

Мегги посмотрела на Фенолио с таким осуждением, что тот смущённо потёр себе нос. Нос у него был весьма приметный.

— Что ты на меня так смотришь? — воскликнул он. — Да, Каприкорн у меня уходит от возмездия. Он один из лучших моих негодяев. С какой стати я должен его убивать? В реальной жизни всё точно так же. Самые страшные убийцы выходят сухими из воды и живут себе припеваючи до глубокой старости, тогда как добрые и хорошие, порой самые лучшие, погибают. Отчего же в книгах должно быть иначе?

— А что будет с Бастой? Он тоже останется жив? — Мегги вспомнила слова Фарида, сказанные в лесной хижине: «Почему вы их не убиваете? Ведь они именно это собирались с нами сделать!»

— Баста тоже остаётся жив, — ответил Фенолио. — В ту пору я долго тешил себя мыслью написать продолжение «Чернильного сердца» и потому не мог отказаться от своих героев. Я очень гордился ими! Ну, хорошо, Тень у меня тоже неплохо вышла, но персонажи в человечьем обличье мне наиболее дороги. Знаешь что, если ты меня спросишь, кем я горжусь больше — Бастой или Каприкорном, я даже не смогу тебе ответить!

Мо вновь посмотрел в окно. Затем на Фенолио.

— Вы бы хотели когда-нибудь встретиться с ними? — спросил он.

— С кем? — Фенолио изумлённо посмотрел на него.

— С Каприкорном и с Бастой.

— О нет, Боже сохрани! — Фенолио захохотал так громко, что Паула в испуге закрыла ему рот ладошкой.

— Ну вот. А мы их повстречали, — устало сказал Мо. — Я, Мегги… и Сажерук.

Когда Мо закончил свой рассказ, Фенолио долго молчал. Паула давно уже отправилась на поиски Пиппо и Рико. Мегги слышала, как этажом выше они носятся туда-сюда по паркету, скачут, падают, хихикают, кричат… Но на кухне Фенолио стало так тихо, что было слышно тиканье настенных часов.

— У него есть шрамы на лице — ну, вы помните?.. — Он вопросительно помотрел на Мо.

Тот кивнул.

Фенолио стряхнул с брюк крошки.

— Эти шрамы — дело рук Басты, — сказал он. — Было время, когда им нравилась одна и та же девушка.

Мо кивнул.

— Да, я знаю.

— Феи обработали порезы на его лице своими снадобьями, — сказал старик. — Поэтому следы остались небольшие, не более чем три бледные полоски, так ведь? — Старик вопросительно посмотрел на Мо.

Он снова кивнул. А Фенолио выглянул на улицу. В доме напротив было открыто окно, и было слышно, как какая-то женщина ругает своего ребёнка.

— Собственно говоря, я должен изрядно этим гордиться, — пробормотал Фенолио. — Всякий писатель желает, чтобы его герои были как можно более жизненными, а мои герои прямым ходом сошли со страниц вашей книги в действительность.

— Потому что их своим голосом вызвал к жизни мой отец, — сказала Мегги. — Он может сделать то же самое и с другими книгами.

— Ну да, конечно. — Фенолио кивнул. — Хорошо, что ты мне напомнила. А то ещё я вообразил бы себя этаким маленьким богом, не правда ли? Но мне очень жаль твою маму… Хотя, если рассудить, то я вообще-то, не виноват.

— Для моего отца это очень большое горе, — сказала Мегги. — А я-то её совсем не помню.

Мо посмотрел на неё с удивлением.

— Конечно. Тебе было даже меньше лет, чем моим внукам, — задумчиво согласился Фенолио. Он подошёл к окну. — Я в самом деле хотел бы поглядеть на него, — сказал он. — Я имею в виду Сажерука. Теперь-то мне, разумеется, жаль, что я уготовил бедняге такой ужасный конец. Но в известном смысле он ему очень подходит. Как говорится у Шекспира:

Мир — сцена, где у всякого есть роль. Моя — грустна.[9]

Он посмотрел вниз, в переулок. Этажом выше что-то разбилось, но, похоже, Фенолио это почти не заинтересовало.

— А это кто, ваши дети? — спросила Мегги и показала наверх.

— Слава богу, нет. Мои внучата. Одна из моих дочерей тоже живёт в этой деревне. Они постоянно приходят ко мне, и я рассказываю им истории. Я половине деревни рассказываю истории, но у меня больше нет желания их записывать… Где он сейчас? — Фенолио повернулся к Мо.

— Сажерук? Я не вправе вам это сказать. Он не желает вас видеть.

— Он очень испугался, когда мой отец рассказал ему о вас, — добавила Мегги.

«Однако Сажерук обязательно должен узнать, что с ним будет, — подумала она. — Тогда он поймёт, что ему в самом деле не стоит возвращаться. И продолжать мучиться от тоски. Без конца».

— Я должен его увидеть! Хотя бы один раз. Разве вам не понятно? — Фенолио с мольбой посмотрел на Мо. — Я могу незаметно пойти за вами следом. Как он меня узнает? Я просто хочу удостовериться, так ли он выглядит, каким я его себе вообразил.

Однако Мо покачал головой:

— Я думаю, лучше бы вам оставить его в покое.

— Чепуха! Я могу посмотреть на него, когда захочу. В конце концов, это я его придумал!

— И вы же его убили, — возразил Мо.

— Ну да… — Фенолио беспомощно поднял руки. — Я хотел, чтобы сюжет стал более занимательным. Ты любишь занимательные истории? — обратился он к Мегги.

— Только если у них счастливый конец.

— Счастливый конец!..

В голосе Фенолио сквозило лёгкое презрение. Он прислушался к тому, что творилось наверху. Что-то или кто-то со всего маху рухнул на деревянный пол, вслед за грохотом раздался громкий плач. Фенолио поспешил к двери.

— Подождите здесь! Я сию минуту вернусь! — крикнул он и исчез в коридоре.

— Мо! — прошептала Мегги. — Ты должен всё рассказать Сажеруку! Ты должен ему сказать, что пути назад для него нет!

Но Мо покачал головой:

— Поверь мне, он ничего и слушать не желает. Более десяти раз я пытался заговорить с ним об этом. Но, может быть, не такая уж это и глупая идея — познакомить его с Фенолио. Может быть, он скорее поверит своему создателю, чем мне. — Глубоко вздохнув, он смахнул с кухонного стола Фенолио несколько крошек от пирога. — В «Чернильном сердце» была картинка, — пробормотал он и стал чертить что-то на столе, как будто таким образом мог вызвать эту картинку к жизни. — На ней под аркой ворот стояла группа женщин в роскошных одеждах, словно они собрались на праздник. У одной из них были такие же белокурые волосы, как у твоей матери. Лиц на картинке не видно, женщины стоят к нам спиной, но я всегда представлял себе, что это она. Сумасшедший, да?

Мегги положила ладонь на его руку.

— Mo, обещай мне, что ты больше никогда не поедешь в ту деревню! — сказала она. — Пожалуйста! Обещай мне, что ты оставишь любые попытки добраться до этой книги.

Секундная стрелка на часах в кухне Фенолио беспощадно разрезала время на тонкие ломтики, пока Мо наконец не ответил.

— Обещаю, — сказал он.

— Посмотри на меня! Он повиновался.

— Обещаю! — повторил он. — Мне осталось обсудить с Фенолио ещё один вопрос, а потом мы поедем домой и забудем об этой книге. Ты довольна?

Мегги кивнула. Хотя и спрашивала себя: что же тут обсуждать?

Фенолио вернулся, неся на спине зарёванного Пиппо. Двое других детей, удручённые, шли следом за дедушкой.

— Дырки в пироге, а теперь ещё и дырка во лбу… По-моему, вас всех надо отправить домой, — ругался Фенолио, усаживая Пиппо на стул.

Затем он порылся в большом шкафу, нашёл там пластырь и не слишком бережно наклеил его на разбитый лоб внука.

Мо отодвинул свой стул и поднялся.

— Я хорошенько поразмыслил, — сказал он. — Я отведу вас к Сажеруку.

Фенолио изумлённо повернулся к нему.

— Может быть, хоть вы сможете раз и навсегда объяснить ему, что ему нельзя возвращаться, — продолжал Мо. — А то кто знает, что он ещё задумает. Я боюсь, это грозит ему бедой… Кроме того, у меня есть одна идея. Она безумная, но я очень хотел бы обсудить её с вами.

• Предыдущая
• 48/97
• Следующая