Как приручить дракона 3 (СИ) - Капба Евгений Адгурович - Страница 40

Я задумался. Зборовский — точно не из тех, кто будет зарывать голову в песок. Скорее всего — у него есть конкретный план действий по Вышемиру. И, зная Женьку — составлен этот план, скорее всего, в самых общих, стратегических чертах. Но сделать так, чтобы этот скелет оброс мясом из тактики — это уже задача друзей и соратников…

— Знаешь, тебе в этом плане светиться не стоит. Я сам поговорю с мужиками, — Элессаров клацнул затвором своего артиллерийского орудия. — Ты ведь знаешь, что у нас пытаются зарегистрироваться целых две ветеранских организации, м? Главное — объясни ситуацию Зборовскому, чтобы он не спасовал и выдвинул свою кандидатуру на пост председателя уже на первом заседании нового Земского собрания… Если у него есть внятный план как навести порядок в городе, и есть люди, которые готовы этот план воплощать в жизнь — депутаты купятся. Там ведь неплохие кадры на выборы идут в целом, многие действительно любят Вышемир, и всю жизнь тут прожили. Просто… Ну… Никто не хочет брать на себя ответственность, да? Это ведь так естественно для каждого нормального обывателя…

— «А что я один мог сделать?» — усмехнулся я. — Прекрасно понимаю, как это работает.

— Ну я-то знаю, что я один могу сделать, — вернул мне ухмылку Дагор Брагаллахович и стал разбирать винтовку. — Да и ты тоже. И Зборовский. Как называются такие как мы?

— ПРИДУРКИ, — ответил дракон.

— Пассионарии? — предположил я.

Спал я отлично. Спокойным, глубоким сном без сновидений, и никакие гномики кровавые в глазах у меня не стояли. Лег, уснул, по будильнику проснулся бодрый и отдохнувший. До уроков оставался целый час, до прихода трудовика — как минимум полчаса, так что у меня вполне хватило времени попить чаю — по рецепту Табачникова, с колбасой. А еще — почистить зубы, подравнять усы и побрить шею: умывальник и туалет в мастерской имелись.

Так что Элессарова я встретил уже в приличном виде, свежий, сытый и отдохнувший.

— Менег суилад! — по-эльфийски поздоровался коллега, и сразу взял с места в карьер: — Доброго-бодрого утра, продуктивного дня, и всё такое. А Зборовский твой после выборов пусть мне позвонит. С ветеранами я переговорил: они к нему положительно настроены. Ситуация всех действительно допекла… Всё, всё — в сторону судьбы мира, сосредоточимся на действительно важном: надо вести уроки!

Бес его знает, когда он успел с бывшими вояками договориться… В три утра? В двенадцать ночи? У них там что — клуб любителей бессонницы? Так или иначе — я хлопнул его по плечу и пошел сосредотачиваться на действительно важном. История в восьмых классах — это вам не всякая дичь типа убийств и политики, это дело серьезное!

— … таким образом Великий Князь Литовский и король Польский Владислав Ягайло прожил около восьмидесяти пяти лет, и из них правил — пятьдесят семь годиков, это не считая Витебского княжества, которым он руководил с юности. Его отец — Ольгерд — протянул восемьдесят один год, дед Гедимин — шестьдесят шесть, двоюродный брат Витовт — восемьдесят. На этих примерах можно легко убедиться: средняя продолжительность жизни в тридцать четыре — тридцать пять лет — очередной выверт статистики. Конечно, рассматривать только одну семью не очень корректно, но есть и другие примеры… Так или иначе, в средние века действительно примерно одна треть младенцев погибала, не дожив до года, и половина всех детей умирала, не дожив до 10 лет. Однако, после 10 лет шансы прожить подольше значительно увеличивались. Если мужчина доживал до 21 года — то его возможности отпраздновать семидесятилетний юбилей практически не отличались от наших с вами… — хитрые детишки опять развели меня, просто сложив два и два и посчитав возраст Ягайло, а я и рад — принялся токовать как тетерев, и увлекся, вместо того, чтобы дать им письменное задание.

Да и ладно, на самом деле мы и так неплохо поработали, ничего страшного. Прозвенел звонок, восьмиклашки покинули кабинет, я от греха подальше отключил проектор и сунул его в ящик стола: снова воткнуть провода — минутное дело, а так можно быть уверенным, что на перемене дорогую технику не сокрушат…

Презентации тут были настоящим вундерваффе. Неизбалованный яркими интернетными образами и короткими видосами контингент воспринимал мультимедийные слайды с интерактивными картами, анимированными схемами и красочными иллюстрации просто отлично. Еще бы! Из-за низкой скорости сети в земщине видосы тут грузились долго, их качество оставляло желать лучшего. Фото тоже предпочитали загружать или черно-белые, или низкого разрешения. В общем, земский вариант интернета так и хотелось назвать словом «ламповый». Как у нас — году эдак в две тысячи седьмом, когда для того, чтобы прочитать сообщение в соцсети нужно было секунд тридцать обновлять всю страничку, а чтоб посмотреть фильм — ждать, пока он загрузится час или полтора.

Поэтому я со своей аппаратурой считался просто кудесником среди учащихся. Кроме меня и Джабраилова техническими средствами на уроках никто не заморачивался, так что после нудной бубнежки попялиться в презентацию для ребят было за счастье… Да и слайды я делал чисто как посты в соцсетях: сверху пара предложений текста, внизу — картинка или схема. Привычный формат!

Была у меня страшная догадка о том, что такая ситуация поддерживается специально: происходит физическое ограничение информационного потока. Для чего? Для того, чтобы сто пятьдесят из двухсот миллионов жителей Государства Российского получили сначала фундамент из житейского опыта, школьной программы, официальных СМИ, церковных проповедей, списка внешкольной литературы для прочтения и фильмов для просмотра, а потом уже окунались в поток безудержного сетевого шлака с вкраплениями полезных данных… Что характерно — в университетских кампусах, даже земских, никаких ограничений по трафику просто не существовало. То есть — в плане научных изысканий или там плюрализма мнений — пожалуйста, пользуйтесь, но уже с определенным багажом знаний и сформированной жизненной позицией. Что-то в этом было рациональное, на самом деле.

А еще — таким образом создавался ментальный барьер, который отчасти придерживал поток миграции из земщины в богатые юридики и опричные центры: попав в супер-продвинутый город нормальный мещанин воспринимал тамошнее население как инопланетян и чудиков, пусть и родненьких, своих, российских. Действительно: когда люди ходят по улице, размахивают руками и разговаривают сами с собой, уроженец земщины в первую очередь продумает про дурдом, а не про микронаушники или импланты. И если вместо кофе опричный хипстер заказывает халвичный раф со стевией и миндальным молоком, а вместо сигарет — ультра-супер-дупер-жупел-слим-компакт-клубничный-яичный баллончик с жижей, тут вердикт будет один — крутануть пальцем у виска, вернуться в родную провинцию, к друганам в беседку, пощелкать семечек, спеть под гитару про «Лысую девочку» и поговорить о том, как в опричнине все в край долбанулись.

— Кхм! — сказала Ингрида Клаусовна. — Георгий Серафимович, отвлеку вас от ваших мыслей…

— Здравствуйте, Ингрида Клаусовна! — растерялся я. — Чего вы подкрадываетесь?

— Я, с вашего позволения, кхазадка, я физически не умею подкрадываться. Это вы в прострацию впали, у вас такое лицо, будто вы закон Архимеда заново открыли! — она осмотрела кабинет по-хозяйски, кивнула одобрительно, поправила стопочки с тетрадями на моем столе и погладила крышку ноутбука, стирая с нее пылинки. Любит порядок, однако! — Я с какой целью пришла? Я пришла сказать вам, что несмотря на ваш изменившийся статус, и на ситуацию с… Криминогенной обстановкой, которая вокруг вас обострилась в последнее время, я, как ваш наниматель, а также — глава избирательной комиссии, и, в первую очередь — коллега и урожденная вышемирка, желаю вам сообщить…

Я чуть не сказал «Будь здорова, Сова!», но сдержался.

— Сообщить, что-о-о-о… Всячески собираюсь вас поддерживать! — выдала Гутцайт. — Если вы желаете работать в нашей школе, несмотря на…