Через Антарктиду - Хиллари Эмонт - Страница 5
- Предыдущая
- 5/80
- Следующая
Сначала мы продвигались хорошо, но скоро нас остановили настоящие тяжелые льды, небо затянуло и стало трудно различать путь впереди. Начиная с этого момента наше продвижение сопровождалось повторной сменой надежд и разочарований; на мгновение лед расходился, мы продвигались ярдов на пятьдесят, затем через полчаса вдруг останавливались, накрепко зажатые. «Терон» все время продолжал идти к югу, хотя уже давно было решено выбираться, идя на север. Но лед так плотно окружал нас, что не было никакой возможности повернуть судно, не было и пригодных для плавания разводий, которые бы позволили идти на север кружным путем.
День за днем, снова и снова, по многу часов подряд мы все за бортом с топорами, лопатами, досками и баграми удаляли лед от бортов судна. Одни разбивали сгрудившиеся громадные льдины и выламывали их ломами, другие отпихивали баграми отделенные куски назад, в отбрасываемую винтом струю, убирая их в небольшую свободную ото льда постоянную полынью за кормой. Иногда мы взрывали небольшие заряды, чтобы взломать лед или вывести судно из того положения, в котором оно зависло, не будучи в состоянии сдвинуться ни вперед ни назад. И все это время совместное действие юго-восточного ветра и юго-западного течения продвигало лед, айсберги и судно – все вместе – на северо-запад. Я убедился по нашему сносу в 15—20 миль в день, что льды в средней части моря Уэдделла все время вращаются по часовой стрелке; некоторое количество ледяных полей и айсбергов непрестанно поступает в открытое море от северной кромки льда, в то время как остальной лед продолжает годами вращаться как твердое ядро.
Наше продвижение измерялось несколькими ярдами в день, а короткое лето быстро проходило; трудно было при этом сохранять терпение. Как сказал Хиллари: «Здесь только и нужно, что часы, отсчитывающие время в днях». Каждый день мы были заняты не только удалением льда, но и доставкой на борт не меньше тонны его, чтобы поддержать наш быстро уменьшавшийся запас воды. По многу часов уходило также на обсуждение будущей разгрузки судна и планирование расположения открытых складов запасов, базы и построек. Говорили и об уходе за вездеходами, и об использовании специального оборудования. Нужно было еще постоянно кормить и выгуливать собак.
С 8 января направление дрейфа стало изменяться с западного на северное; в этот день судно прошло своим ходом несколько миль наконец-то в нужном направлении, но по-прежнему айсберги, которые мы за последние две недели уже стали называть по именам, оставались ясно видимыми, и все страстно желали распрощаться с ними навсегда. За все это время мы привыкли к шуму ударов стали о лед и грохоту винта, бьющего по льдинам. Первые дни казалось невозможным, чтобы лопасти, вал и машина выдержали такую нагрузку, когда на полном ходу вращающийся винт останавливался за два оборота и все судно заваливалось на бок.
Однажды я записал:
«Невозможно по-настоящему описать картину того, как судно пробирается сквозь льды. Оно набегает на скопление битого льда, загоняя под киль ледяные плиты толщиною три или четыре фута и во много ярдов в поперечнике или ставя их торчком вдоль своего корпуса. Затем, содрогаясь от удара, передняя часть корпуса наползает на ледяное поле – нос поднимается все выше и выше, и вдруг судно опускается, и по льду разбегаются трещины. Но в другой раз око зависает с поднятым корпусом, и мы отходим насад и пытаемся снова пробиться. Раз за разом повторяется этот процесс, постепенно разрушая препятствие, а судно ударяется об него, дрожит, и кажется, что оно сейчас развалится. Самые страшные звуки возникают или при ударах винта о лед, когда громовые удары этого молота сотрясают судно от носа до кормы, или при заднем ходе, когда руль сталкивается с толстой льдиной и гидравлический предохранительный клапан визжит как бы в агонии.
В 200 милях к востоку от нас другое судно, «Тоттан», прокладывало путь на юг, имея на борту запасы и передовую партию экспедиции Королевского общества предназначенную дин участия в Международном геофизическом годе. Во время нашей долгой борьбы со льдами «Тоттан» пришел на остром Южная Георгия, забрал там запасные части для машин, которые мы доставили для них из Монтевидео, и направился дальше на юг, войдя во льды далеко к востоку от того района, где мы оказались в столь трудном положении. 6 января они нашли себе место для высадки на 75°36' южной широты, и лейтенант-командор медицинской службы Дэвид Даглиш, начальник партии, начал разгрузку корабли и постройку базы Королевского общества. Впоследствии разрыв в шельфовом леднике, где была основана база, стал называться Халли-Бей. «Терон» в этот период ежедневно связывался с «Тоттаном» по радио; во время одного из этих регулярных сеансов, 15 января, в разговор вмешалось английское военное судно «Протектор» и спросило: «Можете ли вы указать свое положение и положение „Тоттана“, свой и его курс и сообщить ледовые условия?» Мы ответили: «„Тоттан“ разгружается на 75°36' южной широты, 26°45' западной долготы. „Терон“ дрейфует в направлении запад-северо-запад от точки 57°45' южной широты, 30°30' западной долготы. Скорость дрейфа – около пятнадцати миль в день. Местный лед – сплоченный пак – сейчас временно в состоянии сжатия. Надеемся, что приближаемся к краю льда на севере или на западе. Не можем поднять и воздух гидроплан, нет рядом воды. Ваше положении?»
«Протектор» находился около Порт-Локроя на западе Земли Грейама, тем не менее его капитан Джон Уилкинсон предложил свои услуги: как только корабль пополнит запас топлива, взяв его у китобойного судна, ведущего промысел в море Беллинсгаузена, он пойдет к кромке льдов к северу от нас. Там он сможет сообщить нам, где ближайшая чистая вода, и, пользуясь своими вертолетами, разведать наиболее легкий для нас проход сквозь льды.
18 января. «Терон» продвинулся вперед приблизительно на две и три четверти мили, и тут нас остановили два ледяных поля с высотой подводной части около пятнадцати футов.
Повторно атакуя ледяное поле, чтобы разломить его, судно застряло на льду. Само по себе это не было страшно, так как мы были уверены, что, откалывая и взрывая лед, сможем высвободить судно, но, к несчастью, когда мы попытались оттащить огромные куски льда с помощью задней лебедки, лед внезапно подался и вращающийся винт захватил трехдюймовый стальной канат. Несмотря на все наши усилия, намотавшиеся четыре витка каната не удалось снять с вала и пришлось оставить висящим на валу конец 12 футов длиной. Сквозь прозрачную воду было видно, что канат как будто втиснулся между винтом и кормовой дейдвудной втулкой.
Чем это кончится, мы не знали. Может быть, канат повредит втулку или ослабит сталь вала, поцарапав его поверхность; впрочем, мы надеялись (а сделать ничего больше нельзя было), что канат сам растреплется и отпадет. И действительно, через некоторое время, когда винт, вращаясь, бил канатом по корпусу, создавая беспокоивший нас стук, свисавший конец оторвался и шум прекратился. Возникли другие проблемы, и мы забыли о винте.
Работы на льду продолжались всю ночь, но узкое разводье, по которому судно шло между тяжелыми ледяными полями, поворачивало так круто, что ему нелегко было следовать этим поворотам. Судно все время шло то передним, то задним ходом; «Терон» ударился о сплошной лед, и руль так согнуло, что на следующий день, когда капитан Маро повел судно в более легких ледовых условиях, он обнаружил, что оно слушается руля при повороте налево только примерно до 6°. Весь день он пытался вести судно в этих условиях, но это оказалось почти невозможным, и стало ясно, что при существующих ледовых условиях мы вообще продвигаться не сможем.
Поздно вечером Маро решил поступить так, как много лет назад на гораздо меньшем судне поступил его отец, то есть попытаться согнуть руль в обратную сторону в правильное положение, умышленно наехав кормой на сплошное ледяное поле. Трижды он пробовал осторожно проделать этот маневр, но безрезультатно; тогда, рискуя всем, он с силой врезался в лед.
Оглядываясь назад, понимаешь, что то была ситуация, когда судьба всей экспедиции висела на волоске. Конечно, единственная альтернатива этому риску состояла в беспомощном движении среди льдов в надежде, что судно выйдет из них до того, как море замерзнет, но без единого шанса основать нашу базу. Однако смелость капитана оказалась вознагражденной: руль вернулся почти в нормальное положение (фактически с поправкой вправо в 5°). Это позволило выйти к полынье – первой, которую мы увидели после трехнедельного перерыва.
- Предыдущая
- 5/80
- Следующая
