Пропагандист (СИ) - Коруд Ал - Страница 16

— Айн момент! Верочка, бутылки уже откупорены. Или вам лучше шампанского?

— Нет, пожалуйста, Ркацители.

— Будет сделано. Ребята, не стесняйтесь. Мы все отработаем честно. Считайте, что это аванс.

Они выпили и перекусили. Коньяк пили лишь Илья и Дмитрий. Анатолий и Семен дегустировали выставленное «Киндзмараули» и остались довольны результатом. Сюда привезли явно не стандартизированное вино «для всех». Даже бутылки были иной формы. Хорошо снабжают элиту страны! Они уже жили при коммунизме, потому и не стремились ничего менять. Понемногу разговоры стали оживлённее. Принесли горячее. Котлеты по-киевски. Сочное куриное филе, обернутое вокруг косточки и с кусочком сливочного масла внутри. Редко где в будущем подавали в ресторанах это заурядное блюдо из советской кухни. Расплодились чуждые русскому кусу восточные и азиатские кухни, а также все места в партере занял вездесущий фастфуд. Соответствовал и гарнир. Жареная по-деревенски картошка, зеленый горошек и в качестве специи настоящая аджика.

— Прямо студенчеством повеяло, — блаженно улыбнулся Дмитрий.

— Оно здесь при чем?

— Мы стройотрядом ездили в Коми. Неплохо там заработали. А в сентябре завалились в Пицунду. Шашлыки, вино…

— Девушки…

— И они, конечно. Столько пляжных романов у меня больше в жизни не было!

Анатолий пихнул вбок Семена:

— А с виду такой тихоня.

— В тихом омуте русалки водятся! — у Веры заблестели глаза.

— Можно поподробней? — тут же засуетился Мерзликин, доливая вина в бокал дамы.

— Для этого надо еще выпить. Но не дождетесь! Вера Петровна — кремень. Оставим все в прошлом. Мы все равно мертвы.

Если бы они были трезвыми, то данная сентенция вызывала ощущение печали. Сейчас же все отчего-то начали вспоминать подробности собственной смерти. Хуже абсурда не придумаешь. Отличился, конечно же, Моисеев. Он даже удостоился рукоплесканий от Поповой. Да и сам уже вспоминал этот момент с некоторым юмором. Да и чего стыдиться? Умереть во время соития надо еще умудриться. Пусть и дама была продажной, но не педиком же или трансгендером. Все познается в сравнении.

Анатолий, как и Семен умерли от естественных причин. Сердечко у обоих пошаливало, и лишний вес давил. Валентин долго мялся, но признался, что последнее из воспоминаний — это падающий сверху кран-балка. Он какого-то лешего полез на крышу проверять качество ремонта гастарбайтеров. Оказался он на поверку неудовлетворительным.

А вот Вера всех удивила.

— Я отравилась. Причину называть есть смысла?

— Рак?

Попова удивленно вскинула взгляд на Моисеева.

— Так ты поэтому в Москву вернулся?

— Опухоль в мозге. Нечего было терять. Да и зачем всю жизнь копил деньги? Не этим же писдюкам, коим лень поздравить на Новый год, оставлять?

Внезапно остальные запечалились. У них остались там в недостижимом будущем дети и жены.

— Так, народ, это неправильно, — взял ситуацию в руки Мерзликин. — Как бы то ни было, но мы-то с вами живы! И у нас снова впереди целая жизнь. Мы оставили там, что получилось. Это не всегда хорошее, но вот честно, себя я плохим человеком не считаю. Так что стыдиться мне по большому счету нечего. Предлагаю танцы! Энергичные танцы!

Музыка также нашлась. Основательный проигрыватель стоял в углу зала. Правда, с наполнением были проблемы. Помогла одна из горничных, принесла несколько миньонов с ударными композициями незаслуженно забытых исполнителей. Даже Ободзинский пришелся в тему. А еще были «Самоцветы», Эдуард Хиль и прочие ретро исполнители.

Твист и подобие рок-н-ролла расшевелили публику. Даже персонал в итоге сдался. Повар, упитанный дядька южной внешности отлично умел в твист. Да и девушки не отставали. Или им дали указания особо не отдаляться от опекаемых. Во всяком случае, симпатичная миниатюрная блондинка не отказала Мерзликину в медленном танце под композицию «Поющих гитар» «Нет тебя прекрасней». Внезапно с ней он ощутил некое волнение.

«Гормоны, итить их!»

Или это так сказалась выпивка? После он танцевал с Верой и даже слишком смело её обнял, ощутив мягкость тела под тонкой тканью. Женщина усмехнулась уголками губ:

— Толик, даже не надейся. Ничего не будет.

— Я так тебе не нравлюсь или это какие-то комплексы?

Вера вздохнула:

— Да ну их к черту! Раньше были и прошли. Просто дружба подобного рода между людьми из будущего не приветствуется. Так что обрати внимание на местную публику. Вот той светловолосой девушке ты точно понравился. Ей в глуши невообразимо скучно. А тут такое приключение! Мы же для них, как марсиане.

— И хороший шанс выбраться куда-то. Плавали, проходили. С такими нужно только в «перчатках». Хотя согласен, милое создание. Но если передумаешь, я всегда рядом.

— У тебя насыщенный личный опыт. Пойдем к столу, я что-то устала.

Они еще сидели некоторое время. Пили чай, пели песни, рассказывали анекдоты.

Брежнев вызвал группу космонавтов.

— Товарищи! Американцы высадились на Луне. Мы тут подумали и решили, что вы полетите на Солнце!

— Так сгорим ведь, Леонид Ильич!

— Не бойтесь, товарищи, партия подумала обо всем. Вы полетите ночью.

— Сколько у нас всего евреев? — спрашивает Брежнев Косыгина.

— Миллиона три-четыре.

— А если мы им всем разрешим уехать, многие захотят?

— Миллионов десять — пятнадцать.

При Ленине было как в туннеле: кругом тьма, впереди свет.

При Сталине — как в автобусе: один ведет, половина сидит, остальные трясутся.

При Хрущеве — как в цирке: один говорит, все смеются.

При Брежневе — как в кино: все ждут конца сеанса.

— Но как же у нас ничего из праздников нет? — ответственный работник из идеологического отдела ЦК Басов был искренне возмущен и не скрывал этого. — День победы, седьмого ноября, первое мая.

— По Дню Победы я частично согласен, а насчет остального…

— Что вы имеете против нашей победы над нацизмом?

Атмосфера в кабинете, больше напоминающий санаторную палату для релаксации накалилась. Товарищи из высшего партийного органа не привыкли к подобного тона разговорам. Потому функционеров из ЦК частенько заносило. Привыкли, что им обычно боялись перечить открыто. А тут какой-то молодчик, понимаешь, опровергает все устои. Мерзликин предупреждающе поднял руку, чтобы осадить излишний апломб идеолога. Он еле скрыл улыбку, когда вспомнил первую встречу с одним из секретарей ЦК. Все ожидаемо закончилось руганью и обвинением в антисоветизме. Так что Ильичу, или кто там стоит за «обновленцами» чистить и чистить Авгиевы конюшни еще много лет. Хорошо хоть они там на Олимпе это уже прекрасно понимают. Заглянули в Вечность и прониклись.

Анатолий покосился на восседавшего в сторонке куратора от Генсека Петра Владимировича Лосева и продолжил:

— Во-первых, вспомните, что широко День Победы начали отмечать заново лишь восемь лет назад. Тогда же и второй парад провели. Заметьте, всего только второй. Почему его не было, например, на десятилетие победы?

— Но мы всегда в этот день устраивали митинги и праздничные мероприятия! Чествовали победителей. В парках собирались ветераны. Да и в семьях этот праздник широко отмечался. Он же всеобщий!

— Официально его праздновали как заурядное торжество. А чем дальше, тем больше поднимают на Знамя? Вы не понимаете, что он со временем вовсе забронзовеет и потеряет свой изначальный смысл. Почему в стране происходит подобный перекос? То Дня Победы как будто не было, то он на каждом шагу?

Басов смутился. Он начал понимать, куда клонит этот молодой человек, и крыть ему было нечем.