Пропагандист (СИ) - Коруд Ал - Страница 13

— Как вам?

— Бьет по эмоциям и это хорошо. Но…

— Имеются проблемы?

Мерзликин решился.

«Давно я не брал карты в руки!»

— Есть весь материал и программа, в которой был сделан фильм?

Техник посмотрел на Кондратьева и кивнул в сторону ноутбука:

— Все здесь. В папке фильм, она выведана на Рабочий стол.

У Мерзликина буквально отвисла челюсть:

— Однако…быстро вы.

— Мы же ученые, создаем программы и сами ЭВМ. Принцип-то один. Только здесь, — молодой мужчина кивнул в сторону портативного компьютера, — все сделано проще для обычного пользователя. Разумно, кстати. Мы этот фактор, пожалуй, не учитываем. Слишком умные. Вот американцы нас и обскакали.

— Возможно, — согласился Мерзликин. — Хотя я персоналку увидел лишь в девяносто третьем. И именно американскую….

Техник заинтересовался, но их перебил Кондратьев:

— Фильм нужен к утру на завтра.

— Годно! И еще потребуется хороший микрофон.

— Голос запишут отдельно на магнитофон, потом сведут в студии, — на недоуменный взгляд Анатолия техник ответил коротко. — У нас ведь нет ваших проекторов. Фильм с экрана переснимут на пленку.

— Ага. Все еще мыслю категориями прошлого. Мне работать здесь?

— Да. Выносить что-нибудь отсюда строжайше запрещено.

— Понял. И можно тогда чаю покрепче.

— Индийского?

— А бывает какой-то иной?

Хроноаборигены переглянулись и заржали.

Проработал Мерзликин почти до вечера. Пришлось основательно повозиться. В папках он нашел намного больше видео, и еще фотографии. Странно, почему их неизвестный не использовал? Многие снимки Анатолию были знакомы. Знал он и людей, их сделавших. Кого-то уже не было давно в живых. В будущем. Все произойдет в будущем. Пришлось вспомнить и навыки работы в Adobe Premiere Pro. Благо ноутбук оказался довольно мощным и с запасом оперативной памяти.

Мерзликин понемногу осматривался. В лаборатории стояли еще два ноута, и он заметил рядом с ними несколько внешних дисков памяти. А ребята серьезно занимаются переносом информации. У одного ноутбука стояла фото и кинокамера. Вернее, не просто стояла, а беспрерывно работала. Техники только успевали выносить и заряжать пленки. Судя по всему, неподалеку находилась проявочная, а, возможно, и фотолаборатория.

В углу шумели несколько примитивных принтеров. Они печатали по очереди. Ты смотри, местные сумели согласовать протоколы или поступили еще хитрее. А молодцы! Работать ему пришлось с перерывами. Они необходимы для того, чтобы глаз не замылился. Чай всегда был в достатке, обед притащили сюда. Техники также обедали на месте. Ничего особенного. На первое куриный супчик, на второе гуляш с подливой и рисом. И, соответственно, от компота никуда не деться. Но сытно и вкусно.

Хроноаборигены поначалу сторонились Мерзликина, затем понемногу начали общаться. На серьезные и политические вопросы не отвечали, показав глазами в сторону стен. Мол, прослушивают. Или просто их работа не предполагала излишнюю болтливость. Наверняка все они из «ящика» и сейчас молятся богу науки за такую колоссальную возможность сделать прорыв в технике и карьере. И Анатолий точно знал, что сам инсайд мало что даст без её анализ и адаптации к уровню технологий семидесятых. А также развитой электронной промышленности.

Ну, хоть в текущей хроноветви удастся обогнать американцев в электронике. Словечко было придумано вовсе не Мерзликиным. Кто-то из техников его вскользь в разговоре упомянул. Видимо, хроноаборигены к нему так привыкли, что не считали секретным и частенько использовали. Ха-ха, а эти парни говорят дело! Ведь если они попали сюда и уже начали собственным присутствием менять историю, то того будущего из их прошлого уже не будет. Об этом Анатолий еще не думал. Некогда было.

— Готово! Парни, можно мне этот текст отпечатать? Не переписывать же вручную?

Мерзликин глянул на техников. Один из них вздохнул и подошел с… флешкой.

— Кидайте сюда, и пока можете пить чай. У нас тут небыстро.

— Окей!

Еще минут десять Анатолий тренировал голос. Давно он не вел сам программы и не озвучивал фильмы. Мужчина не заметил, как вокруг собрались люди. Один из техников, веснушчатый парень лет двадцати пяти робко попросил:

— Можно, мы осторожно глянем?

Анатолий секунду подумал и махнул рукой. Ничего такого секретного они не увидят.

— Только не кашлять и не сопеть!

Материала хватило на пятнадцатиминутный сокрушительный фильм. У Мерзликина и у самого голос местами перехватывало. Он уже думал, что все забыл и похоронил внутри себя. Но вся горечь прошлого и осознание ужаса происходящего, никуда не делись. Хроноаборигены просто молчали. Шли кадры о развале Империи. Как заполыхали окраины, оттуда потянулись беженцы, а советские люди начали друг друга резать. Сухие цифра статистики, набитые на фоне берущих за душу фотографий. Фергана, Карабах, Абхазия, Приднестровье, Рижский ОМОН, Чечня, Дагестан.

Кадры из пекла боев, крупно снятые лица убитых, развороченные или сожженные тела. Горе в глазах матерей погибших солдат. Развалины домов. Затем пошли наименования с Донбасса и других Новоросских городов. Позади кто-то все-таки не выдержал и ушел. Раздались тщательно скрываемые вздохи. Эпические картины разрушенных городов, что были сняты сверху дронами. Залпы орудий, изрыгающие огонь танки, красочная работа систем Залпового огня. И сухие цифры потерь и разрушений. Несколько раз Анатолий и сам прерывался, жадно пил чай, совершал дыхательную гимнастику. Людей позади стало заметно меньше. Их психика не выдерживала испытанием жестокого грядущего.

Но все когда-нибудь кончается. Мерзликин обернулся и спросил у Кондратьева:

— Ну как?

— Пиз…ец. Это что вы со страной сделали?

Николай стоял белее мела.

— Не мы, а все вместе. Вот этими руками. Такие дела, ребятки. Строили, строили и построили.

— Так нельзя жить.

— Как видишь, у нас получилось.

— Неужели никто не может остановить грядущий ужас?

Мерзликин задумался и в конце выдал поразившую всех присутствующих фразу:

— А всем по фиг.

Веснушчатый что-то хотел ответить, но так и застыл с открытым ртом. Видимо, осознал горькую мудрость фразы.

Уже на пороге строения, где прятали попаданцев, Кондратьев выдохнул:

— Даже не знаю, можно ли им такое показывать?

— Им, это? — Анатолий кивнул наверх.

— Ага.

— Не можно, а нужно. Обязательно. Пусть видят, к чему приводит бездействие. Пускай, суки, пошевелятся!

— А ты, как сам такое пережил?

Внезапно Николай в свете фонаря увидел у попаданца глаза матерого волчары и чуть не дернулся.

— Человек такая скотина, что ко всему привыкает. Не дай бог тебе увидеть то, что мне пришлось.

Кондратьев достал пачку сигарет и закурил, пряча за привычными движениями общую нервозность:

— Бывал там?

— И не раз.

— Тогда помоги нам избежать этого.

Анатолий некоторое время молчал:

— Придется сделать много тяжкого и необычного.

Николай нервно засмеялся, а потом встал очень близко и предельно тихо произнес:

— Уже происходит. Накануне Лубянку штурмовали. Андропова грохнули. Сечешь?

Надо ли рассказывать, какое было в этот момент выражение на лице Мерзликина.

— Ох…

— И потому запомни, брат из грядущего. У нас тут полно людей, готовых не допустить такого будущего любой ценой. Чтобы это нам не стоило! Запомни, пожалуйста, это.

«Вот тебе и добродушные советские человеки!»

После душа Анатолий сразу прошел в столовую. Он до сих пор находился в прострации, но не решил, можно ли доводить до «своих» свежие новости. С виду все хорошие, но зная почерк спецслужб, можно быть уверенным в том, что кто-то из них точно завербован. С другой стороны, подобные известия касаются всех непосредственно.