Боксер 4: Назад в СССР - Дамиров Рафаэль - Страница 4

– Ты им, надеюсь, не сказал, где я нахожусь? – уточнил я.

– Я что, совсем идиот, по-твоему? – обиженно протянул Сеня и вдруг с нескрываемым любопытством спросил: – Слушай, а что, у тебя там с ней сейчас это… того… ну ты понял… да?

– Не было у нас с ней ничего! – отрезал я. (Даже если бы вдруг и было – я вовсе не собирался докладывать все подробности своей личной жизни всему «трудовому коллективу». Никогда не понимал людей, сующих свой длинный нос, куда их не просят. Совсем, что ли, заняться им нечем?)

– Ну ладно, – сказал Сеня. – В общем, ты имей в виду, что тренера уже там морги обзванивают. Не ровен час, с утра уже твоими портретами столбы обклеивать начнут.

– Понятно, – сухо ответил я. – Слушай, придумай там для них что-нибудь, а я скоро буду. Транспорт, конечно, не ходит, но я пешком добегу – в общем, где-то в течение часа примерно.

– Да не вопрос, – ответил Сеня, – конечно, придумаю, не переживай. Ты только сам не подведи, давай гони быстрее сюда, а то тут, понимаешь, если ты не…

В этот момент открылась дверь ванной. Я спешно положил трубку, не дослушав душевные излияния Сени. Когда он заводился на какую-то тему, то мог разглагольствовать часами, причем впустую – ничего нового он все равно не сообщал. В таких случаях его нужно было обрывать сразу, иначе голова начинала гудеть. А мне к тому же надо было срочно действовать.

Алла вышла из ванной, одетая только в халат и намотанное на голову полотенце. «Блин, какая же она все-таки красивая!» – мелькнуло у меня в голове, но я тут же постарался обуздать свои мысли, утаскивавшие меня туда, куда мне было не надо. И глаза тоже постарался отвести, чтоб не отвлекали.

– Миша, ты зефир будешь? – спросила она, проходя на кухню. – У меня есть еще другой чай – индийский, очень вкусный, мне в подарок привезли.

– Нет, Алла, – как можно тверже ответил я. – Извини, но мне все-таки пора идти.

Улыбка исчезла с лица Аллы. Судя по выражению ее лица, ее приглашение все-таки не было простой вежливостью – она действительно расстроилась.

– Ты уверен? – переспросила она, взглянув в окно.

Мне не хотелось рассказывать ей о звонке Сени. Судя по всему, сам звонок она за шумом воды так и не услышала – ну и хорошо. Если я ей расскажу о нашем разговоре – она поймет, что пацанам известно, что я пришел к ней на ночь глядя. А для молодой девушки в советское время это может стать пятном на репутации, она будет переживать – зачем это надо?

– Да понимаешь, я совсем забыл, – неуверенно начал я, – что у нас завтра важная сдача нормативов… Надо быть в форме, ну и появиться вовремя, размяться там… Да и тренеры особенно внимательно смотрят, чтобы все было… ну в смысле, чтобы каждый у себя ночевал и все такое…

Да… Все-таки вру я не очень. По Аллиному лицу можно было сделать вывод, что она такие сказки раскусывает в момент. И сейчас не разоблачает меня только чтобы совсем уж не ставить меня в неловкое положение.

– Видимо, такая важная сдача нормативов, что ты про нее забыл и вспомнил только через несколько часов, – съязвила Алла.

– Так знаешь, из-за тебя и не такое забудешь, – внезапно выпалил я. Почему-то мне захотелось сделать Алле какой-нибудь комплимент, но получилось это, по-моему, как-то неловко.

В подтверждение моих опасений повисла неловкая пауза. Похоже, ни я сам, ни она не ожидали от меня такой прыти.

– Как же ты посреди ночи-то пойдешь? – наконец спросила Алла, в сотый раз выглянув в окно. – Ничего же не ходит, транспорт не работает, метро только утром откроется…

– Да ничего, – деланно-беспечно произнес я. – Пробежку сделаю. Как раз разомнусь перед сдачей, в тонус себя приведу.

Разомнусь перед сном. Мда. Что-то я сегодня несу просто-таки феерическую чушь. Хорошо еще, что Алла делает вид, что этого не замечает. Не дожидаясь ее реакции, я отправился в прихожую и стал обуваться. Когда я уже открыл дверь и вышел на лестничную клетку, она наконец спросила:

– Миша, скажи честно, что-то не так?

На этот раз в ее голосе не было ни издевки, ни беспечной шутливости. Она спросила это абсолютно серьезно, и, как мне показалось, даже с легкой тревогой – вдруг я убегаю, потому что это она меня чем-то задела? Впрочем, Алла была барышней умной и, видимо, тотчас же сообразила всю нелепость ситуации. Все-таки перед ней был подросток, а она – молодая, но уже взрослая девушка, и такие вопросы с такими намеками…

– Ладно, – стушевалась она. – Ты звони, если что.

Алла резко покраснела и закрыла за мной дверь. А я решил действительно сделать пробежку до общежития. Во-первых, перед сном это вообще полезно, а во-вторых, бег или быстрая ходьба меня всегда успокаивали, настраивали на умиротворенный лад. А мне сейчас позарез нужно было сбросить с себя весь адреналин, накопившийся за этот странный вечер. Иначе я не смогу спокойно уснуть, и весь остаток ночи, равно как и завтрашний день, перед глазами будет стоять Алла, выходящая в халатике из ванной. А вот этого мне было совсем не нужно.

«Так, к черту всех этих девок», – думал я, пробегая по ночным московским улицам. «Лучше надо бы придумать, как мне сейчас отмазываться перед тренерами. Или не сейчас, а утром, когда они меня там расспрашивать будут, неважно. Надо придумать что-нибудь правдоподобное… да мало того, правдоподобное – не наказуемое! Ну допустим, рассеченная бровь для боксера – никакая не редкость, даже пусть и в быту. А вот где я пропадал полночи – вот это да. Не хватало еще из-за девок вылететь из „Динамо“!»

Впрочем, сколько бы я ни размышлял, а ни одна более-менее пристойная идея мне в голову так и не пришла. Все, что лезло на ум, было наивным и глупым, как оправдания семиклассника, застуканного с сигаретой в школьном сортире. А здесь не школа, из которой выгоняют только уж совсем безнадежных уголовников. Здесь – режим, дисциплина, обязательства…

Не найдя подходящего варианта, я решил отложить это до утра. Все-таки не зря говорят, что утро вечера мудренее, да и голова моя поутру соображает гораздо лучше и быстрее, чем ночью, да еще в состоянии усталости.

Но до утра мне ждать не пришлось. Возле дверей общежития стоял Григорий Семенович и напряженно вглядывался то в одну, то в другую сторону. Нетрудно было догадаться, кого именно он так сильно хочет увидеть. Я подбежал к нему и остановился, понимая, что простым «здрасте» я в любом случае не отделаюсь.

– О! Ну надо же, кого я вижу! – ехидно произнес тренер. – Что, решил вернуться и поспать? А не поздновато ли, молодой человек?

Так. Григорий Семенович сам дождался меня у входа, не отсиживаясь внутри вместе с остальными динамовцами (которые, вероятно, тоже хотели провести со мной воспитательную беседу). Он вышел встречать меня отдельно. Вряд ли ему хотелось лишний раз напомнить себе, как я выгляжу. Значит, он планировал поговорить со мной без свидетелей – как говорится, по-отечески вправить мне мозги. Ну что ж. Это, пожалуй, лучшее, что со мной могло произойти в данной ситуации.

– Давай-ка отойдем в сторонку, – Григорий Семенович взял меня за локоть и отвел куда-то за угол здания – подальше от окон тренерской, которые выходили прямо на улицу. – Ты знаешь, какая суматоха здесь из-за тебя поднялась?

Я недоуменно помотал головой. Откуда мне было знать-то, если меня здесь еще не было?

Григорий Семенович удрученно вздохнул и помолчал.

– Тут весь административный состав чуть с ума не сошел, – наконец заговорил он. – Шутка ли – воспитанник пропал! Уже думали, кто виноват, кто в случае чего понесет ответственность, кто будет родителям звонить, если уж совсем…

– Да ну что вы, Григорий Семенович… – начал было я, но тут же осекся под строгим взглядом тренера.

– Антон Сергеевич только что волосы на себе не рвал, – продолжил он. – Все говорил, что это, мол, он за тобой не уследил. Уже все больницы обзвонили, все приемные отделения. Потом смотрю, он уже собрался в морги звонить, весь трясется… Ну пришлось мне ему соврать. Тяжело же смотреть было на человека! Я сказал, что ты мне позвонил и у тебя все хорошо, а вернешься – сам все расскажешь.