Цель мафии (ЛП) - Финелли Мила - Страница 63

— Я в Шотландии, и дела все еще идут.

— Что это значит «все еще идут»? Ты сейчас с ним?

— Думаешь, я бы ответил, если бы он был здесь?

— Тогда расскажи мне, что произошло.

Пока я заканчивал месить тесто, вкратце рассказал ей о событиях, произошедших с момента моего прибытия в Канну.

— Он ушел искать вино, а я готовлю спагетти на ужин, как...

— Как влюблённый мужчина?

— Stai zitto! — огрызнулся я, велев ей заткнуться. — Я хотел сказать «как идиот».

— Прекрати. Зия тебя поднатаскала в готовке. Это мило, что ты любишь кормить людей. Как он выглядит?

— Я не обратил внимания, — после чего я закатил глаза, хотя она не могла меня видеть.

— Ой, хватит врать. Ты наверняка всего его оглядел, заценил каждый сантиметр этого высокого темного парня, когда впервые увидел его сегодня, — засмеялась она.

Да верно, но я никогда бы не признался в этом.

— Он похудел.

— Именно поэтому ты его кормишь. Боже, ты такой милашка.

— Я вешаю трубку.

— Не смей! Кстати, я сказала твоему отцу, куда ты собираешься.

О, черт.

— Зачем? Ради всего святого, Фрэнки...

— Ты не отвечал на его звонки. Он позвонил Бенито, тот соврал и сказал, что у тебя грипп и ты не можешь взять трубку. Фаусто не поверил, и я рассказала все начистоту. Прости, Джулио.

— Черт возьми, matrigna, — я бросил взгляд на телефон.

— Я знаю, знаю. Клянусь, я не все ему рассказываю. Но ненавижу, когда он волнуется и у него появляется морщинка между бровями. Потом он ходит и дуется. Обычно мне приходится отвлекать его сексом, но из-за беременности...

— Basta! — меньше всего я хотел слышать о ее сексуальной жизни с моим отцом. — Что он сказал о моем приезде к Алессио.

— Ничего.

Это плохо. Моему отцу было что сказать почти по каждому вопросу, особенно когда это касалось меня.

— Ничего?

— Он просил передать, чтобы ты позвонил ему, когда вернешься в Малагу.

Странно.

— Он не злился из-за Алессио?

— Я же сказала тебе, он будет уважать любое твое решение. Это твоя жизнь, и он знает, что вина за стрельбу лежит на Энцо, а не Алессио.

— Он действительно это сказал? — я не был так уверен. Но Фаусто редко говорил то, что не имел в виду.

— Не так многословно, — подстраховалась она. — В любом случае, мы оба просто хотим, чтобы ты был счастлив. И я хочу, чтобы ты почаще навещал нас.

— Это я могу сделать, matrigna. Обещаю.

— Ti voglio bene, Джи. Будь счастлив. И прости его.

Покачав головой, я сказал:

— Ti voglio bene. Я позвоню тебе позже.

— Буду ждать. Я умираю от желания узнать, что произойдет.

Я тоже. Мы разъединились, и я вернулся к приготовлению пасты и соуса. На плите закипела вода и я посолил ее. Тесто было готово к разделке, я нарезал лапшу и дал ей отстояться. Затем высыпал анчоусы и специи в кастрюлю с маслом и поставил вариться на медленном огне.

Я услышал, как открылась и закрылась входная дверь. Тяжелые ботинки стучали по полу. Он уже вернулся?

Он вошел на кухню, держа в каждой руке по бутылке вина. Его лицо раскраснелось. Когда он поставил вино на остров, я спросил:

— Ты что бежал всю дорогу туда и обратно?

— Конечно, — он сказал, что в этом нет ничего особенного. — Ты хотел вина, так что...

— Налей нам два бокала, — не хотел, чтобы он видел, как я доволен, поэтому достал из ящика открывалку и бросил ее ему.

— О! — он порылся в кармане и протянул мне головку чеснока. — От миссис Кэмпбелл. Она передает привет.

— Как раз вовремя, — используя цедру, я добавил два зубчика чеснока в соус с анчоусами. Зия считала, что это лучший способ добавить нотку чеснока в блюдо. Затем положил готовую лапшу, потом лимонную цедру. Я бросил все вместе, а затем украсил блюдо цедрой и пармезаном.

Алессио разлил вино в два бокала и ждал. Я сел на табурет рядом с ним, и мы начали есть.

— È delizioso, principe, (Очень вкусно, принц.) — сказал Алессио после большого укуса. — Grazie.

Я поднял свой бокал, выпил вино и смотрел, как он ест. На самом деле я не был голоден, а он выглядел проголодавшимся. Как долго он сегодня рубил дрова? Его руки были похожи на фарш.

— Ты не ешь? — когда он закончил, он посмотрел на мою тарелку.

Пододвинул к нему свою тарелку.

— Я плотно пообедал, — соврал я. — Забирай.

Он не стал спорить. Долил вина и сосредоточился на текущем моменте. Я не хотел думать ни о прошлом, ни о будущем. Я сосредоточился на настоящем, на том, что чувствую, сидя рядом с ним в этом уютном домике в глуши.

Я не испытывал отвращения.

С Алессио я мог расслабиться. Он не осуждал, и с ним было легко находиться рядом. Никаких принудительных разговоров, никаких неловких молчаний. Я также чувствовал себя в безопасности, как будто ничего плохого не случится, когда он находится поблизости.

После нескольких недель, проведенных в Малаге без него, я не осознавал, как сильно мне этого не хватало. Как сильно мне не хватало его стабильности и спокойной стойкости. Находясь с ним в одной комнате, я чувствовал себя привычно и правильно, словно дома.

Я прикурил сигарету, нуждаясь в том, чтобы чем-то занять руки. Внезапно занервничал, но не мог сказать почему. Моя кожа гудела, в крови нарастал электрический заряд. Я мог сосчитать удары своего сердца. Каждый вдох и выдох отдавался эхом в моих ушах. Вдох и выдох. Вдох и выдох. Стук вилки Алессио по тарелке и вполовину не был таким громким, как буйство внутри моего тела.

Отрицать это было бесполезно. Я хотел его. Мой член больше не волновало ничего, кроме близости с этим мужчиной. И я проигрывал битву за сопротивление.

Алессио застонал, отодвигая пустую тарелку, и этот звук был таким сексуальным, таким первобытным, до боли в паху. Понял ли он вообще? Сомнительно. Насколько он знал, я все еще ненавидел его.

Но я перестал ненавидеть. Мне было больно, но враждебность исчезла. Вместо нее осталась боль, усталость от того, что мне его не хватает.

«А ты продолжаешь держаться за свой гнев, как за почетный знак. Слишком гордый, чтобы простить, потому что это может не понравиться твоей глупой мафии и драгоценному отцу. Слишком боишься быть самим собой».

Зачем я мучил себя, храня обиду? Он извинился, и я поверил ему, когда он сказал, что если бы было возможно вернуть время вспять, он бы все сделал по-другому. Неужели гордость удерживала от того, чтобы посмотреть, к чему это приведет?

— Еще вина? — он протянул мне бутылку.

— Ты пытаешься напоить меня, убийца?

Он шумно втянул воздух, услышав свое прозвище.

— Если это поможет тебе остаться на ночь, тогда возможно.

— По крайней мере, ты честен, — мои губы дернулись.

Я не понимал, что сказал, пока не стало слишком поздно. Но теперь слова повисли в воздухе, как запах протухшей еды. Алессио отвернулся и поставил бутылку на остров.

Я вздохнул и затушил сигарету. Неужели он всегда будет напоминать мне о прошлом?

— Как-то неловко вышло.

— Не стоит переживать. — Аллесио возился со своим бокалом, двигая его кругами по мраморной стойке. — Я не хочу притворяться или осторожничать с тобой. Я могу принять все, что ты в меня бросишь, принц.

Я знал, что это правда. Наши поединки были хорошо поставлены. Мне не приходилось сдерживаться с ним, и он, конечно, никогда не был мягок со мной.

Он встал и отнес наши тарелки в раковину. Пока Алессио занимался посудой, я смотрел на его широкую спину. Ткань футболки обтягивала его худые мышцы. Джинсы на нем висели свободнее, чем я помнил, но они по-прежнему обтягивали его задницу самым лучшим образом. Я провел языком по обратной стороне зубов, глядя на него, желая. Жаждая. Борясь с воспоминаниями.

Сам того не осознавая, я встал и приблизился к раковине. Алессио замер. Я знал, что он всегда знает, где я нахожусь, его обостренные чувства находились в полной боевой готовности, но он не обернулся.

Прижавшись к его крупной фигуре и уперевшись ладонями в шкафы рядом с его головой, я расслабился. Тепло окутало меня, он так идеально мне подходил. Я провел носом по его шее. Вдохнул его запах кожи — мыло, свежий воздух и немного пота. Я возбудился и твердым членом прижался к его заднице. Я скучал по этому.