Крах черных гномов - Самбук Ростислав Феодосьевич - Страница 42
- Предыдущая
- 42/70
- Следующая
Ветров уперся рукой в стену, подставил Юзефу плечи. Тот еле протиснулся в отверстие.
— Быстрее, — торопил его Ветров.
Прошло несколько секунд, а может, минут… — наконец раздался шепот Юзефа:
— Все спокойно… Можно выходить…
Он помог выбраться сначала Гибишу, потом Васильку. Ветрову спустили веревку и еле подтянули его к проему. Выбравшись на поверхность, Юрий спросил Гибиша:
— Где мы?
Старый шахтер ткнул пальцем вправо:
— Там, в двух километрах, шоссе, над ним — вход в пещеру.
— Неужели мы прошли два километра? — усомнился Ветров.
— Расщелина вывела нас по прямой…
— На шоссе нам выходить нельзя… — начал вслух рассуждать Юрий. — Как же добраться до города?
— За той горой, — показал влево Гибиш, — железная дорога.
— В таком виде появиться на станции! — скептически хмыкнул Юрий. — Надо помыться и почиститься…
— Тогда вот что… — начал Гибиш нерешительно. — На станции работает родственник моей жены…
— Сможет ли он укрыть вас на несколько дней, пока не переправим в надежное место? — спросил Ветров.
Старый шахтер заколебался.
— Гестаповцы наверняка будут искать меня. Возможно, и у родственников жены.
— Тогда нам надо сегодня же прорваться в город. Завтра ваше фото будут иметь сотни агентов.
Они спустились с холма, прошли ложбиной и попали на проселок, ведущий к железнодорожной станции. Когда уже подходили к ней, по шоссе промчались, поблескивая фарами, четыре грузовика с солдатами. Значит, уже подняли тревогу, и зону завода окружают эсэсовцы. Надо спешить…
Родственник Гибиша понял их с полуслова. Вынес на кухню кучу старой одежды, щетку и ваксу для обуви.
— Через восемнадцать минут, — взглянул на старинные деревянные часы, — будет товарняк на Дрезден. Стоять будет полторы минуты.
Ветров колебался. Конечно, было бы хорошо быстро выбраться отсюда, но опасно: кондуктор заметит…
Будто отвечая на его мысли, родственник Гибиша сказал:
— Я отвлеку кондуктора, поговорю с ним, а вы сядете в вагоны.
— Ну, хорошо, — согласился не без колебаний Ветров, — но вы, — обратился к ребятам, — выпрыгнете на ходу перед городом. Мне с товарищем Гибишем придется ждать остановки. А ваши ноги выдержат…
Родственник Гибиша выключил свет и выпустил всех во двор.
Вдали уже постукивал товарный состав.
Кремер ходил по камере, стараясь привести в порядок мысли. Вспоминал. Это было совсем недавно. Выпал первый снег, ему не спалось, встал, когда и прислуга еще не проснулась, вышел в сад. Постоял на широкой террасе, укрытой белым пушистым снегом. Снег лежал ровным, нетронутым ковром, и только эти следы портили все. Точно такие же — большие, с двумя елочками, — они начинались у дверей, ведущих в покои Вайганга. Кремер подумал тогда: у группенфюрера ужа успел побывать кто-то — окна кабинета светились.
Карл пошел, оставляя свои следы — вдвое меньшие — рядом с теми. Ранний посетитель Вайганга свернул на аллею бронзовых гномов, прошел, не останавливаясь, до флигеля Шрикеля. Карл помнил это совершенно точно; потом он хотел даже спросить группенфюрера, с каким циклопом он дружит.
Теперь все это ожило в памяти Кремера: белый снег, черные гномы и следы с двумя елочками… Неужели у Вайганга был Гельмут?
Карл перебрал в памяти всех: охранников виллы, шоферов, садовников, обитателей флигеля Шрикеля. Никто не мог конкурировать с Гельмутом. Понимал: его предположения эфемерны, даже самый легкомысленный следователь не положил бы их в основу гипотезы. Но он не был следователем, и никто не заставлял его искать подтверждений версии. Он чувствовал: что-то есть в этом совпадении, и если это просто совпадение, случайность, судьба Карла Кремера от этого не ухудшится и не улучшится.
А если не совпадение? Если и вправду Гельмут был в тот день у Вайганга? Да, а когда выпал первый снег?… Как раз в тот вечер приезжала фрейлейн Краузе, а на следующее утро у него с Вайгангом состоялась беседа, после которой Карл поахал в Швейцарию…
Кремер остановился и ущипнул себя за руку. «Ну и что ж! — снова одернул себя. — Подумаешь, какие-то следы…»
Но если группенфюрер разговаривал с Гельмутом примерно в то же время, когда давал задание и Карлу, то это ставит все с головы на ноги. Значит, Вайганг хочет проверить его, убедиться, насколько можно доверять Кремеру… И поручил это сделать Гельмуту и Курту.
Что же, группенфюрер получит убедительные доказательства!
А если все это результат чрезмерной фантазии Карла? Он, собственно, ничем не рискует. Его поведение теперь не должно отличаться от прежнего. Он только подчеркнет этим верность Вайгангу, подчеркнет тактично, не переигрывая, и тогда козырной туз группенфюрера обернется жалкой шестеркой.
Карл растянулся на твердой кровати. Основное теперь — экономить силы. Хотел заснуть, но не смог: нервы были натянуты до предела. Лежал, стараясь не думать о том, что будет с ним часа через два-три… Вдруг сел на кровати, тихо засмеялся. И как это он не сообразил раньше? Значит, арест все-таки здорово выбил его из колеи, если он не обратил внимания на такой грубый их просчет. Если бы его взяли, так сказать, по-настоящему, обязательно обыскали бы тщательно и одежду забрали бы. Не назовешь же обыском то, что Гельмут пошарил по карманам и даже как следует не опорожнил их. Нет, гестапо таких ошибок не допускает! За клапаном внутреннего кармана пиджака у Карла был второй — потайной кармашек. В нем остались фотография Хокинса и половинка доллара.
Эта мысль успокоила Карла немного, он снова улегся, закрыл глаза и увидел Катрусю. Она смотрела на него серьезно и предостерегающе, немного испуганно — темные глаза ее казались совсем черными. Расставаться с Катрусей не хотелось, но в камеру почему-то вбежал Ветров, за ним — Гельмут. Ветров уклонился от удара Гельмута и сам ударил его снизу в подбородок так, что гестаповец упал, стукнувшись спиной о железные двери Железо загудело, Гельмут поднялся и крикнул Карлу:
— Выходи!
Кремер вскочил. Действительно, гремел ключ в железной двери. Сколько же он проспал? Щель под потолком не светилась — значит, вечер или ночь.
Открылась дверь — на фоне залитого электрическим светом прямоугольника темнела фигура Гельмута.
— Выходи! — позвякивал ключами. — Быстрее!
Кремер обиженно поднял голову, переступил порог. Гельмут молча указал ему на дверь справа, в конца коридора.
Комната, куда они вошли, была большой и темной, с кафельным полом и длинной полкой, на которой были аккуратно разложены никелированные инструменты. В камине пылали дрова. Перед камином — два кресла и журнальный столик с начатой бутылкой. В кресле, спиной к Карлу, сидел Курт, о камин оперся здоровенный эсэсовец в расстегнутом мундире.
Кремер остановился посреди комнаты. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, куда он попал: плохо отмытые кровавые пятна на стенах, сверкающие инструменты, конечно, не хирургические…
— Подойди ближе, — оглянулся Курт.
Кремер не тронулся с места.
— Я хотел бы знать, на каком основании вы задержали меня и привезли сюда?
Гельмут захохотал, но Курт остановил его нетерпеливым жестом.
— Вот что, сволочь, — произнес чуть ли не ласково, — здесь спрашиваем только мы. Советую быть вежливым и послушным, ответы давать правдивые и исчерпывающие… на все наши вопросы. Мы знаем, кто ты и для чего ездил в Швейцарию. Нам надо уточнить лишь некоторые детали.
— Я готов ответить на ваши вопросы, господа, — начал Карл, — при условии…
— Молчать! Никаких условий! — оборвал его Курт. — Можешь начинать… — кивнул эсэсовцу в расстегнутом мундире и добавил добродушно. — У тебя с утра руки чешутся…
Тот снял мундир, аккуратно повесил на спинку стула. Посмотрел на Карла, словно примериваясь, сделал несколько пружинистых шагов и неожиданно ударил согнутой правой рукой так, что Кремер едва устоял.
— А он крепкий! — удивился эсэсовец и снова ударил изо всех сил.
- Предыдущая
- 42/70
- Следующая
