Теория Игры (СИ) - Земляной Андрей Борисович - Страница 46

— Наташенька. — Капитан Борис Макарович Соколов, очень хорошо знавший это состояние у людей, налил Варлей полную рюмку коньяка, и поднёс к губам. — Выпейте.

Актриса влила в себя терпкую жидкость, уже сама налила ещё, снова выпила и почувствовала, как та, непонятная связь с девчонкой — снайпером, тает, словно только сейчас отпускает её живущую от себя, давно мёртвой.

— Простите если я вас чем-то расстроил. — Никита покачал головой. — Я правда вас видел именно так.

— Нет-нет. — Варлей шмыгнула носом и полезла в сумочку за платком. — Тут такая история, в общем так просто не расскажешь. Но портрет этот я повешу у себя в зале. Она приложила руку к сердцу и благодарно склонила голову. — А вы Никита Анатольевич, большой талант.

— Да у меня на глазах это всё происходило. — директор сельхозкооператива Дмитрий Колесников покачал головой. — Но только спроси меня как оно было, так и не отвечу. Карандаш вообще мелькал как лопасти вентилятора. — Он негромко рассмеялся.

— Кстати, был я тут недавно на выставке работ нашей академии, — Произнёс Борис Макарович, не сводя взгляда с картины написанной Никитой. — И ваших трудов там не заметил. — Он поднял взгляд на Калашникова. — А почему?

— Хм. — Никита задумался. — Да как-то странно. Вот есть именитые художники. Учились этому сначала в худшколе, затем в институте, рисовали всякие картины. Пробивались в жизни, а тут влетает в эти стройные ряды, какой-то школьник, и на тебе сразу выставка. Не чувствую я себя художником. Это для меня такая забава. Ну и иногда способ сделать приятное, хорошим людям. Это как яхтсмена-любителя назначить капитаном корабля или судна.

В этот момент Юрий Владимирович Никулин подошёл сзади к Варлей, и нагнулся чтобы лучше рассмотреть рисунок.

— Наташенька, это откуда у тебя такое чудо? — Никулин отлично знал Варлей, потому что она заканчивала цирковое училище, и именно он рекомендовал её режиссёру Гайдаю для съёмок в Кавказской Пленнице.

— Юрий Владимирович, это вон, Никита Калашников, нарисовал буквально на наших глазах.

— А выставку своих работ делать не желает! — Тут же наябедничал Борис Макарович.

— А давай мы это сделаем в моём цирке? — Никулин в силу возраста обратился к Никите на ты и это было вполне нормально. — Это как бы цирк, и нам вообще многое разрешено.

— Цирк. — Никита усмехнулся. — Это, наверное, можно. Нужно только обзвонить людей, кому портреты делал. Вдруг они захотят, чтобы их лица тоже там показались.

К удивлению Никиты, захотели очень многие, и для этого кое-кто прилетел из Сибири и с Дальнего Востока, чтобы предоставить свой портрет для выставки.

Всего работ набралось под сотню, и сюда же Никита выставил четыре портрета написанные на Юге. Председателя КГБ генерал-полковника Игнатова, Председателя Верховного Совета Косыгина, генсека Агуреева и министра обороны маршала Захарова.

Конечно, выставка в таком месте как цирк, имела характер насквозь неофициальный, но вот нюансы… Министерство внутренних дел выставило охрану картин, и днём, когда цирк не устраивал представлений, туда приехали руководители страны и прошлись по всем этажам. В сопровождении Никулина и с широкой руки, сразу выделив деньги на ремонт, и дооснащение технической части, что стоило весьма недёшево. А следом потянулся московский бомонд, и, ну куда же без них, академики от изобразительного искусства.

Они гуляли среди выставленных работ, брезгливо оттопырив губу, чуть кривя брови, изображая сарказм, но никого из них не оставляла мысль «Как?!!» Как это пацан, ещё не достигший восемнадцатилетия, может рисовать так точно, и самое главное и самое возмутительное — получать за каждый портрет такие деньги!!! За половину, нет, даже за треть от его гонораров они готовы были рисовать портреты всяких нефтяников и старателей без сна и отдыха, но, никто не предлагал. Попытки рисовать в таком стиле предпринимались регулярно, но работам не хватало точности деталей, словно молодой художник снимал через какой-то военный объектив, а все остальные через старую линзу дореволюционного фотоаппарата. А кроме того, у Калашникова была возмутительно чёткая линия, словно он рисовал её по линейке, только не бывает таких линеек, что меняют свою кривизну по команде. Да и полно свидетелей того, как мальчишка пишет свои работы. Но самое возмутительное, что он отказывался играть в их игры, и следовать правилам сообщества. Хотя, они все в душе признавали, что парню это незачем. Он не профессиональный художник и не зависит от выставочных галерей, директоров музеев, аукционистов и скупщиков. Он в конце концов просто школьник, пусть и орденоносец. И вот последнее обнуляло любую попытку как-то надавить на него, или заставить следовать правилам.

Моральный авторитет боевых наград, перевешивал многие заслуги, а в сочетании с возрастом Никиты, просто обнулял их.

Зато народу творчество молодого художника очень даже понравилось. Он рисовал понятно, ясно, и не пытался в убогую форму втиснуть богатое содержание. Людские характеры, вытащенные наружу, фонтанировали эмоциями, и это отметили руководители государства осматривая экспозицию.

— А кто это? — Косыгин нагнулся к картине, где мужчина удерживал одной рукой поводья понёсших лошадей, а другой рукой, сжимал двуствольный пистолет, явно наслаждаясь скачкой. — Валентин Егорович Сабуров — прочитал он надпись на табличке рядом с картиной.

— Руководитель Мосглавторга. — подсказал референт.

— Какой колоритный мужчина. — Косыгин покачал головой. — А что, место заместителя Минвнешторга у нас всё ещё вакантно?

— Так завернули же вы последнего кандидата. — Референт развёл руками. — И Пал Игнатьич всё время жалуется, что без зама остался.

— Пригласи-ка этого Сабурова на завтра ко мне. Пообщаемся. Может и найдём министру заместителя.

Выставка сильно нашумела в информационном пространстве Союза, так что посмотреть её приезжали люди из других городов, программа Время посвятила этому большой пятиминутный сюжет, а газета Правда, Комсомольская Правда, Известия, и журнал Культура, посвятили событию большие статьи. И мнение профессоров от искусства почему-то никто не спрашивал. Вероятно, потому что в работах Никиты всё и так понятно любому зрителю и пояснений не требовалось.

Заодно нашли своих хозяев четыре портрета руководителей страны, и как-то внезапно, все пейзажи, приобретённые различными организациями и частниками.

И тут, внезапно грохнула статья министра культуры Петра Нилыча Демичева, где он просто и понятно разъяснил, что вот такое искусство и называется социалистическим реализмом, несмотря на некоторый гротеск в образах, но, если суть человека такова, тут уже ничего не поделаешь. И вместо злобного перешёптывания в кулуарах художников сразу грянул дружный одобрямс, и похвалянс, ранее Никите и не ведомый, от чего в школу вновь зачастили разные люди, но теперь уже с просьбами об интервью и всякими разговорами. Но, наученные ранее полученным опытом, директор и преподаватели гнали их в шею, а телефон Никита поменял, и теперь совсем немногие знали его номер.

Тем временем в Китайской республике, армия осаждала крупную деревню, целиком подмятую шагран, и в итоге разбомбили свой же населённый пункт буквально в пепел, залив всё напоследок напалмом.

Да, отношение к смерти людей в Китае было не таким острым как в России, но и им совсем не понравилось уничтожать своих же граждан. При этом, американцы строившие заводы и фабрики в Поднебесной, очень спокойно относились к таким случаям, явно не видя в них ничего страшного.

С некоторых пор, в США, химер — нулёвок можно было приобрести недорого, для работы в саду или выполнения несложных задач, тратя деньги лишь на специальный корм, и одежду, что очень нравилось реднекам, выгонявшим поутру толпы мексиканцев и негров, на обработку полей.

Их даже не ловили и не вводили ничего насильно. Они сами покупали дешёвый, но очень сильный наркотик, и буквально на пятом- шестом приёме «Изумрудной зелени», начинали видеть знаки и символы, следуя по которым попадали на сборный пункт, откуда отправлялись на аукцион.