Назад в СССР: Демон бокса 3 (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич - Страница 42

Утром накануне боя Ольга, наконец, осмелилась задать вопрос:

— Ставим? На какой раунд?

— Я, блин, даже не знаю, на кого ставить — на себя или на него. Не ставим вообще!

На боксёрские матчи она одевалась как вдова — в тёмно-серое, балахонистое и совершенно асексуальное, сейчас это были мягкие штаны из тонкой дымчатой ткани умопомрачительного размера, даже мне, наверно, велики, и такую же накидку — платок, из-под которой едва высовывались кисти рук, ноль косметики. Я спрашивал — не хочешь меня вдохновлять? Она: не хочу, чтоб меня лапали руками или хотя бы взглядами, пока ты в раздевалке, а я в зале или у букмекеров. Не нашел, что возразить.

Нацепила кепи и тёмные очки.

— Хреновое настроение. Ну, я тебе поднимала его как могла. Сейчас вытащу Машку из ванной, можем ехать.

Она могла забыть прокладки, дезик или водительские права. Но ребёнка — ни при каких обстоятельствах, «Один дома» и «Один дома — 2» не про неё.

Отвратительные предчувствия начали сбываться уже с первого раунда. Спинкс был не так уж силён, но избрал, или, точнее, Риверс ему велел, абсолютно грамотную тактику против более мощного, но низкорослого спортсмена. Он принял не просто левостороннюю стойку, а вообще развернулся ко мне боком, постоянно выбрасывая джебы, удерживающие на дистанции. В отличие от Стивенсона, державшего левую распрямлённой, этот работал рукой, один из двух десятков джебов доходил-таки до цели, и это были совершенно не символичные пощёчины, а полновесные плюхи, от каждой на миг сбивалась картинка перед глазами.

Я вынужден был непрерывно кружить вокруг него по часовой стрелке, пытаясь зайти с фронта — на дистанцию расстрела его головы и корпуса, оттого каждый раунд пробегал куда больше соперника, а силы не беспредельны. И этот бег по кругу не был безмятежен как вращение Земли вокруг Солнца, меня постоянно поджидала его правая кувалда, ничуть не уступающая по мощи моим ударам.

После пяти раундов, а всего пятнадцать, уже вымотался. Не скажу, что Спинкс свежее и смотрится как только что сорванный огурец в пупырышках, но я первый раз нарвался на оппонента, с которым тупо не знал, что делать.

Привалился спиной к углу, не воспользовавшись табуретом.

— По очкам все раунды — его, — «утешил» меня Марв, кэп-Очевидность.

— Я — панчер. Похрен, сколько пропустил. Вопрос — когда завалю.

— Если завалишь.

— Сам не знаю — когда. Дай попить.

Он сунул мне пластиковую бутылочку с трубкой, я прыснул в рот. Хоть вода перемешалась с кровью, сочившейся из мелких трещинок, капа не всегда спасает, когда прилетает знатно, показалось, что у жидкости есть какой-то странный привкус. Не сделав ни глотка, сплюнул на канвас, тем более пора было совать капу на место и в шестой раз идти навстречу Спинксу, сегодня — реально ни в чём мне не уступающему.

В шестом раунде рефери в первый раз открыл счёт. Мне. На ногах устоял, но но на пару секунд потерял ориентацию. Хорошо, судья нормальный, сразу зафиксировал нокдаун. Дай Спинксу хлопнуть ещё раз — и привет, очнусь в раздевалке.

— Выбросить полотенце? — спросил Марв в перерыве.

Вместо нашатыря, полагающегося после нокдауна, совал ту же бутылочку. Подозрение, что дело нечисто, переросло в уверенность.

Я швырнул её под первый ряд, между ногами Оли и Маши. Дочь как раз сосала газировку.

— Дай!

Она тотчас догадалась и, вскочив, протянула мне её на ринг. Жадно осушил до конца, Машуня оставила совсем немного. По правилам поить боксёра вправе только секундант, но к едреням правила, не знаю, что там мне могли намешать.

— Бокс!

В седьмом раунде я опять поплыл. Судья досчитал до шести, кивнул, но не дал команду продолжать, глядя мне через плечо. Я тоже посмотрел туда и едва не подпрыгнул как ужаленный, Марв занёс руку с полотенцем, чтобы швырнуть его на ринг.

Следующие секунды HBO, наверно, будет раз двадцать повторять в эфире. Я устремился в угол, поймал полотенце в воздухе и влепил Марву такой хук, что он слетел с ринга спиной вперёд, упав на зрителей в первом ряду, оттуда донеслись возмущённые вопли, из другой части зала — смех.

А я, выплюнув капу, орал:

— У боксёра в красном углу смена секунданта! Продолжает Ольга Щеглова!

— Правила такого не предусматривают. Да и баба… — промямлил рефери.

Если бы он был куплен, то остановил бой окончательно, доказывай потом что хочешь. Но, видно, мои доброжелатели решили, что и без подкупа рефери, а это сложно и неоднозначно, вопрос решится с гарантией. Просчитались.

Я не вышел из боя, но продолжал проигрывать. Затылком чувствовал, как бледнеет, истощаясь, мой бедный дракон. Ну, или я — бедный, что уж там.

Ольга только махала полотенцем между раундами. Хорошо, что молчала, не лезла с «тренерскими» советами.

Пятнадцатый раунд. Стою на ногах, но не особо уверенно. Ещё ни одна американская скотинка столько передо мной не продержалась. Теперь сам старался не упасть — просто от истощения.

Но и Спинкс подвыдохся. Тем не менее, примерно за минуту до финального гонга решил поставить победную точку, водрузить вишенку на тортик. Бесхитростно выбросил левый прямой, столько раз приносивший ему очко.

Я успел стукнуть правой в его перчатку, отводя джеб, и чуть пригнулся, сократив дистанцию. Сколько там оставалось в дракоше, пусть слёзы, но уж до конца и до донышка, вложил в левый крюк, в его незащищённую пузяку. За ничтожную долю секунды перед тем, как мой кулак врезался брюхо соперника, увидел летящую мне в пятак его правую, от которой уклониться или защититься на в силах человеческих…

Бам-м-м!

Темнота. Очень слабое ощущение собственного организма.

Ой как хорошо…

Лежу. Не надо вставать, бежать, драться…

— Шесть, семь…

Как, уже семь⁈

Вскочил, моментально мобилизовавшись, голову пронзила резкая боль.

— Восемь, девять…

Я поднял перчатки к морде и махнул левой-правой, только дайте мне соперника, любого размажу. Если не упаду, сейчас для этого достаточно, чтоб на макушку села бабочка. Глазами искал соперника, по команде «бокс» он как вмажет, все бабочки планеты закружатся перед глазами, а потом мир провалится во тьму.

— Десять! — он показал руками — конец боя.

Сука! Я же поднялся, выпрямился, изобразил «готов к труду и обороне» как советский пионер. Неужели Ольга посмела кинуть полотенце⁈

Как же радуется Спинкс… Он продолжил беспроигрышную серию, уложив непобедимого Матюшевича. Ранее непобедимого. Кстати, где он?

Поскольку перед глазами двоилось и качалось, разглядел его только через пару-тройку секунд, маленький такой. А, потому что согнут, одной лапой держится за пуп, второй за канаты. Если не успел напрячь мышцы пресса и туда прилетела тонна… Ладно, заврался, такой силы удара уже бы не развил, но полтонны Спинкс точно схлопотал, и это, наверно, очень больно, когда пупок на миг соединяется с позвоночником.

Оля перелетела через канаты, обхватила меня и потащила в угол.

— Как бездарно слил…

Обнаружил, что во рту нет капы. Видно последний удар её выбил нафиг. Или вообще её проглотил.

— Ты выиграл! Чудом, но победил! Спинкс не смог разогнуться и принять стойку до счёта «десять»!

То есть рефери открыл счёт обоим? А такое бывает? Пока мозги, отбитые последним ударом поверженного афро, не пришли в относительный порядок, я соображал туго. С ринга видел перекошенную рожу Дона, безучастного Марва, прыгающую и аплодирующую Машку, немного пришёл в себя только к моменту, когда матюгальник под сводами зала оповестил о моей победе нокаутом, и рефери поднял руку, виновную в этом нокауте. Спинкс тоже оклемался, переминался с ноги на ногу, подпрыгивал даже, но я мало на него обращал внимания, озаботившись самым насущным делом — при первой возможности нырнул под канат и, упав на четвереньки, выудил из-под машкиного кресла бутылочку.

— Папочка, что это такое?

— Беги к Оле и от неё — ни на шаг!

Я аккуратно взял бутылку за самое горло, высоко поднял над головой и кинулся к выходу из зала, в противоположную от раздевалок сторону. Вообще-то порядок на матче обеспечивали секьюрити, но там я видел пару полисменов, к ним и мчался, беспардонно расшвыривая встреченных по пути.