Волаглион. Мой господин. Том 1 (СИ) - Баунт Софи - Страница 2

Так он говорил. И я с трудом прогнал его наставления.

Перед возвращением я посетил два барбершопа — чтобы наверняка, — потом достал лучший синий костюм и зачем-то прихорашивался третий час, хотя свидание у меня было лишь следующим вечером.

Я держал телефон. Хотел позвонить Саре, жаждал услышать ее голос вновь, но... боялся.

Боялся! Я! Человек, который безжалостно ведет дела с восемнадцати лет наравне с опытными бизнесменами. И на тебе! Испугался отказа какой-то малознакомой девушки. Немыслимо.

В голове закручивались водовороты вопросов. Вдруг завтра она передумает? Может, лучше приехать к ней сегодня? Да, идея глупая. За окнами — полночь. Но клянусь вам! Я места себе не находил от ужаса. Настолько боялся не понравиться Саре, что даже позвонил другу и спросил, как произвести впечатление на девушку?

Он смеялся с меня. Честное слово, хотелось его прибить! Однако я слушал. Тим сказал, что раз на вид она еще студентка, то опыт с мужским полом маленький, манипулировать будет несложно, и посоветовал говорить больше комплиментов, раскидываться пафосными фразочками вроде: я полюбил тебя с первого взгляда... ну, и все в этом духе. Увы. Мне было совсем не смешно. Я внимал любому идиотскому совету.

Красиво говорить? Да, я могу. Я умею. Но рядом с ней — мозг превращается в желе. Хорошо еще, что хоть слюни не текут. К тому же речь ведь о Саре! Тим не видел ее. Если бы видел, то понял: у таких девушек — иммунитет ко всем комплиментам.

Не знаю, почему я настолько помешался в тот день. После рандеву с зеркалом я сидел в кресле, глотая одну рюмку виски за другой. Надеялся, что выпивка отключит голову, и я усну.

Кто она? Откуда? Что я знал о ней? Лишь имя — Сара…

Девушка, с которой я разговаривал один раз. В парке. И разговор наш длился всего час. Самый яркий час в жизни. Ветер, кругами носивший листья под ногами, и шепот рыжей незнакомки успокаивали и завораживали меня, никогда я не был так изумительно счастлив, как с ней. Разве удивительно, что я мечтал снова прикоснуться к той, кто завладела моим сердцем с первой секунды?

В час ночи я поднялся с кресла. Осознал, что не в состоянии ждать. Это было безумием. Но я сделал то единственное, что оставалось — захлопнул дверь и ушел.

Вскоре я прибыл на Платановый бульвар.

Дом сорок семь встретил скрипом железных ворот. Он напоминал вычурный замок, состоял из трех этажей и гордо заявлял о своей принадлежности к произведениям искусства прошлых столетий. Дом завораживал. Он смотрел на меня окнами двух толстых башен — настороженно и серьезно.

Я зашел во двор. Поднялся на крыльцо. Казалось, что с каждым шагом к массивной двери — ночь за спиной сгущается. Едва я прикоснулся к рукоятке, пальцы заледенели. Деревья захлестали ветками. В голове заскребся неразборчивый шепот. Я сделал шаг назад, но в момент, когда расслышал хриплое: «он здесь» — дверь отворилась.

Свет защипал глаза. Я протер веки, после чего просиял улыбкой.

В проходе появилась Сара.

Она кивнула, безмолвно приглашая войти в дом. Сердце забилось чаще. Ноги сами последовали за той, чья грация стала бы эталоном подиумов. Тело ее облегал зеленый атласный халат. Длинный подол тянулся следом.

Пусть меня посчитают падким на девушек, но ничему было не сравниться с ее локонами, цвета утреннего рассвета, или с ее умением очаровывать одним намеком на улыбку, ничему было не сравниться с движениями ее бедер, изгибами талии, приливом океана в глазах или тремя родинками на ключицах в форме треугольника.

Ничему было не сравниться с моей наивностью в ту ночь...

Сара провела в большой зал с приглушенным светом и застыла посередине белого ковра. Воздух пах благовониями. Девушка благоухала лавандой. И шалфеем.

— Я ждала тебя.

Не оборачиваясь, она посмотрела из-за плеча.

— Ждала?

— Ты будто огорчен? — усмехнулась она.

— Удивлен. Не думал, что ты меня примешь, но был полон решимости убедить тебя это сделать и…

Сара развязала пояс и отбросила халат в сторону. Красное нижнее белье. Чулки. Подвязки. Я осознал, что меня действительно ожидали. Девушка развернулась и подступила. Когда ее губы коснулись щеки, я окончательно растворился, прижал ее к себе и прошептал вопрос, который истязал мозги:

— Где же ты пряталась от меня столько времени?

Сара провела ладонью по моей груди.

— Как солнце испаряет воду, так и меня похищала тьма.

— Ты фанатка Шекспира? — ухмыльнулся я.

— Я хочу сказать... что вода когда-нибудь возвращается с дождем, — продолжила она, заискивая. — Я знала, что настанет день, когда черный туман рассеется. И мы встретимся. Сегодня... тот самый день.

Я сглотнул и припал к ее запястью, к плечу, к шелковистой коже под мочкой уха. Девушка рассмеялась и откинула голову, затем запустила пальцы в мои волосы и резко потянула, заставляя окунуться в ее глаза.

Они были уже не синие…

Черные!

Водоворот мрака!

Я попытался отпрянуть, но Сара сама толкнула меня на пол. Я упал. Она прыгнула сверху, отчего моя голова с дребезжанием ударилась о кафель.

Пространство поплыло.

Мелькнул отблеск ножа. Следом — зеленая вспышка от медальона на шее Сары. Я пришел в себя и намертво вцепился в ребра девушки, но пальцы разжались от боли.

Одним ударом Сара перерезала мне горло.

Горячая кровь хлынула на белый ковер. Я захлебывался и в ужасе смотрел на лицо, исказившееся тьмой, казалось, девушке разрезали рот от левого уха до правой скулы.

После — боли не было. Я стоял позади и наблюдал, как Сара вонзает нож в мое сердце.

Когда ночь сменяется утром, я по-прежнему исследую взглядом двор. Топчусь в гостиной шестой час. Иногда отвлекаюсь, чтобы налить кофе с корицей. Панорамные окна свистят от ударов промозглого ветра. Оконные рамы скрипят. Двери на втором этаже сами собой захлопываются и открываются.

Детские капризы дома...

Сны, что снятся даже насекомым, покинули разум, и каждую ночь приходится окунаться в забвение, смотреть на золотистые узоры обоев и слушать капли дождя, барабанящие по подоконнику. Я приобрел привычку усиленно моргать. Напоминать телу, что оно живое. Или нет? Ох, если бы я только знал.

— И чем же тебе не угодили живые парни? Или у тебя фетиш на развлечения с мертвецами? — спрашиваю, напоминая Саре о своем жалком существовании.

Впрочем, разве это существование? Да, я живу, как обычный человек: ем, пью, испытываю боль. Но улица — вне пределов досягаемости. Стоит ступить за порог, как является Сара, и меня силой откидывает назад.

Понятия не имею, что я такое!

Кровавое пятно сохнет на белом ковре, где меня зарезали. Ведьма не удосужилась его смыть, хотя с моей смерти прошло три дня. И посмотрите, чем я занимаюсь — стою у окна, созерцая оргию. Да-да, я здесь далеко не один! В этом доме целая коллекция идиотов, вроде меня.

— У тебя слишком длинный язык, — отзывается Сара, глубокомысленно рассматривая пышноволосую брюнетку, которая изгибается в руках Рона. — И ты не какой-то зомби. Заткнись и не раздражай, раз подарки принимать не намерен.

Подарком она называет гостью. Кем бы та ни была. Она позвала ее, видите ли, для меня. И вообще, она много чего для меня делает. Терпит в своем доме, например. В тюрьме, где сама же меня и заперла. На вопрос: «зачем она это сделала?» — Сара не отвечает. Более того — улыбается! Ей смешно! Подумать только!

Иларий читает книгу за барной стойкой. Создает вид, что слепой. И глухой. Кого обманывает — неясно.

Рон занят укрощением подарка. Старается, как Геракл над двенадцатым подвигом. Таинственная гостья в умениях тоже не отстает. Они испробовали и диван, и ковер, и (я ведь там ем!) стол. Обжимаются уже час подряд. Во всех доступных человечеству позах. У моего — помешанного на семи заповедях — отца сердце бы остановилось.

Оторваться трудно, хотя поверьте: я далеко не извращенец. Все куда сложнее. Мне любопытно, все ли чувства остались после смерти.