Красная дорама (СИ) - Кащеев Денис - Страница 45

Последнее, впрочем, вскоре прояснилось.

Вызвав нас с противником в центр площадки, узколицый вдруг склонился ко мне и едко шепнул:

— Товарищ Квак просил передать привет! Этим сейчас Кенг у нас и займется!

Ну, точно: подстава.

Самым правильным, наверное, было бы сразу отступить с доянг и заявить, что биться отказываюсь — но это я уже после сообразил, а в нужный момент протупил: ну, не привык я сдавать назад! Так, вон, и с последним проектом в «прошлой жизни» влип! Эх, ничему-то с тех пор не научился…

Впрочем, через считанные секунды мне было уже не до досужей рефлексии: я пропустил могучий удар кулаком в грудь. Затем едва-едва уклонился от летевшей в голову ноги — и тут же «поймал» бедром неслабый лоу-кик. В «нормальном» тхэквондо они вроде вообще запрещены!

Я попытался как-то контратаковать, нарвался на прямой встречный — и вдруг с изумлением понял, что почему-то плашмя лежу на доянг.

— Вставай! — рявкнул мне сверху Ким. — Поднимайся, собачий отпрыск, это только начало!

Я честно попытался — и чуть снова не рухнул.

— Бусабомним, остановите спарринг! — крикнул кто-то из публики — голос был женским, но, кажется, принадлежал не Лим.

— Не лезь, Пак! — отмахнулся узколицый — и чуть ли не пинком подтолкнул меня навстречу противнику: — Вперед! Работаем!

Не прошло и десяти секунд, как я снова оказался повержен на доянг. А затем еще раз. И еще… Сам я при этом до своего противника, кажется, толком ни разу даже не дотянулся.

Упав в очередной раз, я попытался просто взять и уползти за пределы площадки на четвереньках. Но с криком:

— Куда собрался⁈ А ну назад! — Ким поднял меня разве что не за шиворот и бросил навстречу Кенгу: — Легко отделаться решил!

Противник — до сих пор, похоже, даже не запыхавшийся — с людоедской ухмылкой шагнул на меня, я попятился… и тут мою реальность разорвало — как ранее случалось уже трижды.

Вот в одной я еще отступаю, а в другой (сколько между ними? Две секунды? Одна? Доли мгновения?) стопа Кенга врезается мне в скулу. А дальше — сухой треск… И темнота.

Но это было там, на втором «экране», а здесь, бросив пятиться, я резко метнулся вперед. Поднырнул под уже летевшую на меня правую ногу Кенга, разминувшись с ней на считанные миллиметры — если бы точно не знал, где она пронесется, ни за что бы не увернулся — и подсек противника под левую, опорную.

Про такие случаи говорят: большой шкаф громко падает. Истинная правда. Взмахнув руками, Кенг повалился с таким грохотом, что, кажется, стены в доджан затряслись.

Но еще в воздухе — прежде, чем противник оказался спиной на доянг — мой кулак догнал его голову. Раздался треск — почти такой же, как я слышал в несбывшейся версии реальности. Но если затем тьма и наступила, то не для меня.

А нет, вру: и для меня тоже. Ноги мои вдруг подогнулись — и я упал прямо на Кенга. Мир вокруг померк, но я все-таки успел узреть пару ярких «флэшбэков» и словно сквозь тугую вату в ушах услышать запоздалую команду:

— Кыман! — то есть «Стоп!»

Это не негодяй Ким вмешался — вернулся в зал товарищ Но, за которым, как потом выяснилось, побежала Сук Джа.

В десять часов утра в воскресенье, держась одной рукой за собственный бок, а другой — за стену, я медленно вышел на крыльцо из довольно мрачного с виду — и ничуть не более веселого внутри — трехэтажного больничного корпуса.

Честно говоря, события прошедшей ночи — начиная с того самого крика тренера «Кыман!» и вплоть до утренней побудки — отложились у меня в памяти не слишком четко. В лечебницу меня вроде бы привезли на Скорой, обработали травмы — и, к счастью, ничего совсем уж такого серьезного не обнаружили. Ушибы — да, гематомы — сколько угодно, сотрясение мозга (получается, второе чуть больше чем за неделю) — обязательно. Но внутренние органы оказались целы, как и почти все кости. О единственном переломе и упоминать смешно: пострадал мизинец на правой руке — видимо, во время моего собственного финального удара в голову противнику. Без смещения, по сути — просто трещина. Палец мне даже в гипс заковывать не стали — наложили на него что-то вроде шины и туго перевязали.

В итоге ночь я провел в палате — рассчитанной минимум на десятерых, но лежало нас в ней всего двое: я и Кенг. Да, «шкаф» тоже загремел на больничную койку. И вот с ним было по-настоящему плохо — помимо перелома челюсти, который я смело мог записать на свой счет, бугай еще что-то себе сильно повредил при падении — что именно, мне не рассказали. Ну или говорили, но я не запомнил.

В общем, когда утром после скудного, зато бесплатного завтрака из пары ложек вареной кукурузы, ломтика пресноватого кимчи и стакана холодного, препротивного на вкус чая меня благополучно выставили за порог долечиваться дома, Кенг так и остался куковать в палате.

Признаться, я бы охотно и сам еще у них тут полежал — условия в больнице были, конечно, такие себе, но ощущал я себя нынче вполне им под стать. Шел с трудом — как уже было сказано, по стеночке — через каждые десять-пятнадцать шагов останавливаясь, чтобы отдохнуть. Перед глазами не то чтобы прямо вот все плыло, но время от времени взгляд приходилось фокусировать «вручную». Да еще этот пресловутый мизинец! Постоянно им за что-нибудь цеплялся!

Перед выпиской я расспросил персонал, как мне отсюда добираться до дома. Оказалось — на троллейбусе с двумя пересадками либо сперва тоже на троллейбусе, затем — на метро, и потом — снова на троллейбусе. Ладно, сегодня воскресенье — по идее, народу в транспорте будет не так много, как в будни в час пик… Но сама мысль о том, чтобы лезть в хоть сколько-то наполненный троллейбус, меня сейчас малость ужасала.

Ну да выбора не было: второй раз гонять ради меня Скорую никто тут не собирался. Такси? Денег на подобную роскошь у меня не имелось, по крайней мере, при себе — к тому же, помнится, Джу Мун Хи говорила, что водители не всегда охотно берут воны… Короче, наши люди из больницы на такси не ездят.

Так что, запихнув в рюкзак скомканный добок, в котором меня сюда доставили вечером, я облачился в заботливо захваченный кем-то из раздевалки мой повседневный костюм и двинулся восвояси — как уж смог…

Кто-то вдруг подхватил меня под руку — неловко задев при этом злополучный мизинец. Болезненно охнув, я вскинул голову: рядом со мной в своем нарядном чосонот — кажется, в том самом, что был на ней в День Солнца — стояла Сук Джа.

— Ой, прости! — виновато пролепетала она. — Больно, да?

— Терпимо… — все же не сумев не скривиться, выдавил я. — Палец сломан — аккуратнее!

— Прости! — повторила девушка, руки моей не отпуская — но держа ее теперь так, чтобы не касаться больного мизинца.

— Какими судьбами в этих краях? — осведомился между тем у Лим я.

— Ну, мы же договорились в выходной погулять, — немного грустно улыбнулась моя собеседница. — Вот и погуляем… До троллейбуса — и потом, от него… Один, боюсь, ты тут до вечера будешь так ковылять к остановке!

— То есть это у нас такое оригинальное свидание? — выдавил из себя улыбку и я.

— Можно, наверное, и так назвать… Я еще целебный бальзам привезла, — указала она глазами на сумочку у себя на плече. — Бабушкин рецепт! Я всегда им лечусь. Сегодня намажешься — завтра как живой будешь!

— Только «как»? — хмыкнул я.

— Для тебя и это сейчас станет достижением, — честно ответила Сук Джа.

У самой у нее, к слову, заработанная во вчерашнем спарринге ссадинка на губе была уже почти не заметна. Но не факт, что именно благодаря чудодейственному бальзаму — или только ему: свою роль наверняка сыграл и умело наложенный макияж.

— До какого дня тебе дали больничный? — спросила меня между тем девушка.

— В четверг сказали показаться врачу — на работе или участковому терапевту — и там уже как он решит. Либо сразу выпишет, либо продлит домашний режим до конца недели, — поведал я ей о полученных мной в больнице инструкциях.