Его (ЛП) - Сноу Дженика - Страница 19

Он перебирал и гладил ее волосы и через несколько долгих минут почувствовал, как Бетани расслабилась, ее, наконец, победила усталость. Наступит тот день, когда он освободит ее от цепей и справится с отчаянием, если она все же решит бежать. И все же Эйб, откинув все сомнения, знал, что не собирается ее отпускать.

Одна неделя. Семь дней. Сто шестьдесят восемь часов. Всё слилось воедино в движении солнца по небосклону, в рассветах и закатах, и каждый миг, переживаемый Бетани, был связан с Эйбом. Она предполагала, что теперь, после их близости, после того, как уступила и отдалась ему, у них будет постоянный секс. Но он больше не прикасался к ней, и это была одна из самых странных вещей, которые произошли за последние дни. Неужели мужчина ждал, что она снова будет умолять о ласке? Ей хотелось бы сказать, что такого никогда больше не повторится, но правда была иная. Бетани нравилось его общество, нравилось, когда он пристально наблюдал за ней. Возможно, отец и защищал её чрезмерно, но не ради заботы, а чтобы контролировать каждый шаг. Приставил к ней людей, службу безопасности, и каждую минуту своего времени она обязана была жить по расписанию, составленному родителем. Несмотря на то, что давно уже не была ребенком.

Для отца Бетани была очередным бизнес-проектом. Слушая все эти дни новости по радио, девушка осознала — родитель воспринял её побег как личное унижение. Именно побег, потому что все, с кем она обсуждала предстоящую свадьбу, и до кого дотянулись руки правоохранительных органов, подтвердили, что девушка не хотела этого бракосочетания. И люди наверняка рассказали полицейским о том, как она ненавидела эту свою жизнь, как хотела сбежать. Разве, пропавшая одежда не была подтверждением их слов? О, Бетани была прекрасной маленькой принцессой, до тех пор, пока с треском не свалилась со своего кукольного трона. Когда за ней так никто и не явился, она поняла, что отец и близко не использовал все свои возможности для поиска пропавшей дочери. Очевидно, если бы он действительно хотел, её бы уже нашли. В его распоряжении было множество ресурсов, и это было ясно не по сумме денег на банковском счете, а по факту найма Эйба — смертоносного убийцы с тёмным прошлым.

— Думаешь о побеге? — Спросил Эйб, сидя на стуле напротив нее, чистя пистолет и детали, из которых тот состоял.

Она должна была бы быть напугана до смерти, глядя на то, с каким мастерством его руки разбирали и чистили оружие. Но страха не было совсем. Эйб не обращал на неё внимание, проводя некогда белой, а теперь грязно-коричневой тряпкой, по стволу пистолета. Бетани уставилась на то место, где мужчина закатал рукава до локтей. Она наблюдала не отрываясь, как его предплечья сгибались с безудержной силой, и все внутри нее болезненно сжималось от этого зрелища. Девушка не отвечала, а он по-прежнему не смотрел на неё.

— Если не о побеге, то, возможно, о своей семье, — мягко уточнил он своим глубоким, мужественным голосом.

Она посмотрела вниз на цепь, всё еще прикрепленную к лодыжке. Все последние семь дней пребывания в хижине, она наблюдала за ним и его распорядком дня. С тех пор, как у них был секс, он настаивал на совместном сне в одной постели, но не склонял к близости и не отстранялся от неё, а обнимал и гладил рукой по волосам. И каждый раз, когда Эйб совершал этот своеобразный ритуал перед сном, она успокаивалась и мирно засыпала в его объятиях. Внутренняя борьба, поначалу вспыхивающая на ласку, стала принятием. Бетани не могла вспомнить, когда в последний раз испытывала ощущение успокаивающего комфорта. Возможно, в детстве мать проявляла какую-то нежность к дочери, но столь редкую и незначительную, что и воспоминаний не осталось. А потом появился Стивен — мужчина, желающий использовать её лишь для удовлетворения своих сексуальных потребностей. Мужчина, к которому, по воле отца, она была привязана. Но Бетани не принадлежала никому, только самой себе.

Эйб положил разобранный пистолет на кофейный столик и посмотрел на нее. Целую неделю она была с ним, прикованная к одной из стен в маленькой хижине. И всё это время наблюдала, как мужчина кружил вокруг неё, словно они были некой сумасшедшей влюблённой парочкой. Он откинулся на спинку стула, но продолжал молчать, как и она.

— Нет, я не помышляю о побеге.

Он приподнял бровь, но ничего не сказал, как будто ожидая, что она продолжит.

— Я поняла, что за мной никто не придет. — Она взглянула вниз на цепь и подняла ногу, отчего металл соскользнул и звякнул о стену. — И это не имеет никакого отношения к тому факту, что я никуда не могу отсюда уйти.

Бетани сглотнула, когда встретилась с ним глазами. Эйб одним взглядом вводил её в состояние беззащитности, она чувствовала свою уязвимость перед ним, и от осознания этого ненависть и покой смешивались воедино в её душе. Поерзав на стуле, девушка поняла, что из всех людей в жизни, этот мужчина, ее похититель, был единственным, кто заботился о ней. Его чувства, возможно, и не были нормальными в общепринятом смысле, но они были настоящими. Пугающее и согревающее ощущение.

Бетани снова посмотрела ему в глаза. Методы Эйба были необычными в самом безумном смысле этого слова, но они были первой настоящей попыткой кого-то помочь ей изменить свою судьбу.

— Всю свою жизнь я провела в маленьком кукольном домике, что моя семья выстроила вокруг меня. Я вела себя так, как они хотели. Делала то, что говорили. И, полагаю, глубоко внутри во мне жила вера — своей покладистостью я завоюю их одобрение, их любовь.

Мужчина сидел неподвижно, молча, но она знала, он слушал внимательно.

— Ты первый человек, который посмотрел на меня и понял, что я несчастна. — Слезы готовы были пролиться неудержимым потоком. Но девушка не испытывала негативных эмоций от этого. Ведь то были слезы очищения, она приветствовала их. Её душа, наконец-то, почувствовала свободу. И начало приходить понимание, как жить дальше. Думать об этом в течение многих лет было совсем не то же самое, что теперь, ведь раньше ожидания родителей тугой веревкой обвивали шею девушки.

— Извини. — Она смахнула одинокую слезу, которая скатилась вниз по щеке. — Хотя я и не согласна с твоими методами, но понимаю, почему ты так делаешь.

По крайней мере, теперь она смогла увидеть для себя другую жизнь, чего Эйб и добивался. Да, сейчас это не тот идеал, что она себе придумала. Быть пленницей не входило в её жизненные планы. Но даже, казалось бы, будучи в той же роли, что и была в доме родителей, она чувствовала разницу.

Здесь Бетани начинала пробуждаться. Ей разрешали принимать ванну и одеваться, не ожидая идеально подобранного образа для светского мероприятия. Отсутствовали какие-либо жесткие временные рамки в распорядке дня. Возможно, задумка Эйба как раз и состояла в очищении её головы от лишних мыслей, чтобы она смогла понять и принять его умозаключения, доводы. И она не могла сказать, что все эти вещи не поглощали ее мысли и раньше.

Эйб встал и направился к ней, девушка откинулась на спинку стула. Она не знала, чего ожидать от него большую часть времени. Распорядок дня всегда был один и тот же, но его эмоции, казалось, выходили из-под контроля при малейшей провокации. Он присел перед ней на корточки, положил руки по бокам от неё, удерживая словно в клетке, и пристально посмотрел в глаза.

— Что ты делаешь? — прошептала Бетани после того, как он несколько мгновений молча смотрел на нее. Эйб был таким красивым, мужественным и опасным, что, возможно, и делало его столь привлекательным. Бетани не знала, что было правильно, а что нет, когда дело касалось её стремительно растущих чувств к этому мужчине. Но что она знала точно — для других подобные отношения в лучшем случае были бы токсичными и кошмарными.

— Я смотрю на тебя, Бетани.

В его словах не было никакой загадки. Дело в том, что Эйб говорил ей всё, как есть, не стесняясь в выражениях.

— Но почему? — спросила она настолько тихо, что если бы кто-нибудь был с ними в одной комнате, то не услышал бы. Очевидно, девушка не задавала вопрос в буквальном смысле, ведь Эйб делал много вещей, которые она не понимала, но знала, что его намерения всегда были искренними. Играл ли он по общепринятым правилам или отступал от них, сложно сказать наверняка, но действовал мужчина из лучших побуждений.