2424 (СИ) - "Titus" - Страница 63

* * *

На станции полночь — сна ни в одном глазу, решил пойти развеяться на нижние уровни.

По отзывам в галанете, на станции, кроме обычного развлекательного клуба и казино, есть два неплохих мужских клуба. Первый — обычный бордель, маскирующийся под массажный салон, второй для клиентов уровнем повыше — стриптиз с красивыми девочками, которые даже что-то умеют изображать на шесте. Решил сходить в стриптиз, приобщиться к прекрасному — женщинами с низкой социальной ответственностью я по-прежнему брезгую.

Приоделся на выход, спустился на минус пятый уровень, нашёл заинтересовавший меня стрип-клуб… откуда вышел уже через десять минут. Нет, внутри всё очень даже. И красивые девочки-зажигалочки, которые крутились под потолком, лихо пикируя с верхотуры и тормозя у самого пола, и антураж в стиле бурлеска, но отсутствие при себе коммуникатора для оплаты чаевых… Раньше с бумажными деньгами было проще, а запихивать за резинки стрингов металлические пластинки кэша — такое себе. Так что я вышел, когда уже вторая стриптизёрша фыркнула, не получив своих чаевых. Надо будет озаботиться счётом в банке и новым коммуникатором — старому я выжег память, чтобы он случайно не вошёл в сеть под именем Джона Смита на какой-нибудь станции.

Следующим пунктом назначения стал обычный развлекательный клуб с дискотекой и классической барной стойкой. Ночь на двадцать девятое декабря, ещё три дня до праздника, видимо поэтому сегодня здесь немноголюдно. На танцполе всего человек десять, зато за столиками царит веселье — сразу за несколькими шипучее вино рекой, и шумные мужчины в компании женщин разных возрастов. Или экипажи после рейса оттягиваются, или идут корпоративы, традиция которых прошла через века — слышу, как за одним из столов представительный мужчина в костюме поздравляет дружный сплочённый коллектив с успехами. Что характерно, на русском. Да и в целом, ощущение, что здесь большинство русскоязычных посетителей, хотя вон те мулаты что-то объясняют официантке на интерлингве.

Подошёл к бару, стал изучать меню. Хмм, в целом, здесь цены пониже — сказывается отсутствие в системе планеты типа А или В, но и здесь тоже есть неоправданно дорогие коктейли. Вместе с традиционно дорогой «Кровавой Мэри» для капитанов за восемьдесят кредов, розовая «Мечта колониста» стоит двести. В то же самое время «Оргазм в космосе» стоит вменяемую двадцатку.

— Привет! Скучаешь? — спросила по-русски девица, подошедшая сзади. Обернулся, оценил вид. Улыбающаяся симпатичная мордашка, облегающие светлые джинсы и тёмная блуза. Вызвал справку о девушке. Светлана, тридцать лет, восьмой класс полезности, уроженка планеты Челябинск-3 — она может быть как обычной девушкой, так и консуматоршей, и я решил не торопиться с выводами.

— Привет! Да не особо. Впервые здесь, — улыбнулся в ответ.

— О, я тоже здесь впервые! Познакомимся?

— А давай! Меня Даня зовут.

— Очень приятно! Лана! — понизив голос, подалась вперёд. — Знаешь, ты лучше запомнишь моё имя, если прочтёшь задом наперёд, — с появившейся хрипотцой в голосе проворковала она.

— Кхм… креативно, — ответил ошарашенно. Неужели, мне повезло попасть опять на девушку, ищущую приключений на известное место?

— Угостишь коктейлем? — она облизнула губы. — Очень пить хочется, аж вся горю!

— «Оргазм» хочешь?

— Хочу «Мечту колониста», — выдохнула она. — Обожаю его!

— Знаешь… Иди-ка ты в жопу, Лана, со своей мечтой колониста! — меня постигло очередное разочарование — девица оказалась обычной мошенницей.

— Хам! — выпалила и ушла, виляя задницей.

— Куба либрэ, порфавор, — я развернулся к барвумен, стоявшей за стойкой со скрещенными на груди руками и наблюдавшей сцену нашего неудачного знакомства.

— А что, по-русски говорить не умеете? — неожиданно улыбнувшись, наехала она. В её глазах мелькнуло узнавание. Точно, а ведь я её тоже знаю!

* * *

Всю свою жизнь Жанна мечтала о небе, хотя, ни пилотов, ни стюардесс в родне не было. Отучившись в ВУЗе на экономиста, она совершенно случайно попала в бортпроводники и после первого рейса поняла, что просто так из новой профессии не уйдёт. Мать — учитель русского и литературы, отец всю жизнь проработал на алюминиевом заводе. Для Красноярска, где она родилась, семья считалась вполне обычной. Родители пытались её отговорить, отец даже через отдел кадров выпросил ей тёплое местечко в одном из отделов завода, но как можно променять небо на скучные отчёты в экселе? Её любимым занятием было с открытым ртом смотреть фильмы про авиакатастрофы. И лететь Жанна боялась только в первый раз, а потом приходила на борт, как к себе домой.

Со временем флёр небесной профессии в белых перчатках поблёк. До прихода в авиацию она была размазнёй — меланхоличной и очень брезгливой дамой. Работа отбила и то, и другое — когда к тебе на заднюю кухню забегает перепуганная мамаша с окровавленным ребёнком на руках, уже не до брезгливости. Или случай с эпилептическим припадком… После этого понимаешь, зачем нужны эти бесконечные инструктажи перед каждым рейсом — по технике безопасности, оказанию медицинской помощи и прочим важным вещам. В небе, кроме тебя, никто пассажиру не поможет.

А ещё регулярно летающие пассажиры-неадекваты. Сказать гадость в ответ на хамство нельзя, потому что человек напишет жалобу, и тебя уволят. Но если есть угроза жизни экипажа, можно пассажира хоть связать, а на земле вызвать службу безопасности, чтобы такого хама вывели из самолёта. Катерина, её коллега — старший бортпроводник, рассказывала, что ей однажды жутко нахамил пассажир, она ничего ему вслух не ответила, но наклонилась и с улыбкой прошептала на ухо: «Если ты, хрен моржовый, ещё раз откроешь на меня свой поганый рот…» И дядечка тихо просидел до конца полёта. Или ещё был случай с подвыпившей женщиной бальзаковского возраста, возвращавшейся из Египта: она начала складывать ноги на стоящее впереди кресло, соседи возмутились, Жанна подошла, чтобы разрешить конфликт. Женщина стала на неё орать: «Да чтоб ваш самолёт разбился! Чтоб у тебя никогда детей не было!» Периодически ей орали всякое. Первый год она пропускала всё через себя, грустила после рейсов, а потом перестала обращать на идиотов внимание.

Отдельным пунктом шли романтические отношения. У Жанны было несколько реальных историй, когда девушки-бортпроводницы знакомились во время полётов с пассажирами, а затем даже выходили за них замуж. Но в большинстве случаев представительниц её профессии приравнивали к простым официанткам. Как-то раз пассажир оставил ей телефон, она сходила с ним на свидание, но на этом всё закончилось. Ухажёр задавал совсем не те вопросы: «Сколько зарабатываешь? Боишься ли летать? Был ли секс в самолёте?» Жанна поняла, что с ней встретились только из-за своих влажных фантазий, а не потому что это была она — на её месте могла оказаться абсолютно другая стюардесса, и перестала реагировать на пассажиров. И вообще, после трёх лет работы она сделала вывод, что авиация — это одна большая постель. Раньше Жанна была уверена, что если пилота ждёт дома жена, то он не будет ходить налево. На самом деле, будет. Большинство стюардесс одиноки и совсем не прочь получить хоть какие-то суррогатные отношения. Слава Богу, она до такого не дошла — в свои двадцать пять Жанна ещё надеялась встретить своего единственного, хотя, представления о супружеской жизни после работы в небе обесценились и поблекли.

Поэтому она и проигнорировала слова очередного пассажира того злополучного рейса Гавана-Москва, сходу предложившего выйти за него замуж. Во-первых, парень-качок был не в её вкусе — какой-то подранный, да ещё и с квадратной челюстью — с такой внешностью молодые люди обычно не блещут интеллектом. А во-вторых, именно он и сломал себе шею, спасая алкашку, когда самолёт неожиданно рухнул вниз. Она тогда очень сильно обожглась, потому что в момент, когда она с другой бортпроводницей оказалась на потолке, в руках у неё был чайник с кипятком. Из-за пострадавшего парня пилотам пришлось запросить экстренную посадку, и их борт посадили в Торонто, но это был совсем не тот Торонто-столица Канады. Такой страны через четыреста лет тому вперёд больше не существовало, как и других стран — была объединённая Земля в составе Звёздной Федерации. Её дом остался в далёком прошлом, а она оказалась одна-одинёшенька. В будущем с ними не церемонились: присвоили имена на французский манер и выпнули в русскоговорящую колонию, дав символические подъёмные, которых хватило только на устаревшую нейросеть и одну специализацию на выбор.