Аристократ. Том 4. Печать грязных искусств - Райро А. - Страница 3

– Они ответят за всё, – процедил Хинниган, глядя в одну точку перед собой.

Я ничего не сказал, только прикоснулся пальцами к нагрудному карману.

В этот момент в распахнутые двери ратуши ворвался мальчик. Он был настолько измазан сажей и кровью, что я не сразу его узнал. Зато он, увидев меня, заверещал на весь первый этаж:

– Живой! Живо-о-ой!

Это был Филиас Рэтвик.

Мальчишка бросился в мою сторону, расталкивая по пути медсестёр. Наконец добравшись до нас с Хинниганом, он кинулся мне на шею. Мои раны вспыхнули новой болью, кровь сильнее полилась из простреленного бедра, но я стерпел.

– Привет, Фил.

– Привет, светлый воин кодо! – заулыбался он.

У меня же улыбаться в ответ совсем не получалось. Особенно после известия о смерти Джозефин.

– Там про тебя Хлоя спрашивала, – сообщил мальчишка, продолжая радостно лыбиться. – Она в медблоке. Пришла в себя и сразу спросила, где ты. А я ей говорю: «Наверное, в самом дерьме», а она мне: «Сам ты в дерьме, Филиас, а Рэй – великий воин кодо, приведи мне его. Я хочу его поцеловать, потому что он опять спас город».

– Так и сказала? – вскинул брови Хинниган.

Он вышел из ступора и взглянул на Фила уже более-менее добродушным взглядом.

– Ну… не совсем так сказала, – замялся Фил. – Она потребовала, чтобы я нашёл Рэя и убедился, что он жив, а потом доложил об этом ей. Очень сильно просила. Ну вот я и побежал искать Рэя. А тут он. Живой.

Фил по привычке толкнул меня кулаком в бок. От боли я тихо закашлялся.

– Ой… извини, – виновато пробормотал пацан. Потом понизил голос и добавил: – А я убил двоих агентов. Выстрелил в них вот этим.

Он пошарил рукой за спиной и вынул револьвер с гравировкой волчьей головы.

– Эти твари в медблок хотели забраться, а я тут как тут. Иду такой им навстречу и говорю…

– Потом расскажешь, – оборвал я бормотанье мальчишки.

В здание ратуши вошёл патриций Орриван. Хотя не совсем вошёл. Его привели под руки, в окровавленных бинтах.

Мужчина был сам не свой, его глаза панически осматривали лежанки и раненых. Одного за другим.

В итоге патриций не выдержал и выкрикнул:

– Где мой сын?! Мой сын! Где он?!

– Он здесь, патриций!.. – Хинниган махнул рукой и поднялся.

Два адепта снова подхватили Орривана под руки и понесли к лежанке Дарта.

– Господи… господи милостивый, оставь мне хоть одного сына… – Патриций опустился на пол и осторожно взял Дарта за безвольную руку.

Мужчина больше ничего не говорил. Он молча держал родную ладонь и смотрел на сына. Наверное, он бы просидел так не один час, пока бы Дарт не пришёл в себя, но глухую и ровную суету стихийного госпиталя опять потревожил выкрик.

– Депеша! Патриций! По графопорту пришла дипломатическая депеша! – Мимо лежанок, прихрамывая, прошагал молодой адепт.

В руке он держал запечатанный конверт. Мельком я разглядел на нём герб Рингов – точно такой же символ паука, что красовался на знамёнах лэнсомской армии.

Дойдя до патриция, адепт кивнул ему и передал послание. Орриван нехотя отпустил руку сына и взял конверт. Быстро вскрыл его и вынул листок. Пробежал по строкам взглядом и, не сводя с послания глаз, приказал адепту:

– Найдите Теодора Ринга. Срочно!

Находясь в скорби, Орриван даже не заметил того, что Теодор Ринг сидит в метре от него.

– Я здесь, патриций, – негромко отозвался я.

Мужчина медленно перевёл взгляд на меня и нахмурился.

Он с полминуты собирался с мыслями, после чего сообщил чеканящим голосом:

– Император Тадеуш просит переговоров. Говорит о перемирии и новом перекрёстном договоре. Готов выслушать все наши условия. И ещё он просит, чтобы на встрече присутствовал Теодор Ринг. Без него никаких переговоров не будет.

Город лихорадило почти неделю.

С улиц наконец убрали тела убитых. Раненых распределили по больницам и временным госпиталям. Разрушенные стены вокруг города решили снести совсем – они потеряли всякий смысл.

Адепты постепенно приходили в себя, хотя счёт человеческим жертвам перевалил за тысячи. Таких похоронных процессий город не видел со времён Великой родовой битвы.

Скорбь длилась четыре дня. Целых четыре дня шли люди в чёрных одеждах и несли бесконечное число гробов на городское кладбище.

В последний день скорби мы попрощались и с Джозефин Ордо. Из её родных в Ронстаде не осталось никого – ни дяди, ни брата. Только друзья. Хинниган, Фил и я.

Дарт явиться не смог – он до сих пор был в коме. Хлоя на прощание тоже не пришла, её даже из палаты не выпускали. Ну а Терри я видел лишь мельком. Она наблюдала за процессией с края кладбища и к нам не приближалась.

Клан Соло потерял в битве пятерых. И молодого патриция Питера – тоже. Его хоронили вчера вместе с другими погибшими. Хоронили как павшего в бою. Никто, кроме Ли Сильвер, не знал, что новоиспечённый глава клана Соло погиб от моей руки, а Сильвер не спешила об этом никому рассказывать. К тому же, директор школы была ещё слаба и присутствовала только в первый день похорон.

Я не видел её уже несколько дней, хоть и жил в гостевой комнате школы. Кабинет директора стоял закрытым, как и сама школа. Ни одной живой души. И лишь порой в пустынных коридорах на глаза мне попадались мастер Изао и камердинер восточного крыла Жаннет.

Пару раз я и Хинниган навещали Дарта в особняке Орриванов, а вот к Хлое нас не пускали. Я приходил к её палате трижды, но каждый раз медсёстры становились у меня на пути всей бригадой.

– Она ещё не пришла в себя, мистер Ринг! Ваши визиты не имеют смысла!

Мне было плевать, насколько это бессмысленно. Мне хотелось проведать Хлою, увидеть её лицо, услышать её голос и убедиться самому, что она жива и скоро поправится. Я был готов приходить к её палате бесконечное число раз и мне бы это никогда не надоело.

Сегодня не было ещё и восьми утра, как я опять нарушил покой медблока.

Через час в Лэнсом должна была отправиться делегация во главе с патрицием Орриваном. Я тоже уезжал с ними, и перед тем, как покинуть Ронстад, очень хотел увидеть Хлою. Настолько сильно, что меня вряд ли бы кто-то удержал. Кто знает, может, я вернусь из вражеской столицы совсем нескоро или не вернусь вообще. Никто не мог предсказать, чем закончатся переговоры с Рингами.

– Опять вы? – Увидев меня в коридоре медблока, дежурная медсестра оборвала разговор с помощницей и устремилась мне навстречу. – Мистер Ринг! Я уже вам говорила, что ваши визиты бессмысленны! Хлоя совсем слаба!

– Я не уйду, пока не пропустите, – сказал я, надвигаясь на неё.

Она скользнула взглядом по моей военной форме и тяжёлым ботинкам, по кобуре с револьвером, по рукоятям мечей, видневшимся из-за спины, и объявила:

– Всё равно не пущу! Ну сколько раз вам повторять: пациентка из пятой палаты будет в состоянии принимать посетителей только через неделю. И мне всё равно, кто вы такой. Будь вы хоть Господом Богом, я бы вас не пустила! Это больница, в конце концов, а не проходной двор!

Я не остановился даже тогда, когда дежурная медсестра встала у меня на пути. Грубо отодвинул девушку и пошёл дальше.

– Мистер Ринг! – выкрикнула она мне вслед. – Я буду вынуждена применить атакующие руны!

– Да пожалуйста. Посмотрим, чьи руны сильнее.

От возмущения медсестра шумно выдохнула и понеслась за мной. Атаковать она, конечно, не решилась.

– Мистер Ринг! У неё процедуры!

В это время из дальнего конца коридора мне навстречу вышла другая медсестра, с подносом. На нём стояла миска с кашей, и стопкой лежали полотенца.

Шла девушка явно в пятую палату. Похоже, несла туда завтрак. Я прибавил шагу и догнал её у самой двери, после чего бесцеремонно забрал у неё поднос и подвинул плечом.

– Вы очень вовремя. Я сам отнесу. Было время, когда она носила мне каши, теперь моя очередь.

– Эмили, не пускай его! – приказала дежурная медсестра помощнице, но та не решилась мне препятствовать.