Время наточить ножи, Кенджи-сан! 4 (СИ) - Волков Тим - Страница 36

— Ты хочешь, чтобы я пришёл и послушал очередную историю о том, как виноват я? Хочешь, чтобы я увидел твоё раскаяние? Что ж, Рен, давай. Я приду. Но запомни: никаких прощений. Не сейчас.

— Только одно условие, — её голос звучал твёрдо. — Я хочу, чтобы ты пришёл один, папа. Никто не должен быть с тобой.

Ямато усмехнулся, чувствуя знакомый холодок недоверия. Его дочь требовала встретиться в одиночестве — слишком странная просьба, учитывая её прошлое. Но прежде чем он успел ответить, голос Рен снова прозвучал в трубке, тише и мягче:

— Я тоже буду одна, — она будто отразила его мысли. — Я знаю, как это звучит. Просто… мне нужна эта встреча. Прежде всего как покаяние.

Её голос не выдавал ничего лишнего, но что-то в тоне насторожило его. Она произнесла это так, будто уже готовилась встретиться с последствиями своих поступков, как человек, ожидающий приговора. Ямато, не привыкший видеть в Рен искреннее раскаяние, на секунду застыл. Эта встреча обещала либо объяснение, либо, возможно, даже признание. Он был готов увидеть наяву любой исход.

— Хорошо, Рен, — он вздохнул, закрывая глаза и позволив себе лишь короткий миг слабости. — Если ты хочешь этого, пусть будет так. Но знай, что от встречи ничего не изменится. Ни в моей жизни, ни в твоей.

— Я понимаю, — спокойно ответила она, и в её голосе не слышалось надежды на прощение.

На секунду Ямато задумался, не напомнить ли ей о том, сколько бед и страданий её интриги принесли его компании и его жизни. Но что-то остановило его: он знал, что Рен и так знает это лучше него, что ей знакома боль, которую она же сама и вызвала.

— Тогда встречаемся в «Золотом Драконе», завтра в полдень. Уверен, ты знаешь это место, — в его голосе проскользнули холодные нотки, и, говоря это, он сам чувствовал, как меняется его тон, как он вновь надевал на себя маску жесткости.

— Да, я знаю, — голос Рен был ровным, как у человека, для которого это встреча — последняя возможность, шанс на прощение, которого она, возможно, и не ждёт.

Повесив трубку, Ямато некоторое время ещё сидел в тишине. Воспоминания о прошлом внезапно всплыли в его сознании, образы той девочки, которая когда-то звала его отцом, смешались с мыслями о женщине, стоящей перед ним теперь. Он чувствовал себя так, будто встречается с призраком, не уверенный, жив ли этот призрак на самом деле.

Завтра в «Золотом Драконе» он наконец получит свои ответы.

Ямато прошёл через зал ресторана, глаза привыкали к полумраку и мягким золотым огням, отражавшимся от стен. Его встречали с почтением, но это не радовало. Он не сильно горел желанием вообще тут быть, но понял, что пришел сюда лишь ради нее, ради дочери.

В дальнем углу он заметил фигуру Рен. Она сидела одна, и её поза казалась спокойной, почти бесстрастной. Он почувствовал в себе вспышку раздражения — её самоуверенность не угасла, даже теперь, когда, казалось, всё, к чему она стремилась, рухнуло.

Он подошёл, сел напротив. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, словно оценивая и выбирая слова.

— Ты же понимаешь, что один взмах руки — и сюда придут полицейские? — спросил он.

— Как тебе будет угодно, — покорно кивнула она. — Но прежде чем ты это сделаешь, я бы все же хотела бы с тобой поговорить.

Это охладило пыл Ямато. Замолчал. Надолго повисла неловкая пауза.

— Ты хотела отобрать у меня корпорацию, — резко начал Ямато, нарушив молчание. В его голосе была сталь, но под ней бушевала смесь эмоций, едва сдерживаемая долгими годами привычного самообладания.

Рен не ответила сразу. Она повернула голову к окну, её профиль скрывался в тени. Затем, почти устало, она произнесла:

— Никогда ты не давал мне ни единого шанса. Всё отдал ему, человеку, который даже не мой брат в полном смысле этого слова, — её голос был тихим, но в нем прозвучала горечь. —

Ямато стиснул зубы, ощутив, как растёт его гнев. Эти обвинения звучали для него как издёвка.

— Я отдал ему то, что ты пыталась уничтожить, — его слова были холодными, как лёд, и он почувствовал удовлетворение от их остроты.

Рен посмотрела на него с лёгкой улыбкой, в которой смешались и уязвлённая гордость, и грусть.

— Ты не знаешь, что значит быть отверженной. Не знаешь, каково это — смотреть, как для тебя закрывают все двери, которые распахнуты перед ним, просто потому, что ты — не он, — её голос сорвался, но она быстро взяла себя в руки.

— Ты стала тем, кем сама выбрала стать, — отрезал Ямато. — Ты винить в этом можешь только себя. Всё, что ты делала — каждый шаг, каждый обман — был твоим выбором. Никто не принуждал тебя идти по этому пути.

Рен замерла, и её лицо на мгновение смягчилось. Она молча смотрела на него, и в её глазах отражалась внутренняя борьба.

— Я хотела получить то, что считала своим по праву. Неужели ты этого не понимаешь? — Она произнесла это спокойно, почти умоляюще, но в её голосе всё ещё звучало упрямство. — Ты отдал всё человеку, который никогда не был твоей кровью, и что мне оставалось?

Его ответ был мгновенным, хлёстким:

— Мне нужна была уверенность, что компанию возглавит тот, кто сохранит её, а не разрушит в своих интересах. Твой брат доказал, что способен на это.

— Не называй его моим братом! — внезапно вспыхнула рен.

И тут же понуро замолчала.

Официант принес изысканные закуски — тонко нарезанные ломтики рыбы, поданные на серебряных блюдах, нежные роллы с икрой и несколько мелких блюд, оформленных с вниманием к деталям. Рен чуть приподняла бокал, бросив на Ямато лёгкий взгляд:

— Решила сама сделать заказ, — она улыбнулась, и в её улыбке была почти детская наивность, но Ямато заметил искорку лукавства. — Надеюсь, ты не против? Хоть это я могу себе позволить? Могу быть самостоятельно тут?

Ямато чуть помедлил с ответом, раздумывая, с каким намерением она привела его сюда, да ещё и поторопилась организовать встречу. Тем не менее он взял пару роллов, откусывая, и почувствовал, как вкус ненадолго притупил его раздражение.

Они ели в тишине, пока напряжение в нём постепенно не стихло. Наконец, он чуть приподнял голову и, выдохнув, сказал, будто обращаясь к самому себе:

— Я не держу на тебя зла, Рен. Да, ты разочаровала меня… но, как бы то ни было, я могу понять тебя, — он сдержался, чтобы не сказать больше. — Однако, о полном прощении речи пока не идёт. Не после того, что ты сделала. Но если ты и в самом деле раскаиваешься, искренне и всем сердцем, то я это приветствую. Кто знает, может быть это первых шаг в твоем нелегком пути к искуплению?

Она кивнула, будто приняв его слова как должное.

— Я понимаю. Я бы не ждала большего, — задумчиво произнесла она. Затем, едва заметно, Рен улыбнулась, и в этой улыбке снова промелькнуло что-то странное, какой-то неожиданный оттенок уверенности. Она посмотрела на Ямато с вызовом, хотя и очень сдержанным.

— Мне было важно, чтобы ты выслушал меня, — сказала она, на мгновение задержав его взгляд. — Но, пожалуй, на сегодня этого достаточно.

Рен резко поднялась со стула, словно под воздействием внезапного импульса, и ловко накинула пальто на плечи, даже не дожидаясь помощи официанта. Её взгляд скользнул по лицу отца, задержавшись на мгновение.

— Прощай, Ямато, — бросила она легко, прежде чем развернуться и быстрыми шагами покинуть ресторан. — Прощай, отец.

Он остался сидеть, ещё не до конца осознавая, что произошло. За столом остался её недопитый бокал, её тарелка. Всё казалось обычным, как если бы они просто встретились на обед. Но её резкий уход и тот последний взгляд наполнили его смутной тревогой.

Вернувшись домой после встречи с Рен, Ямато ощутил странное опустошение. Не то чтобы он ждал от неё чего-то особенного, но разговор оставил неприятный привкус. Даже её улыбка казалась какой-то искусственной, вымученной. Ощутив напряжение, как будто предчувствуя что-то не до конца осознанное, он быстро прошёлся по залу, поднялся по лестнице в свой кабинет и сел за стол, пытаясь отвлечься от тягостных мыслей.