У страха глаза велики - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 1

• 1/31
• Следующая

— Матерь божья! — воскликнула Степанида, входя в прихожую, где стояли три громадные пластиковые сумки, в каких обычно возят товар челноки. — Нешто вы уезжать собрались?

— Ах нет! — рассмеялась Юлия Арсеньевна. — Заходи, Стешенька, я тебе сейчас все объясню.

Вот уже два месяца Степанида после школы приходила к Юлии Арсеньевне. Это была ее работа, за которую она получала пусть небольшие, но свои деньги и страшно этим гордилась. А кроме того, она привязалась к Юлии Арсеньевне как к родной, и та отвечала ей любовью и вниманием. Работа была нетрудная для Степаниды — прибрать в квартире, сбегать в магазин, в сбербанк, в аптеку. А еще Юлия Арсеньевна учила Степаниду говорить без ошибок, вести себя как надо, и Степанида нисколечко на нее не обижалась. От Матильды она пока скрывала, что работает, тем более что они в последнее время очень мало виделись. Матильда возвращалась поздно, когда Степанида уже была дома, так что заметить она ничего не могла. Вот и сегодня сразу после уроков Степанида помчалась на улицу Гиляровского.

— Ах, Стешенька, сейчас мы с тобой этими сумками как раз и займемся.

— Да откуда ж они, Юлия Арсеньевна, и что в них?

— Их привезла Леночка, это… Помнишь, я тебе говорила, что жена знаменитого актера Муравина создала благотворительный фонд помощи нуждающимся артистам?

— Вроде да…

— Ну вот, а Леночка и ее подружка Лора решили собрать кое-какую одежду лишнюю у своих коллег…

— Так там одежда?

— Ну да.

— А нам-то что с ней делать?

— Мы с тобой ее разберем, что-то, может, надо выбросить, что-то постирать или почистить…

— Почистить? — всплеснула руками Степанида. — Да вы знаете, сколько сейчас химчистка стоит?

— Нет-нет, наше дело только разобрать вещи и рассортировать. Леночке просто некогда самой, ты же знаешь, как она занята.

— Сделаем! — пожала плечами Степанида. — Но неужто артисты отдают непостиранное?

— Очень возможно, у них нет времени и денег тоже.

— А кто ж стирать и чистить будет? — допытывалась Степанида.

— Насчет стирки не знаю, а вот сеть итальянских химчисток, вернее, ее хозяйка обещала сделать это бесплатно.

— Тогда они и постирают, наверное.

— Возможно.

— Только вот что, Юлия Арсеньевна, я лучше сама все сделаю, а вы ступайте в комнату и дверь закройте, а то, не дай бог, еще кашлять начнете… От пылищи да вонищи.

— Стеша! Что ты вообразила? Это ж все-таки не от бомжей вещи.

— А кто их, артистов, знает? Вон у нас в доме на втором этаже один артист живет — пьянь пьянью, и от него всегда так воняет.

— Это, конечно, прискорбно, но эти вещи не от него, а скорее для него!

— Тоже верно, — улыбнулась Степанида и открыла первую сумку. Вытащила оттуда полиэтиленовый пакет, заглянула в него и вытряхнула содержимое на пол в прихожей. — Ой, гляньте, какие хорошие вещи!

— Действительно, почти новые! — обрадовалась Юлия Арсеньевна. — И смотри, все чистенькое, что там у нас?

— Две юбки, два джемпера и лифчик, совсем новый, в упаковке еще! Это мы отложим сразу.

Она достала из сумки еще один пакет и тоже вытряхнула на пол. Там оказался вполне приличный шерстяной пиджак. Степанида повела носом.

— Это в чистку, табачищем разит! — определила она.

— Кстати, Стеша, проверь карманы. Мало ли кто что мог забыть, — посоветовала Юлия Арсеньевна.

Действительно, в кармане пиджака Степанида обнаружила полупустую пачку сигарет, три проездных талончика за прошлый квартал и шариковую ручку.

— Ой, и что теперь с этим делать? — спросила она.

— Да ничего! Сигареты отдадим кому-нибудь, кто курит, билетики можно только выбросить, а ручка… Ручка тебе пригодится. Не разыскивать же владельца из-за такой ерунды, — улыбнулась Юлия Арсеньевна. — Вот если кто-то забыл документы вынуть или еще что-то важное, тогда другое дело.

Однако больше ничего не попалось. Юлии Арсеньевне кто-то позвонил, и она ушла в комнату, а Степанида взялась уже за последнюю сумку. Вытащила оттуда теплый шарф, шапку-ушанку и мужскую куртку с множеством карманов и кармашков. Она стала методично их проверять. Во внутреннем, застегнутом на «молнию» кармашке что-то шуршало. Она открыла «молнию» и достала из кармана аккуратно сложенную бумажку. Развернула ее. «Если со мной что-то случится, прошу винить в этом Тимофея Михайловича Холщевникова». Степанида даже рот открыла от изумления. Ни фига себе! Вот это записочка! Но что же делать? Степанида задумалась. Если человек написал такую записку и сунул ее в карман куртки, значит, он чего-то боялся… И если куртка с запиской попала сюда, то, наверное, с ним случилось-таки несчастье, в котором скорее всего виноват этот самый Холщевников. А записку не нашли… Кому, интересно, она предназначалась? Вероятно, милиции…

— Стешенька, ты о чем задумалась? — заставил ее очнуться голос Юлии Арсеньевны.

— Да так, ни о чем… — ей не хотелось пугать впечатлительную пожилую даму. И она решила при первой же возможности позвонить Валерке. Он обязательно что-то умное присоветует. Она спрятала записку в свою сумку, а куртку положила в отдельный пакет. Ее надо тоже сохранить для следствия. Больше ничего интересного ей не попалось.

Покончив с разборкой вещей, она сбегала в магазин и на почту, потом протерла влажной тряпкой полы, попила чайку с Юлией Арсеньевной и помчалась домой, незаметно прихватив с собой пакет с курткой.

Матильды дома не было. И Степанида сразу же позвонила Валерке.

— Степка, привет! — обрадовался он. — Что новенького?

— Валер, надо поговорить!

— Опять что-то случилось? — догадался он по таинственному тону подружки.

— Ага!

— В чем дело-то?

— Слушай, я нынче такую записку нашла… «Если со мной что-то случится, прошу винить Тимофея Михайловича Холщевникова».

— Что? Где ты ее нашла? — взволновался Валерка.

— В куртке!

— В чьей?

— Кабы знать!

— То есть?

— Ну, понимаешь… Я заходила к Юлии Арсеньевне…

Валерка до сих пор не знал, что Степанида работает у нее за деньги.

— И что?

— Ну, там ее дочка привезла сумки с одеждой… для этой, как ее… благотворительности, и я это шмотье разбирала, ну и вот…

— А где куртка?

— У меня, я ее потихесеньку унесла.

— Потихесеньку? — рассмеялся Валерка. — Молодчина! Слушай, это может быть очень интересное дело. Вот только бы узнать, чья куртка. Но, судя по тому, где она оказалась…

— Вот-вот, я то же самое подумала. Если ее вот так отдали незнакомому, значит, хозяина уже нет…

— Ну, необязательно! Знаешь, по-всякому бывает. Например, он спрятал записку в карман, а его жене, допустим, эта куртка не нравится, вот она и отдала ее в отсутствие мужа. И тогда он вполне может написать еще такую же записку. Кстати, очень возможно, что он распихал такие записки по всем своим карманам, и тогда…

— Тогда нам тут делать нечего, да?

— Ну, в общем и целом… Да, Степка, в таком случае нам тут делать нечего.

— А если нет, если он только одну записку оставил? Может же такое быть?

— Все бывает…

— Валер, значит, ты считаешь, мы можем просто махнуть на это рукой?

— Думаю, да.

— Но как же, Валерка? — закричала Степанида. — А если его убили? И никто не знает про этого Холщевникова?

— Но что мы можем? Только отнести эту записку в милицию.

— Ну хотя бы!

— Степка, если бы мы хоть отдаленно представляли себе, чья это куртка. А то в милиции нас вообще за трепачей могут принять. И потом, что, если это просто дурацкий розыгрыш?

— Розыгрыш? — ахнула Степанида.

— Да, да, именно розыгрыш! В актерской среде это очень даже принято. Сама подумай, какой-то весельчак решил отдать свою курточку и поглядеть, что из этого получится.

— Дурак он, что ли?

— Почему бы и нет? Розыгрыши бывают умные, а бывают вполне идиотские. Тем более с пьяных глаз.

• 1/31
• Следующая