Ниочема 3 (СИ) - Матвеев Дмитрий Николаевич - Страница 3

— Разумеется, — уверил капитан.

Фельдфебель подтверждающе кивнул.

Едва отойдя следом за Соловьевым на несколько шагов в сторону, Песцов спросил:

— Разведка? Спецназ?

— А вы шустрый, молодой человек, — удивился капитан. — Взвод специального назначения западного военного округа.

— Мимо, — не раздумывая заявил Песцов. — Я вам, может, и подхожу, но вы мне — нет.

— Почему же? — снова удивился капитан.

— Я не собираюсь тратить время на военную службу, так же, как и на любую другую службу. У меня иные планы в этой жизни. Кроме того, имеющиеся обязательства не позволят мне неделями и месяцами пропадать на полигонах и секретных заданиях.

— Это решаемый вопрос, — небрежно бросил Соловьев. — Империя может себе позволить взять на себя заботу о вас и вашей семье.

— И о трех молодых женах? Ну уж нет. Год обязаловки — все, что я могу отдать армии. И простите, господин капитан, моя группа начала двигаться. Надеюсь, вам встретится более подходящий кандидат. Желаю успеха.

С этими словами молодой человек шустро присоединился к своей группе и вместе с ней исчез за дверями, оставив капитана Соловьева в полном изумлении.

Несколько оправившись, он вернулся в кабинет начальника сборного пункта.

— Ну что, поговорил? Подходит он тебе?

— Поговорил, подходит. Но, по его словам, я ему не подхожу. Честное слово, я давно уже так не удивлялся. Дай глянуть личное дело некоего Песцова.

— Вон четыре стопки, ищи, гляди. Только, ради предков, не перепутай.

Капитан Соловьев, движимый любопытством, потратил четверть часа на то, чтобы из кипы дел вытащить папку, на которой каллиграфическим почерком было выведено: «Песцов Олег Иванович». Капитан открыл папку и принялся читать. И чем дальше он читал, тем больше становились его глаза. Закончив чтение, он закрыл папочку и не глядя бросил её на стол.

— Да, о таком кандидате можно только мечтать. Но, совершенно точно, никто нам его не отдаст. Хотя с ним такого можно было бы натворить…

Соловьев мечтательно поднял глаза к потолку.

— Неужели настолько редкий кадр? — заинтересовался начальник сборного пункта.

— Погляди сам.

Капитан передал папочку.

Начальник взял ее, прочел полстраницы и вернул папку Соловьёву.

— Да, такого тебе точно не отдадут. Я вообще не понимаю, что он здесь делает.

— Зато я понимаю.

Соловьев небрежно бросил личное дело Песцова поверх других, отошел к окну и вновь принялся высматривать среди новобранцев подходящих кандидатов.

— Парень из бедного и захудалого рода решил поднять свой статус перед академией, чтобы ни одна высокородная сволочь не посмела против него даже слово вякнуть. Стратегически абсолютно верный ход. А если ему удастся побывать рядом с боевыми действиями, да какую-никакую медальку заиметь, у него, считай, полный иммунитет будет от подобных мерзавцев.

— Хочешь сказать, в ближайший год будет война? — встревожился начальник.

— Война-не война, но на юге идут нездоровые шевеления. Давно наши соседи люлей не получали. Забыли, гады, как их в своё время казаки по степи гоняли. По всем признакам, этим летом случится большой набег. Только имей в виду: будешь перед своими подчиненными умствовать, меня не упоминай. Я ничего не говорил, и вообще меня здесь не было.

В широком коридоре царили толчея, шум и гам. Фельдфебели окриками и подзатыльниками выстроили своих подопечных в подобие колонны, которая относительно бодро двигалась вперед. Где-то там был открыт прилавок вещевого склада, за которым маячила кругленькая тушка каптенармуса. Новобранец подходил к прилавку, называл размеры одежды и обуви, помощники каптенармуса тут же выкладывали на прилавок сверток с формой и берцами, вещмешок с полагающейся мелочевкой: фляга, котелок и прочее. После парень наскоро черкал свою подпись в ведомости и, схватив в охапку имущество, шел дальше, а его место занимал следующий.

— Размер! — выкрикнул каптенармус, уже несколько оглохший и охрипший.

— Сорок восьмой, — ответил Олег. — Обувь — сорок второй.

Помощник бухнул на прилавок тюк с формой, толкнул новобранцу заполненный бланк:

— Расписывайся!

— Сейчас, проверю и распишусь, — спокойно ответил Олег.

— Хватай свое добро и вали! — рявкнул фельдфебель.

— Не спеши, дядя, а то кладовщик просчитается. Недостача выйдет, или пересорт.

Песцов говорил, а сам в это время старательно фотографировал бланк, выданную форму, помощника и самого каптенармуса.

— Ну вот! — удовлетворенно подытожил он. — В бланке сорок восьмой размер, а мне пихают шестьдесят четвертый, к тому же гнилой. Да еще неизвестно, все ли по списку в наличии.

Фельдфебель заткнулся. Против факта переть было невозможно.

— Жабин, кончай свои штучки, дай нормальный комплект. — сказал он кладовщику.

— Что есть, то и даю, — огрызнулся каптенармус. — Пусть берет иглу и ушивает. Чай, руки не отвалятся.

— Дядя, а у тебя харя не треснет? — вмешался Песцов, ненавязчиво снимая телефоном беседу. — Ты, поди, уже сговорился партию новой формы налево толкнуть, а солдатиков решил надурить, неликвид сбагрить. Хочешь, скажу, кому и за сколько? У-у, вор-рюга!

Жабин подскочил и, вытаращив круглые от природы глаза, заверещал не хуже базарной торговки:

— Ты чего себе позволяешь? Ты как со старшим по званию разговариваешь!

На Песцова эти вопли не подействовали.

— Ты лучше не ори, дядя, — пригрозил он, — а то я слово волшебное знаю: внезапная ревизия.

Очередь застопорилась. Жабин орал, Песцов огрызался, фельдфебель бездействовал. А стоящие рядом парни, слыша эти разборки, тоже решили проверить полученное. И тут началось:

— Мне сорок четвертый размер выдали, — возмущался здоровый детина. — Мне на какое место это натягивать?

— И у меня форма гнилая!

— А у меня берцы разваливаются!

Назревал скандал. И скандал этот грозил выплеснуться за пределы сборного пункта.

Подскочил какой-то подпоручик, грозно задал вопрос куда-то в пространство:

— Почему задержка?

Песцов вытянулся по стойке «Смирно» и отрапортовал:

— Господин подпоручик, разрешите доложить! Каптенармус Жабин выдает новобранцам негодное обмундирование. Вот, можете посмотреть сами.

Подпоручик брезгливо пощупал ткань и, перегнувшись через прилавок, ухватил кладовщика за ворот мундира:

— Ну все, Жабин, ты допрыгался. Выдавай годное, а я постою, посмотрю. К вечернему рапорту докладную майору подготовлю.

Жабин свирепо взглянул на Песцова, но в открытую против начальства переть не решился. Кивнул помощникам, и те принялись таскать свертки из другой части склада. Олег по-быстрому проверил: вещи нормальные, нужного размера и, вроде, всё на месте. Под шумок, поменяли своё гнильё и другие, кто был рядом и сообразил подсуетиться. Каптенармус скрипел зубами, глядел зверем, но положенное выдавал.

Расписавшись в ведомости, Олег вместе с другими отправился дальше, в баню. То есть, это так говорилось — баня. А на самом деле — душевая на сорок леек. Загоняют в нее четыре десятка солдат и включают воду. Хочешь, не хочешь, а мойся. Олег за судьбу своего барахла всерьез опасался и, надо признать, имел к этому все основания. Было очевидно, что Жабин попытается отомстить за упущенную прибыль, а душевая для этого самое удобное место.

Аккуратно свернув парадный костюм, Олег спрятал его в вещмешок, вещмешок положил в шкафчик, шкафчик запер на хлипкий замок. Не удовлетворившись этим, сотворил конструкт и «приклеил» дверку к шкафчику. Оставшись в перстне и ладанке, он почти бегом отправился в душевую. Но едва успел намылиться, как Милка неслышно для прочих заверещала:

— Хозяин! Воры! Скорее!

Бежать по мокрому кафельному полу с мылом во всех местах — это прямой путь в лазарет. И хорошо если не сразу к предкам. А что? Поскользнулся, хряпнулся башкой — и вперед, в увлекательное путешествие по белому тоннелю. Олег однажды пробовал, и ему не слишком понравилось. Пришлось лезть под душ, а он, как это бывает, вдруг стал выдавать то идеально холодную воду, то абсолютный кипяток. А потом и вовсе затрясся, как припадочный, захрипел и принялся плеваться.