Они принадлежат всем. Для диких животных места нет - Гржимек Бернгард - Страница 5

Мы проезжаем по недавно появившимся поселкам и густонаселенным местам. Зеленые чайные плантации взбегают по склонам холмов, на вершинах которых, точно замки, стоят белые просторные дома управляющих. Дороги асфальтированные, с белой полосой посередине. Нигде ни антилопы, ни зебры. Даже там, где природа осталась нетронутой, где нет поблизости деревень или стад домашнего скота, дикие животные исчезли. Эпидемиологическая станция по борьбе с мухой цеце не так давно организовала отстрел десятков тысяч слонов, буйволов, антилоп, бородавочников, гиен, газелей, водяных козлов и жирафов. Планомерно уничтожалось все живое, все, что может двигаться. И только потом уже, после того как в Родезии в течение шестнадцати лет было уничтожено триста семьдесят пять тысяч диких животных, выяснилось, что такой метод борьбы с мухой цеце ничего не дает. Оказалось, что муха цеце может жить, питаясь кровью мелких млекопитающих, живущих в норах. А их никогда не удастся полностью истребить.

Пока едешь от одного национального парка или резервата до другого, не встретишь ни одного дикого животного. А в Восточной Африке не так много национальных парков: два в Кении, два в Уганде и три (из которых два прямо крохотных) в Танганьике^[4].

Вот так выглядит сегодняшняя Африка. Однако недавно меня посетили директор крупной пивоварни из Ирландии, богатый владелец молочных магазинов и директор зоопарка из Дублина. После осмотра национальных парков Восточной Африки они заявили представителям прессы в Найроби, что для них было приятной неожиданностью увидеть в Африке еще так много диких животных и что они нашли все в наилучшем порядке. Эти посетители порхали из одного национального парка в другой и, очевидно, вообразили, что такие же стада слонов и антилоп гну, которыми они там любовались, населяют всю Африку.

А между прочим, проезжая по стране на машине, легко можно заметить по деревьям и кустарникам, что здесь за последние годы не паслось ни одно дикое животное. Если на проселочных дорогах, хотя бы время от времени, не встречается слоновьего помета, можно быть уверенным, что в этой местности толстокожие давным-давно вымерли. Дело в том, что, когда слон пересекает автомобильную дорогу, он, как правило, волнуется и непременно оставляет за собой следы. Там, где проселочные дороги проходят через национальные парки, они буквально усеяны слоновьим пометом.

Где только у иных людей глаза, когда они совершают длительные автомобильные поездки по Восточной Африке? В этом отчасти виноваты руководители Департамента охоты и охраны животных, а также администрация национальных парков. Они должны были бы таким неосведомленным влиятельным гостям на многое открывать глаза. Что толку в запоздалом возмущении по поводу их пустого разглагольствования в прессе Америки или Европы? Однако вполне понятно, что каждому больше хочется показать влиятельному гостю, как много он сделал, и похвастать некоторыми успехами, чем сообщать ему о недостатках и неудачах…

Мы по крайней мере должны заступиться за эти несколько национальных парков. Я не сомневаюсь в том, что при современном развитии Африки только там сможет выжить небольшая часть этих замечательных крупных животных. Удастся ли это нам сделать — еще вопрос. В противном случае они просто вымрут.

Безусловно, за прошедшие миллионы лет на Земле вымерло много видов животных, окаменелые остатки которых мы теперь иногда находим. Но эти виды не исчезали бесследно; из них развивались другие, уже отличавшиеся от предыдущих своим внешним обликом и продолжавшие развитие многообразной жизни на Земле. Если же теперь будут уничтожены дикие животные Африки, то фауна красивейшего и самого красочного континента бесследно исчезнет в течение всего лишь одной человеческой жизни. Мы не можем ответственность за это перекладывать на африканцев. Мы, европейцы, в ответе за это. Наши потомки нам этого не простят.

Люди, подобные нам, путешествуя по Африке, всегда стремятся в совершенно определенные места. Одним из таких мест в последнее время стала маленькая гостиница «Traveller’s Rest» («Отдых путешественника»), которую немец Вальтер Баумгертель выстроил в Кисоло, самой южной части Уганды, как раз на границе с Конго и Руандой. Ему пришлось немало помучиться, чтобы придать своему хорошенькому отелю вполне модный вид и снабдить ваннами все комнаты для гостей.

Судьба его отеля во многом зависит от семейства горных горилл. Из-за них, собственно, сюда и приезжают.

Если с опытным проводником африканцем Ройбеном подняться в горы вдоль цементного водопровода до того места, где вода собирается в цементный бассейн и где начинается девственный лес, то можно вволю понаблюдать за этим семейством. Оно совершенно свыклось с соседством людей. Такого в Африке еще никогда не бывало. Te немногие удачные съемки горилл для кино, показывающие их как бы на воле, всегда проводились одним и тем же способом:

человекообразных обезьян либо ловили, либо загоняли в вольеру и там снимали так, чтобы не было видно забора. К сожалению, во время съемок знаменитых фильмов об Африке этих животных дюжинами убивали, но об этом кинозритель и не подозревал. Этих громадных человекообразных обезьян, живущих почти исключительно на земле (а не на деревьях. — Прим. пер.), изображают в книгах, как правило, злобными и агрессивными.

«Баумгертельское» семейство горилл вначале состояло из большого самца и пяти самок, которые спокойно показывались среди бела дня. Но однажды горилла-муж заболел. Семья собралась вокруг умирающего и не оставила его даже тогда, когда он уже умер. Только при приближении людей гориллы-жены разбежались. При этом один из маленьких детенышей не последовал за ними, а остался возле мертвого отца. Этого детеныша Баумгертель приютил у себя и выкормил. Сейчас он живет в Лондонском зоопарке. Это одна из двух горных горилл, живущих в наши дни вне Африки.

В последнее время гориллы не появлялись на своем излюбленном месте, да их и вообще что-то не видно на облесенных склонах вулкана. Несмотря на это, я карабкаюсь со старым Ройбеном пять часов подряд вверх и вниз по лесистой горе. Меня интересуют следы горилл и чем они питаются. Ройбен показывает мне растения, служащие им пищей, и я их пробую. Они большей частью кисловатые или горьковатые, но не сладкие. Я собрался было попробовать большой древесный гриб, протянутый мне Ройбеном, как вдруг вспомнил, какая неприятность произошла несколько месяцев тому назад с моими друзьями, лесничими Национального парка Серенгети. Они сварили и поели грибов, росших в новой части Национального парка, и чуть после этого не умерли.

Леса на склонах «горилловой горы» все больше вырубаются для того, чтобы увеличить пахотные земли для местного населения. Будем надеяться, что «баумгертельскому» семейству горилл это не повредит и что ему не придет в голову переселиться в другое место, потому что без него в хорошеньком отеле станет слишком мало постояльцев…

Проезжая маленький городишко, мы зашли в парикмахерскую. Парикмахер — индус и не говорит по-английски. Мы лишь очень приблизительно можем объясниться на языке суахили, и поэтому ему никак не удается выведать у меня, откуда я приехал и что мне здесь надо. Если брадобрей, будь он коричневым или белым, не может обо всем расспросить свою «жертву», то терпит прямо-таки физические муки.

Он украсил свой «салон» пестрыми картинами собственного производства, изображающими индийские дворцы и сказочные замки. Так как автомобили рисовать оказалось, видимо, слишком сложно, он их просто вырезал из журналов и наклеил прямо посередине своих произведений искусств.

Зато я разговорился со своим соседом, африканцем, шофером из Уганды. Его дядя, оказывается, политический деятель и вскоре должен принять участие в какой-то конференции в Нью-Йорке. Америку он знает, собственно говоря, лишь по ковбойским и детективным фильмам. Поэтому шофер страшно беспокоится о том, как бы не случилось чего с его дядей в Соединенных Штатах, где «повсюду разъезжают верхом и перестреливаются ковбои, а за каждым домом затаились гангстеры».