Деревенщина в Пекине (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 49

Зачем? Есть же официанты. Если бы происходило в других местах и с другими людьми, назвал бы совсем другим словом, но здесь язык не поворачивается.

Загадочно.

— Слушайте, а может, свозим его на модный показ? — мне внезапно приходит в голову идея, озвучиваю остальным. — Девушек хочет? Ну, вот, пусть моделями полюбуется. Там и бокал можно опрокинуть — для него это святое судя по тому, что мы наблюдаем.

Экскурсовод задумчиво потирает подбородок:

— Идея неплохая.

— И главное, всё в рамках политики и бизнеса, — добавляю. — У меня там кое-какие связи, за обстановку плюс-минус ручаюсь.

— Во сколько там показ начинается?

— Через шесть минут.

— Не успеем. Придется другие варианты искать. Вот же… — экскурсовод разочарованно качает головой.

Он уже тянется к смартфону, когда я его останавливаю:

— Нас пропустят, даже если опоздаем. Я же сказал, мы там не с улицы.

— Точно? — переспрашивает он недоверчиво.

— Да.

— Тогда переведи ему, — экскурсовод обращается ко второму волонтёру, поскольку меня вьетнамский гость игнорирует.

— Господин Нгуен, этого не было в программе, но как насчёт показа мод?

Вьетнамец задумчиво крутит бокал в руке:

— А иностранки будут? — его глаза начинают сверкать не совсем трезвым энтузиазмом, хотя если не знать, что пил, не заподозришь.

— Много иностранок, — добавляю я и переводчик тут же передаёт мои слова.

— Едем!

Как я и планировал, хозяйка агентства не просто непротив, связи рулят. Она лично распоряжается выделить для нас три места в первом ряду и ещё два позади. Её отношение ко мне заметно теплеет: во-первых, я доказываю, что не выдумывал причину для отгула, а во-вторых привожу на показ кого-то официального и достаточно солидного (на подобных мероприятиях такие люди не то чтобы на вес золота, но веса событию придают однозначно).

— Лян Вэй, ты не против, если мы втроем будем в первом ряду? А вы с ассистенткой сядете сразу за нами? — экскурсовод загорается энтузиазмом.

— Конечно. Ты же не против сесть на второй ряд? — обращаюсь к вьетнамке, указывая на два свободных кресла.

Её спутник во все глаза таращится на подиум, утрачивая к соотечественнице интерес.

Она молча кивает, мы усаживаемся.

Пока длится показ, боковым зрением украдкой наблюдаю. Странно, происходящее на подиуме её не интересует. Она сидит, уставившись в одну точку, будто погрузившись в себя. Собственно, такое за ней водилось и раньше — на заводе, в ресторане. Складывается впечатление, что вьетнамку вообще мало что волнует. Она словно смотрит сквозь людей отсутствующим взглядом, будто их нет вовсе и только когда я разговаривал с Ли Джинг, она вдруг бросила в нашу сторону сдержанный, еле заметный, совсем чуть-чуть любопытствующий взгляд.

В перерыве между выходами Нгуен отрывисто и тихо распоряжается по-вьетнамски. Ассистентка, лавируя между рядами, устремляется вглубь зала и возвращается с бокалами. Протянув один спутник, вьетнамка дожидается взмаха рукой и возвращается на место.

За время показа сцена повторяется дважды. На третий, поднявшись, иду следом — что будет дальше на подиуме, отлично представляю по опыту, а вот некоторые вопросы лучше задавать без свидетелей.

— Тебе не надоело с ним возиться? — обращаюсь к вьетнамке возле фуршетного стола. — Дело, конечно, не моё, но не спросить не мог.

Ассистентка замирает с бокалом в руке. Поколебавшись, она отпивает глоток, оглядывается и ровно отвечает:

— Мое мнение роли не играет. — Затем пьёт дальше.

Допив, ставит бокал на стол и пристально смотрит в глаза:

— Обычно я таких вещей не обсуждаю, но именно тебе отвечу, в благодарность за твою попытку. Мои родители задолжали их семье очень большую сумму, взять неоткуда. Однако отношения между семьями ровные, вот и отец с матерью договорились о сделке.

— Какой сделке? — догадываюсь, что имеется в виду, но звучит настолько дико, что лучше переспросить.

— Я должна стать женой этого урода.

—??? — слова сказаны, как реагировать — неясно.

— Всем плевать, чего я хочу — никто не спрашивает. Брак очень выгоден семьям, чтобы понимать, нужно знать именно наши индивидуальные тонкости. И я говорю не только про долг.

— А про что ещё?

— Наши отцы ведут совместные дела. Если опустить детали, нужен династический договор — это он и есть. Моему будущему мужу плевать на меня, он любит другую.

— Занятные отношения, — потереть затылок с простецким видом.

— Увы. Я ему просто удобна, на родителей наплевать не могу. Сорри за прямоту, но иначе не скажешь — он меня имеет во всех смыслах. До сих пор не пойму, как мы будем строить совместную жизнь. На каком-то этапе решила плыть по течению. Не понимаю зачем тебе это всё рассказываю, — и ещё два бокала в одно горло, один за другим.

Лихо.

— Всегда считал Вьетнам цивилизованной страной, а тут такие ужасы. Словно вы на Аравийском полуострове, еще и в прошлом веке. Ты точно не сгущаешь краски? Неужели подобное может быть реальностью?

Вместо ответа вьетнамка морщится, прикрывает глаза, молча разворачивается и уходит обратно, оставляя меня и фуршет.

Вернувшись на свое место минут через пять, чтобы не привлекать внимания совместными походами, вижу, как Нгуен пожирает горящим взглядом вышедшую на подиум Кэрол. Улучив момент, наклоняюсь к вьетнамке и тихо спрашиваю:

— А ты не думала послать его к черту и остаться в Китае или ещё где-нибудь? — по некоторым признакам видно, что за границей пара бывает регулярно. — Сама понимаешь, счастливой жизни с этим уродом тебе точно не видать. Пусть на родине связаны руки, но здесь ты будешь свободна.

— Свободная жизнь? Без денег и легального статуса в чужой незнакомой стране? Сказала бы я… сложно сменить бесперспективность одного сценария на бесперспективность другого.

— Хм.

— Кроме Китая мы мало куда ездим, — продолжает сообщать собеседница, отстранённо наблюдая за своим спутником, в свою очередь, пожирающим глазами показ и моделей — А здесь сразу по прилету сдают биометрию, мы не исключение. Мои данные уже в китайской базе, на каждом шагу камеры понатыканы. Стоит визе истечь — мигом депортируют обратно. У вас с этим быстро.

В беседе виснет что-то такое, что в шахматах называется передачей хода.

— Я бы не был столь категоричен в твоём пессимизме. С твоими данными тебе найти работу проще, чем многим другим. — хоть и в ресторане, где работаю я, место найдётся. Сделаешь трудовую визу на основании запроса работодателя и останешься в стране, всё легально. — Ну а что, хоть пробный шар пустить.

Мало ли. Если человек чего-то хочет, он и сам город свернёт, только направление покажи.

Внешностью девица, кстати, яркая: рост под сто восемьдесят, не по азиатски длинные ноги, можно не только официанткой стать, но и даже в это агентство попробовать податься. Просто один из вариантов.

Вьетнамка скептически хмыкает:

— А если не получится с работой? Ты не до конца представляешь, чем это грозит. Даже не только и не столько лично мне… Спасибо за предложение, серьёзно. Цена неудачи слишком высока.

— Вариантов много, — повинуясь импульсу, пускаюсь рассуждать вслух. — Тот же фиктивный брак никто не отменял.

— С кем? Сколько стоит? По китайским законам? Есть юристы или люди, у которых услуга поставлена на поток?

Не то чтобы бинго, но явно поклёвка.

— Сходу не поручусь, — отвечаю честно. — На ходу ничего обещать не буду, но очень быстро выясню практические нюансы у серьёзных людей. — Та же Бай Лу по-любому должна иметь выход на правильного юридического консультанта, скорее всего что и не на одного.

— Я подумаю, — не менее сосредоточено кивает собеседница. — Если этот разговор — серьёзный. Мы ещё здесь будем… — она называет количество дней, затем будто спохватывается. — Но ты не представляешь, сколько всего в процесс замешано. В любом случае, спасибо за попытку.