Баба Люба. Вернуть СССР. Книга 2 - А. Фонд - Страница 3

Пойдём на опережение.

– Нет, ну это хрень какая-то, а не отчёт! – уже в третий раз за пять минут выпалил Степан Фёдорович. – Нет, такой отчёт я принять не могу!

– Ну почему? – осмелилась-таки задать вопрос я (ждала-ждала, пока он выпустит пар, но вижу, что не дождусь, много там его, пара этого).

– Да потому что хрень это, а не отчёт! – вызверился Степан Фёдорович, задел рукой телефон так, что аж трубка свалилась. Раздались длинные гудки.

В таком гневе я давно его не видела, а ведь работаю я в ЖЭКе как-никак, а уже третий день.

– Да почему хрень! – уже рассердилась я, но трубку подняла и аккуратно положила на место. – Я могу сейчас все расчёты показать и как я коэффициенты считала.

– Да зачем мне твои расчёты! – заверещал Степан Фёдорович и замахал руками, а я торопливо отодвинула телефон чуть дальше.

– А как я докажу, что всё цифры в отчёте правильные? – удивилась я.

– На кой мне твои цифры! – рявкнул Степан Фёдорович, вытер большим полосатым платком взопревший лоб и пожаловался портрету Арнольда Шварценеггера, который зачем-то висел у него на стене в кабинете. – Уф, первый раз мне такая помощница нерасторопная попалась. Сил моих нету.

– Степан Фёдорович, – начала терять терпение я, – давайте по существу. Где конкретно вы видите ошибки? Я не понимаю, что там не так. Как по мне, отчёт – идеальный.

– Говнеальный! – передразнил меня Степан Фёдорович и сердито надулся.

– Степан Фёдорович, – настойчиво повторила я, – что там не так? Объясните, и я сразу же переделаю.

– Нечего там объяснять! – буркнул Степан Фёдорович. – А принять его не приму. Всё, иди!

С этими словами он буквально выпихнул меня за дверь.

Я очутилась в коридоре, в двери щелкнул замок – Степан Фёдорович заперся на ключ.

И вот как? Как мне на это реагировать? Дичь какая-то! От переизбытка эмоций хотелось крепко выразиться. Но на работе нельзя.

– Что за шум, а драки нету?

Тётя Зина, наша уборщица, посмотрела на меня с любопытством и принялась полоскать тряпку в ведре.

Не знаю почему – то ли оттого, что начало моей жэковской карьеры прошло среди дворников, то ли ещё по какой причине, но тётя Зина меня выделяла и относилась ко мне всё-таки получше, чем к остальной человеческой биомассе, работающей здесь, в ЖЭКе.

– Да так, – неопределённо отмахнулась я, – начальство ругается. Пар вон выпустил. Пусть отойдёт, потом ещё раз схожу.

– Отчёт не принимает? – понятливо хмыкнула тётя Зина и шлёпнула тряпку на швабру.

Я удивилась. Потрясающе! Только-только вышла из кабинета, ещё даже отойти на три шага не успела, а уже все всё знают. Или же это была спланированная акция? Тогда зачем он меня так усиленно затаскивал поскорей работать?

– А вы откуда знаете? – с подозрением посмотрела я на уборщицу.

– Да что там знать?! – хмыкнула она и принялась возить шваброй по полу. – Я курьерскую почту принесла и раскладывала, а вы так орали, что пол-Калинова небось слышало.

Хоть не масонский заговор и то ладно.

– Вот такие, значит, пироги, – вздохнула я и хотела уже уйти к себе (да, да, мне полагался отдельный кабинет – маленькая такая комнатушка, куда помещался один стол, один стул и небольшой стеллаж, но тем не менее это был отдельный кабинет!), но была остановлена грозным окриком.

– Погоди! – велела тётя Зина и, воровато оглянувшись, сказала: – Отчёт покажи.

– Зачем? – удивилась я.

– Хочу глянуть, где ты так накосячила.

– Ну гляньте.

Мне стало любопытно, что она собирается делать, и я протянула ей папку с листами.

– Так… так… так…

Тётя Зина вытерла руки об свой серый халат и принялась торопливо перелистывать целыми кипами страниц.

– Так вы же не читаете, – отметила я, заглядывая ей через плечо.

– А! Ну во! – удовлетворённо сказала тётя Зина, долистав до раздела с результатами выполнения плановых показателей. – Примерно так я и думала.

– Что? – я решила, что она прикалывается.

– Ты вот что, – продолжала между тем тетя Зина, возвращая мне мой отчёт обратно, – ты возьми прошлогодние отчёты и глянь, что там не так.

– Да зачем мне смотреть?!

– А ты глянь…

Ну ладно, я пошла в кабинет и сняла со стеллажа папку с прошлогодним отчётом. Сравнила. Да ладно! Не может быть! Затем вытащила позапрошлогодний. Опять сравнила.

И мои глаза полезли на лоб.

– Ну что? – торжествующе посмотрела на меня тётя Зина, когда я, тихая и вся какая-то аж пришибленная, вернулась обратно.

– Там расхождения чуть ли не в восемь раз… – растерянно пробормотала я. – Ничего не пойму. У меня же всё правильно! За год показатели так рухнуть не могли! Откуда такие цифры взялись?

– Сама как думаешь? – хитро ухмыльнулась тётя Зина и бросила грязную тряпку обратно в ведро.

– Неужели?..

Меня аж в жар бросило.

– Ужели! – хохотнула тётя Зина. – Потому Фёдорович у тебя этот отчёт никогда и не примет.

– Но как…

– А вот так! – развела руками тётя Зина. – Думай дальше и делай правильные выводы.

– Но…

– Не нокай, у тебя два варианта. Или ты делаешь отчёт как надо, в смысле как в прошлые годы, и остаёшься здесь работать дальше. Или оставляешь, как сейчас у тебя, и Фёдорович твой отчёт не примет, а тебя отсюда под зад ногой.

– Но правильно у меня! Как я могу?.. Если вдруг узнают…

– Ага, все эти годы такие глупые не узнавали, а вот сейчас прямо принципиально возьмут и узнают! – прыснула тётя Зина и сказала: – Ой, Любка, ты такая смешная, прямо китайский болванчик! Ладно, заболталась я с тобой, надо идти ещё лестницу домывать…

– Подождите! Ещё секунду, – попросила я, – а почему мне Степан Фёдорович прямо не сказал? Начал за ошибки рассказывать, ругаться.

– А как бы он тебе сказал? – хмыкнула тётя Зина. – Как ты представляешь, он такой тебе вдруг говорит «Любаша, дорисуй здесь везде по нолику»? Так?

Я промолчала, а тётя Зина подхватила ведро с грязной водой и пошла по коридору дальше, фальшиво напевая под нос: «На заре ты ее не буди, на заре она сладко так спит; утро дышит у ней на груди, ярко пышет на ямках ланит…»

Надо ли говорить, что после небольшой «доработки» отчёт у меня Степан Фёдорович принял?

После успешной сдачи отчёта я пошла на второй участок. Нужно было забрать акты по контролю за санацией трубы. Мастеров я нашла быстро, бумаги забрала сразу и уже возвращалась обратно довольная, что всё прошло благополучно. Как за углом одного из домов, который обслуживал наш ЖЭК, увидела, что Виталик, воровато озираясь, что-то делает над открытым канализационным люком.

– Виталик! – сказала я. – Здравствуй! Ты что тут делаешь?

– Ох! Испугала… – чуть не подпрыгнул Виталик, затем выдохнул и опять воровато оглянулся. – Тихо ты, не ори!

– А что ты делаешь? – шёпотом спросила я и тоже оглянулась.

– Дрожжи в канализацию бросаю, – объяснил Виталик как само собой разумеющееся явление, а я аж зависла.

– Ты с ума сошёл? – только и смогла спросить я. – Зачем?

– Так это участок Михалыча, – довольно улыбаясь, объяснил Виталик и посмотрел на меня так, словно от осознания этого я сейчас должна как минимум станцевать лезгинку радости.

– И что? – нахмурилась я. – Пострадают же жильцы…

– А он, гад такой, весь септик налево толкнул. Я случайно узнал.

– Но ему же самому потом работать…

– Так он не свой, он наш с Семёном толкнул! – возмущенно зашипел Виталик. – А мы-то своими силами выкручиваемся, только успеваем чистить всё.

– А не проще руководству пожаловаться? – спросила я. – Это же натуральная диверсия. И страдают ведь простые жильцы.

– Ой, Любаша, знала бы ты все дела, за какие жильцы страдают, – уехала бы жить в тундру.

– А всё-таки?

– Да там Марьяновна с ним в доле, – огорченно махнул рукой Виталик, – не подкопаешься. Так что я так, дедовским способом, накажу его. Ему теперь своего септика явно не хватит… пусть тоже побегает и ручками, ручками… как мы с Семёном!