Трофей некроманта - "Каин" - Страница 2

— Я хочу, чтобы в нашей семье все были при деле. И ты получаешь должность, которую сдюжишь, я в этом нисколько не сомневаюсь…

Откинувшись на спинку сиденья, я прикрыл глаза, сосредоточившись на предстоящем заседании.

Питерский ошибся, и пробок на дороге не было. Так что к нужному месту мы прибыли чуть раньше назначенного срока. У здания, где должно было проходить заседание, не было ни души. Парковка была почти пуста, только на крыльце здания стоял уже знакомый мне человек.

Фома остановил машину на одном из свободных мест и произнёс, обращаясь ко мне:

— Ну, приехали, вашество. Ни пуха вам.

— К демонам, — ответил я. Открыл дверь и вышел из машины.

И едва я покинул авто, человек на крыльце помахал мне рукой. Я улыбнулся в ответ и направился в его сторону.

— Добрый день, Павел Филиппович, — произнёс куратор, едва я с ним поравнялся. — Идемте.

Он сделал приглашающий жест в сторону двери, и мы направились в здание.

— Как ваши дела? — уточнил я, пока мы шли по холлу.

— Ну, как вам сказать… — Руслан Константинович притворился, что задумался. — Если в общих чертах, то все отлично. А станешь рассказывать в подробностях — так повеситься охота. Но что мы все обо мне да обо мне? Как ваши дела?

Он взглянул на меня, с интересом ожидая ответа. И я задумался:

— Хорошо… наверное. Если бы не заседание…

— О, это сущие пустяки! — махнул рукой куратор. — Уверяю вас, это последнее заседание, на котором комиссия и закроет ваше дело.

— Вы так думаете? — спросил я, поднимаясь по лестнице.

Куратор нахмурился:

— У комиссии ничего на вас нет, Павел Филиппович. Только одно нарушение, допущенное практикантом. Об этом даже беспокоиться не стоит!

— Смотря на какой срок раскрутят Самохвалова, — возразил я. — Если он получит тридцать лет каторги…

— То жандармы будут только благодарны вам за раскрытое дело времен Смуты, — закончил за меня Машуков. — К тому же не дадут ему тридцать лет! Раскаяние, признание, сотрудничество со следствием…

— С чего вы взяли, что он начнет сотрудничество? — уточнил я.

— Потому что единственного свидетеля тех событий будет сложно убить или запугать, — хихикнул куратор. — Его даже обнаружить непросто. Если, конечно, ты не обладаешь даром.

Мы поднялись по лестнице и свернули в нужное крыло, направляясь к знакомой двери.

— Знаете, Павел Филиппович, вы уникальный человек, — продолжил куратор.

— В чем же?

— Десять лет я отработал в прокуратуре, — ответил Руслан Константинович. — Потом сменил сторону и еще двадцать пять лет отдал адвокатуре. И это время все было… стандартно! Да, законодательство менялось, иногда очень сильно. Но потом пришли вы. И за короткое время попросту перевернули игру, как говорит молодежь. И теперь жандармы допрашивают призрака, чтобы уличить виновного в преступлениях старых лет. Признаться, мастер Чехов, вы изменили в нашем ремесле если не все, то многое. И чую я, что грядут большие перемены.

Я развел руками:

— Видит Высший, я сделал это не специально.

Руслан Константинович улыбнулся:

— Уверен, так оно и есть.

Мы остановились у двери зала, в котором было назначено заседание. И только теперь я заметил Свиридову, сидящую в одном из кресел. Она неуверенно кивнула мне в знак приветствия, и я отметил, что короткий вынужденный брак пошел ей только на пользу.

— Добрый день, Елена Анатольевна, — сухо произнес я.

В этот момент дверь зала открылась, выпустив в коридор секретаря, которая бегло осмотрела нас и произнесла:

— Заседание по делу адвоката Павла Филипповича Чехова.

Я глубоко вздохнул и шагнул в зал.

Комиссия уже сидела за столом. И едва мы вошли и заняли свободные места, председатель ударила по подставке молотком и начала:

— Комиссия в составе…

Я рассеянно слушал вступительную речь. Взглянул на Свиридову, которая видимо была единственным, кто мог дать показания. И был очень рад тому, что отец смог примирить меня с Шуйским. Потому что история про мертвечиху, которую я привел на допрос, была все еще на слуху.

Муравьева закончила речь, и слово взял Дамир Васильевич.

— За время практики Павел Филиппович зарекомендовал себя как превосходный специалист в нашем деле, — начал глава адвокатской палаты. — В подтверждение этому нам удалось собрать рекомендации от благодарных клиентов.

— Все клиенты были довольны работой Павла Филипповича? — уточнила Муравьева. И в голосе председателя я почуял подвох.

— Нет, — честно ответил Васильев. — Но за время практики, на Павла Филипповича была подана всего одна жалоба.

— К тому же она была отозвана, — спокойно добавил Машуков. — Недавно госпожа Бона Вита решила забрать жалобу.

Я удивленно поднял бровь. Руслан Константинович же продолжил:

— За работу Павла Филипповича также поручились новый начальник охранного отделения и глава кустодиев…

Он сказал это как бы между прочим, но я заметил, как от последней фразы Муравьева поежилась.

— Тогда хочу дать слово Елене Анатольевне Свиридовой.

Девушка встала из-за стола и произнесла:

— Павел Филиппович и правда первоклассный специалист. Иногда мне, адвокату со стажем, даже приходилось обращаться к мастеру Чехову за консультациями. У него практически сто процентов закрытых в пользу клиентов дел.

Муравьева пораженно посмотрела на Свиридову. Этот взгляд мне очень не понравился.

— Вы уверены, Елена Анатольевна? — уточнила она.

Девушка кивнула:

— Уверена.

— Но…

— Мастер Муравьева, — сухо осведомился Машуков. — Мне кажется, или вы пытаетесь оказать давление на свидетеля? К чему эти уточняющие вопросы.

Муравьева зло покосилась на Руслана Константиновича, но тот невозмутимо выдержал этот взгляд. За столом повисло тяжелое молчание. Пока, наконец, председатель не произнесла:

— Тогда, я думаю, что голосование излишне… Павел Филиппович, за нарушение адвокатской этики выношу вам выговор. И советую вам впредь при сложных делах обращаться за помощью к куратору. Приостановка вашей деятельности снимается, можете возвращаться к практике!

Она стукнула молотком по столу, показав, что заседание окончено. И вместе с этим ударом с души у меня словно упал груз размером с гору. И я улыбнулся.

— Благодарю, — только и смог произнести я, не в силах поверить собственному счастью.

Глава 2

Договоры и заговоры

— Я же говорил, что все решится в вашу пользу, — довольно заключил Руслан Константинович, когда мы спускались по лестнице. — Ну? Как ощущения?

Он с интересом взглянул на меня, ожидая ответа.

— Кажется, что с момента приостановки работы прошла целая вечность, — честно признался я. — Хотя все решилось в два заседания.

— Ну, так бывает, когда возникает некая неопределенность в том, что будет завтра, — ответил Машуков. — Хотя и я, и Дамир Васильевич были уверены, что вас допустят к практике.

— У меня были сомнения, — ответил я после паузы. — Дело Самохвалова должно выйти громким.

— Ну, преступники рано или поздно попадают на каторгу, — философски заметил куратор. — Это лишь вопрос времени.

Мы пересекли холл и вышли на крыльцо.

— Пусть все разрешилось в вашу пользу, но я хочу вас попросить впредь быть осмотрительным. Ваша семья занимает высокое положение в обществе, и потому врагов у вас всегда будет достаточно. Да и вы человек неординарный. Многие полагают, что вы даже не совсем человек…

— Только не говорите, что имеете в виду слухи о том, что некромант воскрешает мертвых! — я возвел глаза к небу.

— Признайте, слухи эти очень даже забавные. Кухарка в моем доме рассказывала, что на рынках о вас говорят всякие небылицы. Вроде тех, что вы добрейшей души человек и многих простолюдинов принимаете без оплаты, если они не располагает средствами.

— Вынужден признать, что иногда я и впрямь не беру плату, — я развел руки в стороны.