Велесова ночь (СИ) - Пылаев Валерий - Страница 23

Этот явно был из вторых. Когда-то аккуратное одноэтажное здание покосилось, а соседствующие с ним постройки и вовсе превратились в развалины. Стекла в окнах потрескались, а кое-где и вовсе отсутствовали. Дверь выглядела настолько хлипкой, что ее, пожалуй, выдавил бы плечом даже ребенок. Да и в целом дача казалась заброшенной целую вечность назад.

Однако где-то внутри горела красная лампа.

— Пришли, похоже. — Я осторожно переступил через лежавший на земле забор. — Чувствуешь что-нибудь?

— Чувствую, что нечего нам с тобой тут делать, — проворчал шеф. — Видишь — нет никого.

Дом действительно казался пустым, хоть я и вглядывался в ветхие стены не только глазами. Эфир слегка подрагивал от нашего присутствия, однако на присутствие кого-либо еще — ни простого смертного, ни уж тем более Владеющего аристократа — даж не намекал. Не было даже следов вокруг крыльца.

Остался только запах. Слабый, почти выветрившийся, но пока еще заметный. Я осторожно втянул носом воздух, пытаясь сквозь аромат влажной земли, травы и подгнившего дерева учуять что-то еще.

Бензин, табак, порох. И человек — несколько.

— А домик-то обитаемый. — Я на всякий случай встал чуть в стороне от двери и постучал. — Эй, хозяин, открывай!

Дверь отозвалась жалобным скрипом и сама распахнулась мне навстречу, скрипнув в тишине ржавыми петлями.

— Не заперто. — Шеф полез куда-то под куртку — видимо, за «наганом». — Не нравится мне это, Володька.

— Мне тоже, — вздохнул я. — Но не возвращаться же?..

Внутри, конечно же, было куда темнее, чем снаружи, и даже пробивавшиеся откуда-то из-за угла отблески красной лампы почти не добавляли света. Я опустился на корточки и коснулся ладонью пола. И не обнаружил никаких подсказок: на чуть влажных досках оказалось столько пыли и грязи, что здесь могла пройти хоть рота солдат… а могла и не пройти — и тогда все это просто-напросто надуло под дверь ветром.

— Пусто. — Шеф шагнул вперед и опустил руку мне не плечо. — Пойдем отсюда, Володька.

— Не суетись, — буркнул я. — Пошли хоть на лампу это поглядим, и тогда уже…

Договорить я не успел. Буквально в нескольких шагах передо мной темнота вдруг полыхнула огнем. Таким ярким, что на мгновение даже стало больно глазам. Я почти ослеп, но все-таки успел опрокинуть шефа на пол в одну сторону, а сам откатиться в другую прежде, чем…

Впрочем, атаковать нас никто, похоже, не собирался. Нутро дома сердито полыхало жаром и мощью чужого Таланта, однако притаившийся в засаде Владеющий не спешил превращать нас в куски обгорелого мяса… Хотя, вероятно, мог. Раз уж стоял прямо напротив двери, не пытаясь скрываться. Ни от выстрелов, ни от моего взгляда — так что я даже рассмотрел, как на нем догорают остатки одежды. В нос ударил горьковатый запах паленой ткани, по плечам и груди сияющей фигуры пробежали красноватые всполохи и она снова засияла ровным пламенем.

— Нам нет нужды драться, милостивые судари. Уходите — и останетесь целы.

Человек-факел неторопливо зашагал вперед, оставляя на полу горящие отпечатки. Выглядело это весьма эффектно — настолько, что шеф, похоже, и вовсе забыл про «наган», который до сих пор сжимал в руке.

И правильно. Воевать с тем, кто скрывался на заброшенной даче в самой глуши дальней части Крестовского острова определенно не стоило.

— Доброй ночи, ваша светлость. Приношу свои извинения. — Я поднял обе руки вверх и для пущей убедительности даже растопырил пальцы. — Прошу, давайте обойдемся без иллюминации. Этот домишко и так вот-вот вспыхнет.

— Кто вы? — Огненная фигура засияла еще чуть ярче. — Я… я узнаю этот голос.

— Значит, узнаете и все остальное.

Я осторожно поднялся на ноги, стащил с головы картуз и развернулся так, чтобы на мое лицо падал свет. Силуэт напротив сиял так, что я при всем желании не смог бы понять, где именно на его голове находятся глаза, и все же не сомневался, что они сейчас изрядно округлились.

— Господь милосердный… Что ж, полагаю, слухи о вашей смерти сильно преувеличены.

— Почти все слухи обо мне преувеличены, ваша светлость. — Я развел руками. — И поэтому куда важнее, каким из них вы все-таки поверили.

— Ни единому.

Голос прозвучал настолько ровно, что я так и не смог понять, говорит ли он правду, или лжет, глядя мне прямо в глаза. Трансформация в боевую огненную форму изменила тембр, добавив обычным колебаниям человеческого горла гулких и могучих ноток. Звуки будто бы исходили из горна, раздутого кузнечными мехами.

Уловить эмоции тоже не получалось — Талант забивал эфир на всех частотах, будто прямо передо мной вдруг открылся крохотный Прорыв, энергия из которого буквально хлестала во все стороны.

Оставалось только поверить на слово.

— Ни единому, друг мой. Если я чему то и научился за сотню с лишним лет, так это разбираться в людях, — продолжил Горчаков. — Вы не из тех, кто способен даже на малую часть преступлений, которые вам приписывают столичные газеты.

— Тогда, полагаю, нам не нужно… вот это все. — Я вытянул руку, указывая на стены, уже изрядно подкоптившиеся от близости огня. — С удовольствием пожал бы вашей светлости руку, но…

Горчаков возвращался в человеческую форму без спешки — наверняка куда медленнее, чем умел на самом деле. То ли еще не успел до конца уверовать в мое чудесное воскрешение, то ли опасался ловушки. А может, просто не слишком-то хотел менять могучее и почти неуязвимое огненное тело обратно на обычное, хрупкое и слабосильное.

Однако для встречи старых друзей и беседы такое годилось куда лучше, так что его светлость, хоть и нехотя, перевоплощался. Сначала просто потускнел, а потом перестал светиться, лишь на несколько мгновений померцав ярко-красным, как остывающие угли костра. Не прошло и половины минуты, как в дома снова стемнело, и кожа Горчакова вернула себе обычный телесный оттенок.

И я вдруг сообразил, что передо мной в полумраке стоит абсолютно голый столетний старик. Наверняка его светлости уже не раз приходилось оказываться в подобной ситуации, так что самообладания он нисколько не утратил… Однако изрядную часть монументальности все-таки растерял: темнота деликатно прятала подробности уже лет пятьдесят как не молодого облика даже от моего зрения, скрадывая и морщины, и дряблость, однако эффект присутствия непобедимого огненного титана испарился моментально и полностью.

— Да уж… Такой вот занятное последствие применения Таланта. — Горчаков едва слышно усмехнулся и указал на деревянную дверцу справа от меня. — Друг мой, я ведь могу попросить вас…

— Разумеется.

Я кивнул и послушно полез в шкаф. Одежды в доме, похоже, было немного, однако мне все-таки удалось после недолгих поисков выудить наружу плащ. Явно не подходящий по размеру, но все же достаточно длинный, чтобы прикрыть старческие телеса.

— Что ж… Полагаю, нам всем есть, что друг другу рассказать. — Горчаков кое-как застегнул на груди пару пуговиц и, развернувшись, направился куда-то внутрь дома. — Проходите, судари. Увы, я не могу предложить вам даже чаю, однако диваны и кресла здесь все-таки есть.

— А где же прислуга?

Я на всякий случай огляделся по сторонам в поисках хоть кого-то живого. Но дом молчал и все так же выглядел заброшенным. Единственным, что намекало на человеческое присутствие, была керосиновая лампа с красноватым стеклом, стоявшая на столе в гостиной — именно она и давала тусклый свет, который я заметил снаружи.

— Чем меньше людей знает, где именно я скрываюсь… Впрочем, нужно ли объяснять? — Горчаков махнул рукой. — К тому же мы и подумать не мог, что придется задержаться здесь на столько дней.

— Мы? — поинтересовался я. — Один из ваших друзей просил передать, что оставаться небезопасно. Вас ищут — и, вероятно, не только жандармы.

— Это уже давно не новость, друг мой. — Горчаков невесело усмехнулся. — Впрочем, стоит ли об этом? Сейчас меня куда больше интересует, как вы восстали из мертвых.