Сыщик ошибается только раз - Макеев Алексей Викторович - Страница 38
- Предыдущая
- 38/45
- Следующая
Глава 14
Как ни странно, сойдя на перрон станции Чередниково, Гуров вдруг почувствовал себя как дома. Эта ухоженная станция, видимо, крепко отпечаталась в его памяти. Да и люди, которые тут работали, отчасти были ему уже знакомы.
Так, например, он сразу же заприметил знакомое лицо – начальник станции стоял, заложив руки за спину, возле здания вокзала и с любопытством посматривал на сошедших с поезда пассажиров – он тоже узнал Гурова.
Это было нетрудно. На этот раз в Чередникове, кроме Гурова и его товарищей, никто не выходил. По информации, которую они собрали у всех проводников в поезде, не собирались выходить здесь и те двое странных пассажиров без багажа, что покинули поезд так внезапно. Значились они в проездных документах, как граждане Демин и Краснов, и билеты были взяты ими до Новосибирска.
– Опять, значит, к нам? – с дежурной улыбкой спросил начальник станции, когда Гуров со спутниками подошли к нему. – На этот раз в компании, я смотрю? Все по тем делам? Так-так… Вас встречают?
– Нет, никто нас не встречает, – сказал Гуров. – И, честно вам скажу, не хотелось бы, чтобы о нашем приезде знало слишком много народу. Хотелось бы остаться хотя бы какое-то время незамеченными.
– Понял, – согласно кивнул начальник. – Мы не из болтливых, не беспокойтесь. Я просто подумал… Торчит тут один, как будто дожидается кого-то с поезда. Номера чужие и вообще… А кроме вас, никто и не сошел – вот я и подумал…
– Ждет, говорите? – нахмурился Гуров. – А где же он, этот встречающий?
– С той стороны, – махнул рукой начальник станции. – Он на перрон и не выходил. Все сидит в своей «Победе»…
– В «Победе»? – еще больше насторожился Гуров. – Редкая по нынешним временам марка, – он обернулся к одному из оперативников: – Ну-ка, Калмыков, сходи посмотри, что это там за любитель антиквариата! Только осторожненько, не нужно, чтобы он ощутил наше пристальное внимание.
Калмыков кивнул и тотчас исчез. Гуров опять заговорил с начальником станции:
– А где же ваш Алексеев? Что-то его не видно.
– Алексеев запил, – доверительно понизив голос, сообщил начальник. – Есть у него такая слабость. Два раза в год запивает обязательно. Как часы. Но зато потом безотказнее его нет человека…
Вернулся Калмыков и сообщил:
– Правда, стоит за вокзалом «Победа», товарищ полковник. Темно-кофейного цвета. Между прочим, хорошо сохранилась! Хром, зеркала, резина новая. Похоже, хозяин и в самом деле на старине помешан. Вылизал он тачку, дай бог!
– Кофейного, говоришь? – задумчиво повторил Гуров. – А номер? А за рулем кто – рассмотрел человека?
– Номер оренбургский, товарищ полковник. Далековато забрался. А за рулем такой, знаете, невзрачного вида мужичок. Рубашечка на нем затрапезная, и морда у него, будто с утра побриться забыл.
– Это уже любопытно! – искренне сказал Гуров и опять обратился к начальнику станции: – Вы говорите, эта машина и ее хозяин вам не знакомы?
– Абсолютно! – уверенно заявил тот. – У нас тут в округе таких нет, это я вам гарантирую!
– Ну что же, отлично! – сказал Гуров. – В таком случае у меня имеются все основания полагать, что эта машина дожидается здесь тех двоих ребят, что были вынуждены сойти по дороге.
– Что будем делать? – спросил Крячко.
– Сейчас сообразим, – сказал Гуров и задал начальнику станции еще один вопрос: – После того как я уехал, какие-то перемещения тут имели место? Приезжал кто-нибудь, уезжал? Вот, например, Куприянов, инструктор из «Зеленого кольца», обещал какие-то соревнования, а сведений о них ни в каких источниках я не нашел…
– Куприянова я знаю, – кивнул начальник. – Насчет соревнований точно сказать не могу, но какие-то люди тут появлялись. Мужчины, одеты по-походному, со снаряжением. Куприянова я с ними тоже видел. Они, кстати, на машинах были. Погрузились и со всем скарбом уехали куда-то. Пока не возвращались. Краем уха я слышал, будто вся эта группа собирается сплавляться где-то километрах в ста отсюда, через наш район и дальше. Но я не вникал – меня эти дела мало интересуют.
Гуров переглянулся с Крячко.
– Надо же! Значит, какие-то соревнования здесь все-таки затеваются! И Куприянов жив, курилка! Нога, значит, у него зажила? Вот они, народные средства! Не чета всяким докторским штучкам. Километрах в ста, говорите? Где-то я уже слышал такую цифру… Значит, господин Куприянов намерен прибыть по реке? Как тесен мир!
Что он имеет в виду, никто толком не понял, но никто не стал и переспрашивать. Гуров раскланялся с начальником станции и увел своих людей в вокзал. Там они встали у окна, выходящего на стоянку для транспорта, и обсудили свои дальнейшие действия.
– Я почему сказал, что мир тесен? – заметил Гуров, вглядываясь в одинокий силуэт старомодного автомобиля, стоящего в полусотне метров от вокзала. – Очень этот лимузин похож на тот, что подвез нас с господином Куприяновым, подобрав ночью в лесу, неподалеку от того места, где я видел вертолет. Тогда мне это показалось счастливым совпадением, но теперь я склонен думать, что у Куприянова был мобильный телефон в непромокаемой упаковке, которым он и воспользовался, пока я валялся без сознания. Он вызвал откуда-то этого любителя старины, чтобы побыстрее вывезти меня из опасной зоны. Наверное, этот невзрачный мужичок базируется где-то в окрестных лесах – ничего иного я предположить не могу. А оренбургские номера у него просто для отмазки.
– Похоже на то, – сказал Крячко. – Но что же дальше?
– А дальше нам остается одно – познакомиться с этим лесным отшельником поближе, – заявил Гуров. – Аргументов в пользу этого несколько. Во-первых, будет расточительством упускать такого подозрительного типа. Во-вторых, он определенно знает, где находится нужная нам поляна. В-третьих, девяносто девять процентов за то, что он знает Куприянова. В-четвертых, сам Куприянов куда-то скрылся, и вряд ли кто-нибудь сможет нам объяснить, куда именно, кроме вот этого неприметного человечка. Аргумент против только один – по закону этот тип может спокойно послать нас куда подальше и отказаться отвечать на любые вопросы.
– И мы можем ему это позволить? – с любопытством спросил Крячко.
– В том-то и дело, что никак не можем, – сказал Гуров. – Категорически. Если мы будем придерживаться сейчас буквы закона, то все испортим. Вот такой парадокс. Поэтому все издержки и всю ответственность беру на себя. Кто не согласен?
– Брось, Лева! Тут все свои, – сказал Крячко, подмигивая молодым операм. – Побудем немного плохими полицейскими. В качестве примера, как не следует вести расследование… – Он засмеялся.
– Кончай трепаться! – поморщился Гуров. – Чтобы было понятнее, я бы назвал все это революционной целесообразностью, но боюсь, наши молодые коллеги меня не поймут…
– Мы сделаем все, что скажете, товарищ полковник! – серьезно произнес Калмыков. – Во всяком случае, можете на нас положиться.
– Ну что же, тогда вперед! – объявил Гуров. – Раз пошла такая пьянка – режь последний огурец. Сделаем так – Калмыков и Спирягин следуют первыми и встают вон там, у выезда. Если вдруг этот тип что-то почувствует и попытается бежать, разрешаю стрелять по колесам. Но не более! Не дай бог… А мы с полковником выйдем, как только вы займете свою позицию, и потолкуем с этим парнем. Может, сговоримся, чтобы он нас подбросил, куда нужно.
Далее все развивалось без неожиданностей, по тому плану, который наметил Гуров. Калмыков и Спирягин, изображая счастливых приятелей, возвратившихся в родные края, оживленно беседуя, миновали площадь перед вокзалом и остановились в тени деревьев у дороги. Как раз в этот момент свистнул и тронулся поезд.
– Ну все, – сказал Гуров. – Больше ждать товарищу нечего. Мы будем ему единственным утешением.
Они с Крячко вышли из здания вокзала. Даже издали было видно, с каким нетерпением всматривается человек, сидящий за рулем «Победы», в их фигуры.
Нетерпение это сменилось в конце концов разочарованием – встречающий понял, что встречать ему некого. Однако долг требовал от него убедиться в этом окончательно. Должно быть, он решил взглянуть, не задержались ли его приятели на перроне. Он вышел из машины, неспешно и, можно сказать, любовно протер ветровое стекло тряпочкой, поправил «дворники», постучал носком ботинка по колесам и наконец зашагал к вокзалу. На Гурова и Крячко он посмотрел мельком и без особого интереса, но лицо его при этом как будто омрачилось. Казалось, он пытается вспомнить, где мог видеть лицо Гурова. Видимо, той ночью он его не слишком хорошо рассмотрел.
- Предыдущая
- 38/45
- Следующая
