Дорога скорби - Френсис Дик - Страница 42
- Предыдущая
- 42/61
- Следующая
– Они обыскали меня. – Я усмехнулся. – Я полагаю, это уж слишком.
– Это личные телохранители Оуэна. – Вилли Парот произнес это со смесью трепета и одобрения. – Это настоящие крутые парни из Ливерпуля. Оуэн говорит, они нужны ему на случай, если конкуренты попытаются убрать его.
Я недоверчиво нахмурился:
– Конкуренты не убивают людей.
– Оуэн говорит, что не может рисковать, поскольку он определенно пытается вытеснить остальные фирмы из дела, если посмотреть с этой стороны.
– Так вы думаете, он прав, что обзавелся телохранителями?
Вилли Парот повернул лицо ко мне и сказал:
– Это не тот мир, в котором я был рожден, приятель. Но мы должны жить в этом новом мире, так говорит Оуэн.
– Полагаю, это верно.
– С такой позицией вам далеко не уйти, приятель. – Он указал на поднимающиеся упаковки. – В этом году пшеница идет прямо из прерии, Оуэн говорит, что в торговой войне хорошо только самое лучшее.
Он прошел к находившимся поблизости бетонным ступеням и шагнул в еще одну противопожарную дверь, и я осознал, что мы находимся на нижнем уровне, за стеной центрального пространства. С удовлетворенной улыбкой он открыл еще одну дверь, и мы оказались между огромными смесительными чанами – пигмеи в окружении гигантов. Он наслаждался выражением моего лица.
– Внушительно, – промолвил я.
– Вам не нужно возвращаться наверх, чтобы выйти, – сказал он. Дверь на двор вот здесь, внизу.
Я поблагодарил его за советы касательно корма "для лошадей фермера" и за то, что он показал мне все вокруг. Я провел здесь полчаса и не имел веских причин оставаться дольше, но на половине моей фразы он посмотрел поверх моего плеча, и лицо его изменило выражение с начальственного на подобострастное.
Я обернулся, чтобы посмотреть, что вызвало такую трансформацию, и обнаружил, что это не царственная особа, а высокий человек в белом рабочем комбинезоне, сопровождаемый несколькими озабоченными людьми в синем, привычно державшимися позади.
– Доброе утро, Вилли, – сказал человек в белом. – Все идет хорошо?
– Да, Оуэн. Прекрасно.
– Славно. Канадская пшеница прибыла из доков?
– Ее сейчас разгружают, Оуэн.
– Хорошо. Мы должны поговорить о планах на будущее. Приходите в мой новый кабинет сегодня в четыре часа дня. Вы знаете, где это, – верхний этаж, от лифта повернуть направо, как в моей старой конторе.
– Да, Оуэн.
– Хорошо.
Взгляд бизнесмена мимолетно и безразлично скользнул по мне. Я был одет в коричневый комбинезон, с личной карточкой, и выглядел как любой из персонала. Персонала невысокого ранга – комбинезон собрался у колен гармошкой, а рукава закрывают руки до кончиков пальцев. Вилли не стал объяснять моего присутствия здесь, за что я был ему признателен. Он и так едва не падал перед Оуэном на колени.
Оуэн Йоркшир, несомненно, впечатлял. Чуть выше шести футов, он был широк, но не толст. Тяжелые мускулистые плечи и аккуратное подтянутое брюшко. Блестящие волнистые волосы падали на воротничок, в прядях, зачесанных от висков назад, пробивалась седина. Эта прическа в своем роде так же подчеркивала его положение, как вихры Джонатана. Оуэн Йоркшир намеревался не только править, но и запоминаться.
Его акцент был не совсем ливерпульским и не совсем лондонским, но говорил он властно и уверенно. Голос его безошибочно был инструментом для выражения превосходства. Можно было действительно вообразить, что его гнев сотрясает все здание. Можно было посочувствовать его подпевалам. Вилли еще несколько раз произнес: "Да, Оуэн". Я подумал, что "мужские" отношения, которые так превозносил Вилли, не шли дальше обращения по имени. Действительно, манеры Оуэна Йоркшира в разговоре с Вилли соответствовали руководящему принципу "мы все здесь заодно" и, казалось, пробуждали в хорошем человеке все самое лучшее; но я мог представить, как босс также находит способ избавиться от Вилли Парота: печально пожмет плечами и: "Вы же знаете, как это делается в наши дни, нам больше не нужен начальник производства на участке конских кормов; ваша работа компьютеризована, а должность упразднена. Выходное пособие? Конечно. Зайдите к моему секретарю. Никаких обид".
Я надеялся, что с Вилли такого не случится. Оуэн Йоркшир со своими спутниками прошествовал дальше. Вилли Парот смотрел ему вслед с гордостью, слегка оттененной волнением.
– Вы работаете завтра? – спросил я. – Открыта ли фабрика по субботам?
Он неохотно оторвал взгляд от удаляющегося Йоркшира и начал думать, что я здесь как-то подзадержался.
– Мы открыты по субботам со следующей недели, – ответил он. – Завтра они снимают рекламный фильм. Всюду будут кинокамеры, и в понедельник тоже. Мы не сможем заняться ничем полезным до вторника. – Он был преисполнен недовольства, но было ясно, что он готов вынести все это. – Идите уже, приятель. Пройдете к холлу и оставите комбинезон и карточку там.
Я снова поблагодарил его и на этот раз вышел в центральный двор, который со времени моего прихода наполнился фургонами и грузовиками с телевизионщиками и рекламщиками. Контингент телевидения был из Ливерпуля. Творцы рекламы, согласно надписям на их фургончиках, были из "Интрамайнд имейджинг (Манчестер) Лтд".
Один из шоферов "Интрамайнд" с бездумностью, свойственной его профессии, затормозил и остановился под углом к другим машинам. Я подошел туда, где он все еще сидел в своей кабине, и попросил его передвинуть свой фургон.
– А что? – враждебно спросил он.
– Я работаю здесь, – несмотря на инструкции Вилли Парота, я все еще был в коричневом комбинезоне и не собирался возвращать его. – Меня послали попросить вас. Тут ездят грузовики. – Я указал на разгружавшиеся платформы. Водитель проворчал что-то, запустил двигатель, развернул свою машину, выключил мотор и спрыгнул на землю радом со мной.
– Пойдет? – саркастически спросил он.
– У вас, должно быть, интересная работа, – с завистью сказал я. Вы видите всех этих кинозвезд?
Он фыркнул.
– Мы делаем рекламные фильмы. Конечно, иногда мы снимаем знаменитостей, но по большей части нам достаются вещи.
– Какого рода вещи?
– Спортивное снаряжение, часто обувь.
– И конский корм?
У него было время побездельничать, пока остальные разгружали оборудование. Он был не прочь слегка порисоваться.
– Они привлекли кучу ведущих жокеев к рекламе конского корма.
– Да? – заинтересованно спросил я.
– А почему не тренеров?
– Жокеев публика знает в лицо. Я знаю, о чем говорю. Я сам любитель футбола.
Я с благодарностью понял, что мое собственное лицо ему ни о чем не напоминает, поскольку годы прошли с тех пор, когда оно часто появлялось на страницах национальных спортивных газет.
Кто-то отозвал его, а я пошел прочь, проскользнул к своей собственной машине и беспрепятственно выехал через неохраняемые внешние ворота. Удивительно, подумал я, что помешанный на безопасности Оуэн Йоркшир не оснастил ворота электронным шлагбаумом и зловещими регистраторами имен. И единственной мыслимой причиной такого упущения я счел то, что ему не всегда хотелось, чтобы в записях оставались имена посетителей.
Слепая страна, думал я, ей нравится, когда с черного хода к великим проникают разнообразные Индии Кэткарт, узнают о тайных визитах и разоблачают пороки.
Быть может, черным ходом к Оуэну Йоркширу был лифт на пятый этаж.
Возможно, миссис Зеленый Джемпер и охранники в синем знали, кого пропускать без обыска.
Возможно то, возможно это. Я видел общую расстановку и был возле силы, ведущей свои дела, но в целом, не считая разведки, сделал мало.
Я остановился на общественной автостоянке, снял коричневый комбинезон и решил отправиться в Манчестер.
Путешествие было довольно коротким, но почти столько же времени у меня заняли поиски "Интрамайнд имейджинг (Манчестер) Лтд", которая, несмотря на то что располагалась на задворках, была куда более солидным предприятием, чем я рисовал себе. Я сбросил дорожную куртку, убрал ливерпульский акцент и вошел в приемную в деловом костюме и деловой ауре.
- Предыдущая
- 42/61
- Следующая
