Егерь: заповедник (СИ) - Рудин Алекс - Страница 46

— Может, и лисица, — соглашается Татьяна Семеновна. — А может, и собака. Не разбираюсь я в следах этих. А курицу точно кот тащил, я сама видела. Да и перья у тебя по двору разбросаны.

С этим не поспоришь, да я и не собираюсь спорить. Но нехорошо получится, если соседка станет рассказывать по деревне, что мой кот ворует кур, а я его покрываю.

— Я отдам вам деньги за курицу, Татьяна Семеновна, — говорю я. — Сейчас схожу домой и принесу.

Соседка машет рукой.

— Да не надо. Ты, главное, кота своего запри, Андрей Иванович, и из дома не выпускай. А лучше — избавься от него.

— Погодите, — говорю я.

Неожиданно мне приходит в голову еще одна мысль.

Лисица, хоть и хромая, но ни за что не отдала бы свою добычу без боя. Даже такому наглому коту как Бандит.

Я обхожу двор. Следы большей частью затоптаны, но я иду вдоль самого забора, ища лазейку, через которую уходила лисица.

Ага, вот она!

Дырка в заборе, а к ней ведет след. И не просто отпечатки лап — я замечаю на снегу длинные полосы, оставленные перьями. Курица махала крыльями, отбиваясь от лисы.

А вот и отпечатки кошачьих лап.

Возле самого забора снег вытоптан. Я нахожу несколько куриных перьев и клочок длинной бело-рыжей шерсти. Это шерсть лисы — она длиннее кошачьей.

Получается, Бандит поймал лисицу, когда она с курицей в зубах протискивалась под забором. Выбрал самое подходящее время и напал. Лисе было несподручно отбиваться от наглого кота. Она выронила курицу, а Бандит подхватил ее и бросился домой.

Ну, котяра, ну, жулик!

Мало ему мышей и крыс, он теперь еще и на лис охотиться вздумал.

Я возвращаюсь к ожидающей меня соседке. Непросто будет переубедить Татьяну Семеновну, но я попробую.

— Подождите меня, Татьяна Семеновна, — говорю я. — Сейчас схожу домой за деньгами.

Не слушая возражений соседки, я возвращаюсь домой. Бандит все так же лежит на крыше собачьей будки, следя за мной немигающим взглядом.

— Вылезай, — говорю я ему. — Добегался. Запру тебя в доме, и будешь сидеть там.

Кот и ухом не ведет. Как лежал, так и лежит. На его морде большими буквами написано, что он совершенно не считает себя виноватым. А что такого он сделал? Отобрать курицу у лисы не запрещается. А то что принес добычу домой — так он всегда так делал.

— Ты идешь в дом, или нет? — спрашиваю я. — Нельзя тебе пока по деревне бегать. Если соседка еще раз увидит тебя в своем дворе, тебе несдобровать, понимаешь? Или по-хорошему. Посидишь недельку под домашним арестом, а я за это время разберусь с лисой.

Кот не поддается на уговоры. И тогда я иду на крайние меры — беру в сарае обрезок доски, гвозди, молоток и заколачиваю щель под дверью вольера.

— Ты сам выбрал себе место временного заключения, — говорю я коту. — Если передумаешь и захочешь в теплый дом — три раза жалобно мяукни.

Серко и Бойкий удивленно следят за мной. Бойкий нерешительно тявкает, как будто спрашивает — что это я делаю.

— Это временно, — успокаиваю я пса.

Бойкий улавливает мой тон. Широко зевает, показывая розовый язык, крутит хвостом и лезет обратно в будку.

А я беру из ящика стола зеленую трехрублевую бумажку. Огорченно хмыкаю — зарплата еще нескоро — но прячу бумажку в карман. Подумав, достаю из буфета коробку шоколадных конфет и иду обратно к Татьяне Семеновне.

Молоток и гвозди я беру с собой — надо же помочь соседке отремонтировать курятник.

Соседка так и бродит по двору, окончательно затаптывая следы. Не дожидаясь ничьей помощи, она решила спасать своих куриц самостоятельно.

— Как думаешь, Андрей Иванович, — спрашивает она меня. — Если дырку старой табуреткой загородить, лиса не пролезет?

Он кладет табуретку боком, загораживая дырку в стене потертым деревянным сиденьем.

— Можно еще камнем подпереть. Не сдвинет лиса камень?

— Не надо табуреткой, — говорю я. — Обрезки досок у вас найдутся?

— В сарае посмотри, — говорит Татьяна Семеновна. — Мне председатель на дрова целую машину отходов с совхозной лесопилки привез. Сухие, хорошие.

Я одобрительно киваю. Федор Игнатьевич по мере сил заботится обо всех жителях Черемуховки — особенно, о стариках.

Я протягиваю Татьяне Семеновне коробку конфет.

— Это вам, за беспокойство. И это тоже, за курицу.

Я отдаю ей деньги.

— Да куда столько? — пугается Татьяна Семеновна. — Курица столько и не стоит.

— Берите-берите, — киваю я.

— Может, чаю попьешь с конфетами? — с надеждой спрашивает соседка.

Ей одиноко целыми днями без компании. Жизнь в деревне всегда наполнена будничными хлопотами и заботами. Скучать некогда, но иногда хочется и поговорить.

— С удовольствием, — киваю я.

— Тогда я поставлю чайник, — говорит Татьяна Семеновна и идет в дом, тяжело шаркая галошами по заснеженному двору.

А я выбираю в темном сарае подходящие обрезки сухих еловых досок и заколачиваю все дыры в курятнике. Куры внутри испуганно квохчут. Петух громко и задиристо кукарекает, вызывая меня на бой.

— Сиди спокойно, — с улыбкой говорю я петуху. — А то придет лиса и унесет тебя за дальние моря, за синие горы.

Петух испуганно замолкает.

Гнилую штакетину, под которой лисица пролезла во двор к соседке, я оставляю на месте. Эту тропку лисица уже знает, вот и не стану пугать зверя.

Закончив работу, я иду в дом к Татьяне Семеновне. На крыльце отряхиваю сапоги от налипшего снега, разуваюсь в холодных сенях и стучу в дверь, обитую старой клеенкой — для тепла.

— Можно?

Мы неторопливо пьем горячий, пахнущий веником грузинский чай из больших щербатых кружек. Татьяна Семеновна берет из коробки шоколадную конфету, скупо надкусывает.

— Вкусно, — говорит она и кладет надкусанную конфету на блюдце.

— Хотите, я поймаю лисицу? — спрашиваю я.

— А сможешь? — сомневается соседка.

— Попробую. Тогда вы убедитесь, что курицу украл не кот. Он просто отобрал ее у лисицы и по привычке принес домой.

— Что же за привычки такие? — сомневается Татьяна Семеновна. — Никогда не слыхала, чтобы коты кур таскали.

— Так в том-то и дело, — киваю я. — Если лису не поймать, она опять придет.

— А ты застрели ее, — предлагает Татьяна Семеновна.

— Не хочу стрелять в деревне без крайней нужды. Да и караулить ее надо ночью, а ночи сейчас темные, безлунные.

— Ну, тебе виднее, — соглашается соседка. — Как ловить-то будешь?

— Есть способ, — улыбаюсь я. — Только мне для приманки еще одна курица нужна.

Соседка строго качает головой.

— Даже не думай, Андрей Иванович. Лису-то ты поймаешь, а я без кур останусь. И кто вместо них будет яйца нести? Лиса?

— С курицей ничего не случится, — объясняю я. — Она будет в клетке сидеть, в безопасности. Лисица до нее не доберется.

Татьяна Семеновна упрямо поджимает губы.

— Нет, и не проси, Андрей Иванович.

И даже слегка отодвигает блюдце с надкусанной конфетой.

— Ладно, — киваю я. — Нет — так нет. Спасибо за чай. И не сердитесь на Бандита, Татьяна Семеновна, ладно?

Соседка качает головой.

— Верно ты его назвал Бандитом. Говоришь, курицу у лисы отобрал и не побоялся?

— Ловушку-то разрешите поставить? — уточняю я. — Проще всего ловить лису в вашем дворе, раз уж она повадилась к вам ходить.

Я понимаю логику лисицы. Дом соседки, как и мой, стоит на отшибе, за речкой. И собаки у Татьяны Семеновны нет — значит, можно без опаски подбираться к курицам.

— Я-то в твой капкан не попадусь? — спрашивает соседка. — А то ведь сослепу не вижу ничего. Ступлю ногой, и все.

— Не попадетесь, — успокаиваю я. — Это не капкан, другая конструкция, безопасная. Да и я буду рядом караулить. Засяду в вашем сарае — он как раз напротив курятника. Как только лиса попадется, я сразу ее унесу.

— Ну, ставь, если надо, — кивает соседка.