Непобедимый 4. На излом (СИ) - Тыналин Алим - Страница 44

— Как тебя зовут, сынок? — спросил мужчина, отряхивая одежду.

— Рахим Махмуди, господин.

— Спасибо тебе, Рахим. Я этого не забуду, — мужчина пожал руку своему спасителю и, прихрамывая, направился к главной улице.

Рахим смотрел ему вслед, чувствуя странное удовлетворение. Впервые за долгое время он почувствовал, что находится на правильном пути.

На следующий день на тренировке Бахрам отвел Рахима в сторону.

— Ко мне тут заходил один уважаемый человек, — начал тренер. — Рассказал интересную историю о молодом самбисте, который спас его от грабителей.

Рахим смутился.

— Я просто сделал то, что должен был.

Бахрам улыбнулся.

— Этот человек — влиятельная фигура в спортивном мире. Он хочет, чтобы ты участвовал в отборе в национальную команду.

У Рахима перехватило дыхание. Неужели его мечта начинает сбываться?

— Но учти, — продолжил Бахрам уже серьезно, — это только начало пути. Тебе предстоит много работы.

Рахим кивнул, чувствуя, как в груди разгорается огонь решимости. Он готов был работать день и ночь, чтобы доказать, что достоин этого шанса.

1970 год выдался для Рахима насыщенным. Он уже был известен в мире самбо, успешно выступал на национальных и международных турнирах. Впереди маячил главный вызов его карьеры — чемпионат мира, который должен был пройти в Тегеране в следующем году.

Рахим как раз заканчивал вечернюю тренировку, когда в зал вбежал взволнованный помощник тренера.

— Рахим, тебе срочный звонок из деревни!

Сердце Рахима екнуло. Он не общался с семьей уже несколько месяцев, погрузившись в подготовку к соревнованиям. Что могло случиться?

Взяв трубку, он услышал дрожащий голос матери:

— Рахим, твой отец… Он очень плох. Врачи говорят, что осталось недолго. Он зовет тебя, сынок.

Мир вокруг будто остановился. Звуки спортзала отошли на второй план, и Рахим слышал только тяжелое дыхание матери в трубке и стук собственного сердца.

— Я выезжаю прямо сейчас, — произнес он, с трудом узнавая свой голос.

Положив трубку, Рахим на автомате начал собирать вещи. Мысли путались. Как он мог быть так эгоистичен? Погрузившись в тренировки и соревнования, он совсем забыл о семье, о родителях, которые становились все старше.

Тренер Бахрам, заметив состояние ученика, подошел к нему.

— Что случилось, Рахим?

— Отец при смерти. Я должен ехать домой, — Рахим посмотрел на тренера, ожидая возражений. Ведь до чемпионата оставались считанные месяцы.

Но Бахрам лишь кивнул и крепко сжал плечо своего ученика. — Конечно, поезжай. Семья важнее всего.

Дорога в родную деревню показалась Рахиму бесконечной. Старенький автобус медленно полз по горным серпантинам, а в голове спортсмена крутились воспоминания. Вот отец учит его правильно держать булаву в зурханэ. Вот они вместе работают в поле под палящим солнцем. Вот отец, суровый и немногословный, прощается с ним перед отъездом в Тегеран…

Когда автобус наконец остановился на пыльной площади Паин-Колы, Рахим выскочил из него, не дожидаясь, пока откроются двери. Он бежал по знакомым с детства улочкам, чувствуя, как сжимается сердце от страха не успеть.

Дом встретил его непривычной тишиной. Мать, осунувшаяся и постаревшая, молча обняла сына и повела его в комнату отца.

Хасан лежал на низкой кровати, укрытый старым лоскутным одеялом. Его некогда могучее тело высохло, кожа приобрела землистый оттенок. Но глаза… глаза все еще горели тем же огнем, который Рахим помнил с детства.

— Сын мой, — прошептал Хасан, с трудом поворачивая голову. — Ты здесь.

Рахим опустился на колени у кровати, взяв руку отца в свои. Он чувствовал, как слезы подступают к горлу, но сдерживал их, зная, что отец не любил проявлений слабости.

— Прости меня, отец, — голос Рахима дрожал. — Я должен был быть здесь, с тобой и мамой.

Хасан слабо покачал головой.

— Нет, сын. Ты был там, где должен был быть. Я… я был не прав, осуждая твой выбор. Ты доказал, что достоин называться настоящим пахлаваном.

Эти слова, которых Рахим так долго ждал, теперь причиняли почти физическую боль.

— Отец, я все брошу. Я останусь здесь, буду заботиться о тебе и матери.

Но Хасан неожиданно крепко сжал руку сына. В его глазах появился стальной блеск.

— Нет. Твой путь лежит дальше. Ты должен победить на этом чемпионате. Не ради меня или себя, а ради всех пахлаванов, чей дух живет в тебе.

Рахим молча кивнул, чувствуя, как эти слова проникают в самое сердце, наполняя его новой решимостью.

Следующие несколько дней слились для Рахима в один бесконечный момент. Он проводил все время у постели отца, слушая его рассказы о прошлом, о традициях их семьи, о великих воинах древности. Казалось, Хасан торопился передать сыну всю мудрость, накопленную за долгие годы.

А потом… потом наступила тишина. Хасан ушел тихо, во сне, крепко держа руку сына. Рахим долго сидел неподвижно, глядя на умиротворенное лицо отца, пока мать тихо плакала в углу комнаты.

Похороны прошли по древним обычаям. Вся деревня собралась проводить в последний путь своего пахлавана. Рахим, облаченный в традиционные одежды, нес тело отца к месту упокоения, чувствуя на себе взгляды односельчан. Он знал, что теперь стал главой семьи, и эта ответственность тяжелым грузом легла на его плечи.

Вечером после похорон Рахим поднялся на крышу дома, туда, где они с отцом когда-то вели свой последний разговор перед его отъездом. Глядя на закат, окрашивающий горы в золотые и багровые тона, он вдруг отчетливо понял, что должен делать дальше.

Стадион «Арьямехр» в Тегеране гудел как растревоженный улей. Трибуны были забиты до отказа — казалось, весь Иран собрался здесь, чтобы увидеть чемпионат мира по самбо.

В раздевалке Рахим Махмуди сидел на скамейке, глубоко погруженный в свои мысли. Его руки машинально поглаживали потертый кожаный браслет — подарок отца, который он всегда носил на соревнованиях.

— Рахим, пора, — голос тренера Бахрама вывел его из задумчивости.

Поднявшись, Рахим поймал свое отражение в зеркале. Высокий, мускулистый, с решительным взглядом — он был готов к бою. Но глубоко внутри все еще жил тот мальчишка из горной деревушки, который мечтал прославить свою семью и свой народ.

Выйдя на арену, Рахим на мгновение зажмурился от яркого света прожекторов. Рев толпы оглушал. Он сделал глубокий вдох, вспоминая наставления отца о контроле дыхания, и медленно двинулся к борцовскому ковру.

Его первый противник, крепкий югослав по имени Стефан Вук, уже ждал его. Рахим знал, что Вук славится своей техникой и опытом — он был старше Рахима на добрых пять лет и имел за плечами множество международных турниров.

Судья дал сигнал к началу схватки. Борцы осторожно двинулись по кругу, прощупывая друг друга. Рахим чувствовал, как адреналин бурлит в крови, обостряя все чувства.

Внезапно Вук сделал резкий выпад, пытаясь провести бросок через бедро. Но Рахим был готов. Годы тренировок в зурханэ не прошли даром — его тело среагировало мгновенно. Уклонившись от броска, он перехватил инициативу и провел молниеносную подсечку.

Югослав рухнул на ковер, но тут же перекатился, уходя от удержания. Схватка продолжалась. Минуты тянулись как часы. Пот заливал глаза, мышцы горели от напряжения, но Рахим не сдавался.

В какой-то момент он поймал взгляд тренера Бахрама. Тот одними губами произнес: «Вспомни отца». И вдруг Рахима словно озарило. Он вспомнил, как отец учил его древнему приему пахлаванов — захвату, который сочетал в себе силу и хитрость.

Выждав момент, Рахим применил этот прием, адаптировав его под правила самбо. Вкк, не ожидавший такого поворота, на мгновение потерял равновесие. Этого хватило. Рахим провел бросок и тут же зафиксировал болевой прием.

Судья дал сигнал. Победа!

Зал взорвался овациями. Рахим поднялся на ноги, чувствуя невероятную легкость во всем теле. Он поднял руки, приветствуя зрителей, и вдруг заметил в первом ряду знакомое лицо. Тот самый мужчина, которого он когда-то спас в темном переулке Тегерана, улыбался ему и аплодировал.