Непобедимый 4. На излом (СИ) - Тыналин Алим - Страница 31

Он немного поговорил с нами. Ничего не значащая беседа. Про родителей, про самбо, про подготовку к чемпионату. Потом ловко перешел к теме визита.

— Ну, а чтобы вы могли ездить на тренировки и соревнования быстрее и с ветерком, позвольте выдать вам железных коней, — и директор передал нам ключи и документы от машин. — Поздравляю, молодые люди.

При встрече присутствовали его замы и помощник. Они тоже нас поздравили. Мы не стали долго задерживаться. Поблагодарили. Отправились за подарком.

Мы спустились вниз вместе с помощником. Долго петляли по коридорам завода.

Народу уже мало. Трудовой день закончился. Хотя, кое-где в цехах работа продолжалась.

Наконец, вышли в закуток. В заводе не предусмотрена процедура чествования победителей. Чтобы выдавать машины в ленточке, в присутствии лиуующих толп народа.

Нет, какой там. Все намного скромнее. Мы просто очутились в одном из цехов. Тут стояло множество новеньких «Москвичей». Самых разных цветов.

— Выбирайте любой, — помощник директора приглашающе обвел помещение рукой. — Хотя, надо чтобы соответствовало цвету в тех описании.

Мне все равно, я быстро выбрал себе ближайшую машину. А вот Звеньев чего-то привередничал. Ходил, осматривал, выбирал. Эта ему не нравилась, та.

Ты смотри-ка. Я и не знал, что он такой придирчивый. Ладно, подожду.

Пока что тоже осмотрел свою машинку. Вроде ничего. Просто «Москвич», конечно, не «Жигули» и не «Волга», но спасибо и на этом. Хоть какие колеса. Тем более, новые.

— А вот здесь зеркала бокового нет, — канючил Звеньев. — А вот тут цвет непонятный. А вот эту можно посмотреть? У стены.

Я подождал еще немного. Потом надоело. Подошел к приятелю.

— Ладно, я поехал. У меня дела еще. Темнеет уже.

Звеньев тут же выбрал машину. Не захотел оставаться один.

Мы попрощались с помощником. Выехали из закутка. Чуток покружили по территории. Искали выход.

Потом мы оба выехали за ворота. Показали документы охраннику. Счастливые, как дети. Оттуда разъехались по домам.

Я примчался домой. Права уже есть. Получил еще в универе.

Взлетел по лестнице домой. Поднялся и ворвался в дом.

— Эй, смотрите, что я привез! Эй, кто тут есть?

Но дома темно. Свет не горит. Куда все подевались?

Я быстро пробежался по комнатам. Нет, никого. Ни родителей, ни сестры. Пусто и тихо.

Ну ладно. Эх, кому теперь показать свою радость? Дружбанам из секции? Тому же Суслику и Круглову?

Я быстро набрал Суслика. К счастью, тот оказался дома.

— Ну, Рыжик, ты оказался прав, — трагически сказал я. — Мне и вправду тут сюрприз подстроили. Даже не знаю, как сказать.

Суслик вздохнул. Надеюсь, он не радовался подсознательно. Как Боря. Не желал моего падения с пьедестала. Хотя, Суслик тоже тот еще тип.

— Ну вот. Я же тебе говорил. Что теперь делать будешь?

Я тоже вздохнул.

— Ты сейчас свободен? Давай я подойду к тебе. Выходи недолго. Поболтаем. Посоветуемся.

Думал, он заартачится. Откажется. Он ведь хромает.

Но только не Суслик.

— Конечно, подходи, — согласился приятель. — Посвисти во дворе. Я выйду. Только смотри, чтобы тебя Гоша не поймал. Есть у нас один. Мой недоброжелатель. Он здоровый, елы-палы.

Я тут же поехал к Суслику. Тут недалеко. По дороге заехал на заправку. Бензин марки А-72 стоил семьдесят копеек.

Я залил двадцать литров. Больше нельзя. Дефицит.

Потом доехал до Суслика. Новенькая машина ездила мягко и тихо.

Надо завтра устроить техосмотр. Заехать к знакомым с завода. Это мы еще со Звеньевым договорились.

Суслик быстро спустился во двор. Время еще нормальное. Не позднее.

Приятель вышел из подъезда и озирался. Искал меня.

Я стоял возле машины. Оперся задницей о горячий капот. Руки сложил на груди. Ждал, пока он меня увидит.

Наконец, он меня заметил.

— А что за тачка? — спросил он, подойдя. — Ты что, на колесах? Откуда взял, отца?

Я покачал головой.

— Это и есть сюрприз. Ты ошибся. Меня вызывали не из-за чемпионата. А чтобы вручить подарок.

У Суслика отвисла челюсть.

— Тачку подарили? Да ты гонишь? Что, в самом деле?

Он пришел в неистовство. Как будто я «Чайку» получил. Заорал на весь двор:

— Ну ни хрена себе!

Такая реакция точно понравилась бы Степанычу. Суслик бегал по двору. Несмотря на больную ногу. Потом осмотрел машину. Поздравил меня.

Мы с ним отправились ездить по району. Праздновать подарок я отказался. Незачем.

Просто ездили туда-сюда. Познакомились с девушками. Заехали к другим. Общались. Суслик хвастался, как будто он сам получил машину.

Домой я приехал в два часа ночи. Машину оставил под окнами.

Мать сидела на кухне. Заплаканная.

— Отец в реанимации, — сказала она, увидев меня. Сквозь слезы. — Ему очень плохо. Внезапно стало. Сегодня днем.

Глава 16

Страна персов

В Тегеране стояла страшная жара. Несмотря на сентябрь. Хотя, какая разница. Сентябрь только начался. Так что, не считается

На улице градусов сорок, не меньше. Я ощутил уже в самолете. И уже там начал обливаться потом.

Посмотрел на других ребят. Они тоже взмокли. Мы столпились в проходе между креслами. Все поглядывали в иллюминаторы. На незнакомый ландшафт.

Многие впервые увидели пальмы. Они росли за оградой аэропорта. Тыкали в них пальцами. Оживленно переговаривались.

Я оглядел самолет. Сумка с одеждой уже в руке. Тут полно спортсменов.

Чемпионат по самбо проходил не просто так. В рамках чемпионата мира по борьбе. Как третья дисциплина. После классической и вольной.

Поэтому вместе с нами приехали не только самбисты. Но и борцы.

Был даже один из нашей секции по вольной борьбе, со стадиона АЗЛК. Юнаков Михаил, как я выяснил. Я с ним успел познакомиться.

Наших самбистов поэтому меньше. Намного меньше. Рядом со мной сидели Звеньев и Толстолобиков.

Пытались отвлечь от тяжких дум. Я думал о судьбе отца. Приятели знали, что тому плохо.

Вот уже как две недели отец борется за жизнь. Еще с конца августа. Острый кризис миновал. Но все равно состояние еще тяжкое.

По сути, он мне не родной человек. Но я уже прикипел сердцем. Жалко бедолагу. Только вроде состояние улучшилось. И вот на тебе.

Нам тогда плохо пришлось. Мать особенно переживала. Я до сих пор помню ту ночь.

Пустынная и тихая больница. В отделение реанимации нас не пустили, само собой. Ждали в приемном покое.

Мать тихонько плакала. Вытирала глаза уголком платка. Даша сидела молча.

Я тогда ходил из угла в угол. Не мог находиться на одном месте. Успокаивал мать.

Врач тогда вышел только через два часа. Ничего особенного не сказал. Только обнадежил.

Сообщил, что положение стабилизировалось. Предложил ехать домой. Не мозолить тут глаза. Он так не говорил, конечно. Но общий смысл таков.

Мы тогда уехали. Утром вернулись снова. Ждали новостей. Я подключил знакомых через «Динамо». Смог пройти к главврачу.

Поговорил с ним. Более откровенно. Чтобы знать, к чему готовиться.

Врач при разговоре со мной снял очки с толстыми линзами. Протер их.

Плохой признак. Значит, ему неловко говорить со мной. Неловко сообщать плохие новости.

Но все оказалось не так плохо. Главврач заверил, что отец выживет. Есть большая надежда, по крайней мере. Так что беспокоиться не о чем.

Ладно. Я согласился увезти мать и сестру. Попросил только дать поглядеть на отца. Обычно в таких просьбах отказывают. Но мне пошли навстречу.

Мы навестили отца. Он еще не пришел в сознание. Лежал на койке. В одиночной палате.

Мать опять разрыдалась. Даша тоже. Ну, это понятно. Женщины, на эмоциях.

Я старался держаться. Тяжелая, конечно, ситуация. Ну что поделать, только ждать.

В сознание отец пришел через день. Узнал нас. Смог говорить. Зрелище, само собой, так себе.

Теперь только ждать. Вроде должен оправиться. Без того новомодного препарата, который я ему организовал, он бы уже загнулся. Так врач сказал.