Виртуозы общения. Секрет успешного взаимодействия с людьми - Дахигг Чарлз - Страница 20

В то время доминирующая в психологии теория гласила: чтобы понять других (и убедить их выслушать нас), следует практиковать так называемый метод принятия точки зрения: мы должны попытаться взглянуть на ситуацию глазами другого человека и показать, что сопереживаем. Как отмечали журналы по психологии, «чтобы эффективно общаться, мы должны принимать точку зрения другого человека и когда говорим, и когда слушаем». Как утверждали учебники, «принятие точки зрения не только способствует лучшему межличностному взаимопониманию», но и «представляет собой жизненно важный навык для успешных переговорщиков».

Вспомнив свой школьный опыт, Эпли понял: после того как его чуть не арестовали за вождение в нетрезвом виде, родители по-своему пытались взглянуть на ситуацию с другой точки зрения. Они пытались поставить себя на его место. Пытались наладить отношения, представляя, как ему тяжело. Надеялись, что проявление эмпатии убедит его прислушаться к их советам.

Но это возымело обратный эффект: Эпли стало ясно, как много они не понимают. Когда родители проявляли сочувствие, делились историями о собственных ошибках, Эпли слышал лишь одно: взрослые понятия не имеют, каково живется подростку в наши дни.

Родителям не удалось наладить с Эпли контакт, поскольку они не понимали, что он чувствует. Они этого не понимали, потому что не удосужились спросить. Они не спрашивали его про гнев или неуверенность, не спрашивали, почему ему казалось необходимым проявить себя, выпив уйму пива. Даже если бы спросили, Эпли не знал бы, что ответить. Он и сам не понимал, что происходит у него в голове, пока не пришел к психологу. Она не пыталась поставить себя на его место – просто задавала вопросы, которые вызывали эмоциональный отклик: «Почему ты так поступаешь?», «Разве таким ты хочешь быть?» Потом она слушала ответы и задавала уточняющие вопросы, и в результате Эпли начал прислушиваться к ней, а затем и к самому себе, пока не осознал: ему нужно измениться.

Теперь, став взрослым, Эпли задумался, не ошибались ли авторы учебников психологии. Вероятно, не стоит пытаться поставить себя на место другого человека. В конце концов, это невозможно. Пожалуй, лучшее, что вы можете сделать, – задавать вопросы. Расспрашивайте людей о жизни, о том, что они чувствуют, об их надеждах и страхах, а потом слушайте про их трудности, разочарования, радости и честолюбивые замыслы.

Слышать, как люди описывают свою эмоциональную жизнь, очень важно, ведь говоря о чувствах, мы не только делимся тем, что с нами произошло, но и объясняем, почему сделали тот или иной выбор и как воспринимаем мир. «Описывая, что чувствуете, вы словно вручаете собеседнику карту, на которой отмечены важные для вас пункты, – объяснил Эпли. – Мне удалось наладить отношения с родителями, поскольку я наконец понял, что для них важно. Я понял, что они были напуганы, встревожены и просто хотели, чтобы я себя берег».

Вот почему разговор «Что мы чувствуем?» настолько значим. Каждое обсуждение формируется нашими эмоциями, и когда мы выносим чувства на поверхность – когда делимся сами и просим поделиться других, – мы начинаем понимать, как нам лучше поладить.

Эпли подозревал, что у методики «принятия точки зрения» должна быть альтернатива. Может, существует другая методика, которая помогает людям задавать вопросы, заставляющие эмоции выплескиваться наружу? Может, вместо того чтобы принимать чужую точку зрения, нам следует сначала ее выяснить, попросить людей описать свой внутренний мир, свои убеждения и чувства – то, что волнует их больше всего. Эпли понял: если задавать вопросы – правильные вопросы, – то можно достичь подлинного понимания.

Но какие вопросы правильные?

Правильные вопросы

В 1995 году супруги Элейн и Артур Арон, психологи-исследователи из Университета штата Нью-Йорк в Стоуни-Брук, поставили два стула на оранжевый ковер в комнате без окон и пригласили добровольцев входить по двое, садиться и по очереди задавать друг другу вопросы из списка. Набралось более трехсот участников, которые прежде никогда не встречались. Каждый сеанс длился всего шестьдесят минут. Вопросы были подготовлены исследователями заранее и варьировались от пустяковых («Когда вы в последний раз пели для себя?») до глубоких («Если бы вы умерли сегодня вечером, не имея возможности ни с кем пообщаться, о чем бы вы сожалели больше всего?»).

После окончания сеанса все участники пошли своей дорогой; никому не рекомендовали поддерживать отношения. Однако, проведя опрос полтора месяца спустя, ученые обнаружили, что в течение нескольких дней или недель после эксперимента пятьдесят семь процентов участников отыскали своего собеседника. Тридцать пять процентов встретились и пообщались. Одна пара сходила на ужин, потом посмотрела пару фильмов и начала встречаться по выходным, а затем и по праздникам. Примерно год спустя они поженились, пригласив на церемонию всех сотрудников психологической лаборатории. «Эффект превзошел все ожидания, – поделился со мной Артур Арон. – Я до сих пор в шоке! Мы и представить себе не могли, во что это выльется».

Аронам захотелось выяснить, существует ли «практическая методика для создания близости» – алгоритм, способный сформировать межличностную связь. В частности, их интересовало, можно ли подружить незнакомых людей. Эксперименты выявили длинный список факторов, которые не оказывают вообще никакого влияния. Как обнаружили ученые, если двух человек объединял общий опыт или убеждения – оба ходили в одну и ту же церковь и оба курили, или оба были атеистами, ненавидевшими табак, – для создания чувства общности этих сходств недостаточно. Исследования показали: если поручить участникам беседовать, вместе собирать пазлы или рассказывать друг другу анекдоты, то это ничуть не будет способствовать сближению. Просто объявить участникам исследования: «Мы очень тщательно подбирали партнеров» и «мы ожидаем, что вы с партнером хорошо поладите» не гарантировало, что люди хоть немного друг другу понравятся.

На самом деле, среди протестированных Аронами методов был лишь один, способный помочь незнакомым людям установить прочную связь: список из тридцати шести вопросов, которые, как позже написали Элейн и Артур Арон, вызывали «устойчивое, нарастающее, взаимное, личностное самораскрытие». Со временем эти вопросы стали известны как процедура «Экспресс-дружба» и приобрели популярность среди социологов, психологов и читателей статей с заголовками вроде «36 вопросов, чтобы влюбиться»^[3].

Процедура «Экспресс-дружба» особенно интересна тем, что тридцать шесть вопросов отобраны почти бессистемно, по крайней мере в самом начале. Некоторые взяты из игры под названием «Неигра», популярной среди курильщиков марихуаны и студентов (демографическая группа, включавшая в себя изрядное количество научных сотрудников Аронов). Другие вопросы исследователи придумали во время обеденных перерывов или совместных походов в бар. «В том, как мы изначально подбирали вопросы, довольно мало того, что можно назвать “строгой наукой”, – признался мне Эд Мелинат, аспирант Арона. – Мы сочинили сотни две, и уже опытным путем выясняли, какие из них наиболее эффективны».

Исследователи предположили, что оптимальный подход – начинать с мелких, безопасных вопросов («Кого бы вы пригласили в гости на ужин?»), затем постепенно переходить к более глубоким. «Вряд ли люди согласились бы обнажать душу сразу, – пояснил Мелинат. – Поэтому мы решили начать с чего-нибудь простого».

В седьмом вопросе («Вы предчувствуете, каким образом умрете?») людей просили поделиться своими глубинными страхами. В двадцать четвертом («Какие у вас отношения с матерью?») и двадцать девятом вопросе («Расскажите партнеру о самом неприятном моменте в своей жизни») участников просили описать свои отношения с близкими и болезненные воспоминания. Вопрос тридцать пятый («Смерть кого из близких ранила бы вас больше всего?») казался настолько личным, что многие участники задавали его и отвечали чуть ли не шепотом. Последний вопрос был открытым («Поделитесь личной проблемой и спросите совета у партнера»). Часто к тому времени один или оба участника плакали.