Тайный наследник Шейха - Дэй Каролина - Страница 5

Пустота. Вот что я чувствовала, глядя на бывшего мужа.

– Хусейн сказал, что тебе нужна помощь.

– Да. Я должен тебе сказ…

– Не подходи!

Я отошла от железных прутьев камеры на пару шагов, когда Карим подошел ближе и протянутл руки. С легкими ссадинами на костяшках, в грязи

– Я готова тебя защитить, но при одном условии. Ты вернешь мою дочь.

– Я не отнимал ее.

– Мне все равно. Просто верни Иман. Я не опорочила вашу семью, не вытаскивала скандал на публику, хотя могла бы. Я честная и религиозная мусульманка. У твоей семьи нет повода отнимать ребенка до семи лет.

– Амина! Клянусь Аллахом, я верну все, что ты потеряла. Я не причастен к тому суду. Я решу все проблемы, когда выйду.

– Ты решишь только одну проблему для меня. Ты вернешь мою дочь.

Грудь снова сдавило, стоило представить, что моя малышка росла без меня. Что мне не разрешили даже навестить ее. Выгнали с порога дворца правителя, как мусор.

Я не видела никого. Ни эмира Ибрахима, ни Аишу, ни Хусейна. Ни свою Иман.

Но я собралась. Карим не должен видеть меня слабой. Он обязательно этим воспользуется, как однажды в суде. Я не верила, что. во время нашего развода он уже сидел. Скорее всего, пришел праздновать свою победу и свободу, но угодил из-за неприятностей прошлого. Это уже не мое дело, Аллах всевидящий, он лучше знал, кого карать, а кого помиловать.

– А я совру в суде и скажу, что ты прекрасный муж.

– Разве я был плохим мужем?

– Ты был отвратительным мужем, но об этом никто не узнает, даже суд. Ты сам так считал.

Карим приоткрыл полные губы, будто хотел возразить и добавить что-то еще, но замолчал и крепко сжал прутья решетки. Возможно, ему будет что сказать на свободе, если план усеяна сработает, только мне будет уже все равно.

– Спасибо, – добавил он во внезапно возникшей тишине коридора.

– Скажи спасибо своей семье. Встретимся на заседании.

Я позвала охранника и последовала за ним к выходу, но услышала за спиной…

– Амина, – Карим окликнул меня, и я остановилась у выхода из коридор. – Я все еще тебя люблю.

– Я – нет.

Я покинула тюрьму, чувствуя реки слез на своих щеках.

Больно. Как же больно.

– Объявляю начало суда открытым.

Резкий стук молотка раздался эхом в моей голове. Начало моего конца. Начало моей свободы или моей погибели. Перед судом совершил привычный намаз, надел костюм, который привез Хусейн с Марго и меня привели в зал заседания.

Я ни на что не надеялся, не просил Всевышнего выпустить меня как можно скорее. Я просил сил. Сил пережить этот суд. Просил справедливости. Просил шанс, чтобы начать жизнь с чистого листа, в то время как прошлое стояло прямо за спиной и не давало дышать. В то время как настоящее терялось, ускользало, как песок в пустыне.

Дебора изменилась. Небольшие морщинки под глазами виднелись даже издали, волосы стали светлее, словно выгорели на солнце. А взгляд – острее, как во время наших ссор, после которых я молил о прощении у нее и у Всевышнего.

– Главное, без лишних движений, Карим, – наставила меня Марго. – Никаких реакций, выкриков, обвинений. Не веди себя как дикарь на первом суде.

– Прокурор перешла границу и назвала меня арабским растлителем.

– И понесла за это наказание. А ты добавил себе проблем. Кто тебя просил проклинать человека при всех?

Я промолчал. Первое слушание о похищении прошло неделю назад. Вердикт должны вынести на днях, но Марго сказала, что у нас есть все шансы на оправдательный приговор. Ибо мы предоставили все доказательства о непричастности меня и моей семьи. Но их оказалось бы больше, если бы я на секунду сдержался.

И это было трудно. Даже сейчас мне нелегко глядеть на бывшую жену и осознавать, что меня вновь выставят преступником и попытаются вывести из себя.

– Они обвинят меня в насилии, выставят полным идиотом. Если этот сосунок что-то скажет о моем сыне или об Амине, то…

– Значит так! – начала она строго. – Делай что угодно, кусай локти, сжимай руки, мысленно проклинай. Пусть твой Аллах или кто там сократит дни вашего братца. Что хочешь, но не реагируй! Если ты нападешь на этого Махмуда, или тем более на Дебору, тебе дадут как минимум десять лет. Не мешай защите, я выстроила шикарную стратегию.

И это правда. Я был сильно удивлен, когда Марго показала четкий план вызовов свидетелей, вопросов, ответов и даже предвидела сторону обвинения. Будто знала заранее. Возможно, она неплохой адвокат, и Хусейн не зря привел ее ко мне.

Я внимательно слушал сторону обвинения, наблюдал сначала за молчаливой Деборой, затем за Махмудом, пытавшемся словесно утопить меня. Его слова о жестоком обращении с женой, о беременности, которую та не хотела, о падении с лестницы после ссоры. А Дебора лишь подтвердила его слова и рассказывала обо мне такое, во что я сам не верил.

– Вы хотите сказать, сеньора Сантьяго, что мистер Абдул насильно запирал вас в спальне, чтобы зачать ребенка? – начала задавать вопросы Марго.

– Да, – ответила она в микрофон. – Несколько раз, пока я не узнала о беременности. Я прятала тесты, хотела продумать план и сбежать от Карим… то есть от мистера Абдула. Он просил надеть платок, как в его варварской стране.

Не просил, просто рассказывал, что наши жены носят хиджаб, иногда чадру.

– Он говорил о детях. Чтобы у нас был полный дом детей, а я хотела работать, построить карьеру.

И я поддерживал ее в этом, не торопил целых пять лет.

– Он словно был одержим семьей. Не мной.

На глазах бывшей жены выступили слезы, которые она вытерла пальцами с ярким красным маникюром.

– Он пытался загипнотизировать меня, превратить в одну из женщин своего народа. Я даже поверила, что так и должна прожить свою жизнь. В чадре и балахоне. Но у нас начался кризис. Я не хотела ребенка, ходила к психологу. Я осталась одна с нежеланным ребенком.

– Куда делся ребенок после родов?

– Мне сказали, что он умер во время родов. Даже вздоха не сделал.

– Вы в курсе, что неделю назад состоялся суд с участием вашего сына?

– Нет… О чем вы?

Дебора наивно распахнула глаза, глядя на непробиваемую блондинку. Даже я бы поверил словам Деборы, если бы не знал, что именно она написала отказ от ребенка сразу после рождения из-за какого-то дефекта. Не спросив меня. Сказав медперсоналу, что родила его одна, и что у ребенка нет отца. Взятку дала какой-то идиотке медсестре. Нашел бы – убил, но уже поздно.

– Ваш сын был усыновлен из приюта святого Франческо семьей моего подопечного. Почему он оказался там?

– Протестую! Давление на обвинение! – вскрикнул Махмуд.

– Отклоняю. Продолжайте, сеньора.

– Почему ваш сын Фабиан оказался в приюте для детей до семи лет при живых родителях?

– Я… я не знаю… Мне сказали, что ребенок умер, просили подписать какую-то бумажку. Я не знала, что он жив…

– То есть, если бы ваш сын был жив, то вы бы отказались от побега и воспитали бы его вместе со своим мужем и моим подопечным?

– Давление на сеньору!

– Принимаю. Дайте сеньоре Сантьяго воды.

Дебора не переставала плакать и в какой-то момент у меня сжалось что-то внутри. Стало жаль наше прошлое, наши отношения и их итог. Марго говорила, что они с Махмудом будут врать, гиперболизировать, но мне едва удалось сдержаться, чтобы не вскочить и не вытрясти из этой дряни правду.

– Я ни в чем не виновата! Ни в чем! Это он меня заразил своими мусульманскими штуками! Он заставил меня родить ребенка и отказаться! Это все он…

– Отказаться? – зацепилась за слова Марго, а Дебора резко замолчала. – Господин судья, я хочу предоставить доказательства, где сеньора Сантьяго подписала отказ от своего ребенка Фабиана. А также график посещения приюта, куда отправили Фабиана после рождения для лечения и нормализации жизни. У мальчика были проблемы с дыхательными путями, но доктора восстановили ребенка через месяц. Однако сеньора Сантьяго не забрала его.