Тайный наследник Шейха - Дэй Каролина - Страница 3

– Ты должна жить дальше, Амина. Работать, развлекаться, отдыхать с гостями. Вернись в наш мир.

– Я не могу вернуться в наш мир! – выкрикнула я, резко вскочив с кровати. – Они отняли у меня ребенка. Моего ребенка! Аллах покинул меня! Он не видит, как я страдаю!

– Только Аллах знает, когда ты увидишь Иман. Я тоже скучаю, мне трудно работать и успокаивать тебя. Помоги мне вернуть тебя, Амина. Мы вернем Иман, но ты должна тоже жить, а не сидеть взаперти в комнате. Ты должна жить.

Наверное, я глупа. Причем глупа настолько, что послушалась брата. Мне сегодня и правда двадцать, но я не чувствовала никакой радости. Как машина будущего, я встала с кровати, привела себя в порядок, сделала намаз и только после этого вышла в общую гостиную, где меня ожидали коллеги по бизнесу и партнеры.

– С днем рождения, госпожа.

Коллеги мужского пола здоровались со мной через Джахида и пожимали его руку, а девушки в красивых хиджабах, вышитых золотом, не стеснялись подходить ко мне и обнимать. Но я даже не чувствовала тепло их тел, не слышала голос, поздравления.

И обратила внимания только на одну девушку.

– С днем рождения, сестренка…

– С днем рождения, сестренка.

Как и все остальные жены партнеров, Хайя приобняла меня и поцеловала в щеку. Наверное, если бы я не находилась в подавленном состоянии, то удивилась бы приходу сестры. Снова. И без матери, которая вымещала бы на мне всю злость и обвиняла во всех тяжких грехах.

Кто ее пригласил сюда?

Я повернулась к Джахиду, который делал вид, что я не испепеляла его шайтановским взглядом.

– Спасибо.

Я уже не была так вежлива с младшей сестренкой, но заметила, как ее брови слегка приподнялись, напоминая жалобную собачку.

– Я хочу с тобой поговорить.

Правда? Только сейчас, когда Аллах сильно ударил меня, а я гладить второй рукой не спешил? Когда я была раздавлена и больше не нуждалась в «поддержке» родственников? Или когда она саркастично поздравила меня с беременностью, напомнив о сорванной помолвке и о позоре.

Хайя всего лишь лишилась дома на Персидском заливе, а я лишилась целой жизни…

Но в груди что-то откликнулось на ее жалобное выражение лица, на отсутствие некоторых браслетов на ее запястье. Она никогда не выходила из дома без золота, а сейчас на ней красовался только кулон и два браслета.

Я молча пошла к кабинету, сестра двинулась за мной. Тишина мгновенно наступила в помещении. Здесь хорошая звукоизоляция, нас никто не услышит.

– Амина мне… – Хайя опустила глаза и неуверенно перебирала пальцы перед собой. – Мне нужна работа.

– Что?

Аллах свидетель, это вырвалось случайно, но я не смогла скрыть удивление. Хайя? Работать? Она всю жизнь мечтала о богатом муже и множестве детей. Сама же просила папу засватать ее с перспективным мужчиной, чтобы она не знала бед. А сейчас…

– Зачем?

– Папе плохо, мама в отчаянии. Мы потеряли все из-за…

– Из-за меня? Ты это хотела сказать? – Мой тон обрел стальные нотки и был похож на одного человека из прошлого, когда он видел меня в компании своего брата. Я не хотела вспоминать его, ассоциация сама вылезла в голове, когда он ударил брата из-за меня.

– Нет! Я… я просто решила попросить помощи, как в старшей сестры. Помнишь, ты всегда была рядом, если мне было плохо. Ты защищала меня, оберегала. Сейчас мне тоже нужна защита. Твоя защита.

Снова в груди что-то екнуло. Аллах будто пытался намекнуть о моих родственных связях. О прошлой жизни, когда я была счастливой дочерью и старшей сестрой. Но эти моменты в жизни забылись. Они словно стерлись, как лишний программный код из моей памяти.

Плохое запоминалось лучше, чем хорошее. Так устроен наш разум, по словам профессора Макнила из Лондонского университета. И он оказался прав. Устроенный сестрой эмоциональный ад я запомнила на всю жизнь. Пустота не затягивалась, левое покалывание в груди прекратилось.

– Я не одна возглавляю наш бизнес. Последнее слово за Джахидом.

– Он дал добро, да благословит его Аллах. Но поставил условие.

– И какое же?

– Помириться с тобой, Амина.

То есть он за моей спиной решил взять нашу сестру на работу? Она же ничего не умела, кроме как смотреться в зеркале и мечтать о замужестве.

– Что ты будешь делать? Что ты умеешь?

– Ты груба, сестренка, – Хайя обиженно надула губы, как в детстве, когда я отказывалась поделиться своей половиной шоколадки. Возможно, мой тон звучал равнодушно, но я не обратила на это внимания.

– Я задала вопрос.

– Я умею… А кофе варить! Мама меня научила.

– После беременности меня от него тошнит.

– А чай?

– Чай я сама заварю, не разучилась.

– Разве вам не нужна административная работа?

– Хайя, – я глубоко вдохнула воздух и собралась с мыслями. Попыталась, по крайней мере. – Нам не нужен ни администратор, ни секретарь. Родителям лучше найти тебе достойного мужа. Он обеспечит и тебя, и родителей.

– Мама не может найти мне мужа. Никто не хочет брать меня замуж, а папа…

– Что папа? Не может выдать дочь без приданого и с большими запросами?

– Я хоть что-то делаю для своей жизни. А ты?

– Я? – я удивленно уставилась на сестру.

– Да, ты. Чего ты добилась своим псевдофеминизмом?

– Я и не пыталась ничего добиться.

– Правда? К тебе приходил свататься самый богатый парень в Дубае. Помнишь, ты тогда на первый курс поступила.

– И?

– Ты отказалась из-за учебы, но за моего шейха замуж вышла.

В ее карих глазах сверкали молнии. Они потемнели, стали абсолютночерными, в то время как идеально смуглое лицо покраснело от ярости. И нет, в нее не вселился Шайтан. Это сама Хайя.

– Ты сопротивлялась, не рожала и хотела окончить учебу, но родила ребенка и стала прилежной женой, – продолжила Хайя.

– Я в разводе.

– Ты выполнила свой путь? Ты всего лишь последовала пути Аллаха, он показал тебе место и предначертал твою судьбу одинокой мамаши без ребенка. Хорошо тебе живется на чужом несчастье? Добилась своей долгожданной свободы?

Я не поняла, какое слово сестры стало последним ударом в мою разорванную душу. Хлесткая пощечина раздалась внезапно, но я не испугалась ее. Рука не горела. А на глаза сестры появились слезы, пока она удерживала поврежденную щеку. Я не жалела. Ни о чем. Просто болела рука, просто болела душа.

За этот год многое изменилось. Я изменилась. Были вещи, которые я больше не могла терпеть из-за родственных связей.

– Вон.

– Но Амина…

– Мне вышвырнуть тебя силой?

Хайя жалобно взглянула на меня. Ее нижняя губа дрожала от переполненных эмоций, по щекам бежали дорожки из слез. В груди снова что-то екнуло. Слегка. И заглохло.

– У вас все хорошо? – поинтересовался Джахид.

– Я же говорила, что не сработает.

Хайя моментально вылетела из кабинета, хлопнув дверью. Мой взгляд переместился на растерянного Джахида.

– Зачем ты позвал ее сюда?

– Вам нужно помириться. Хайе нужна семья.

– Когда я нуждалась в семье, Хайи рядом не было. Она пришла только тогда, когда ей нужна была помощь.

– Я пытался наладить ваши отношения.

– Плохо пытался. Аллах свидетель, это невозможно. Она… она напомнила о ней.

Казалось, я была не способна плакать. Яркие эмоции покинули меня. Счастье, горе, радость, печаль, сострадание. Я была как пустой лист, на котором ничего не написано, кроме многоточия.

Джахид тут же обнял меня, прижал к своей теплой, братской груди. Но я не успокоилась. Слезы лились с моих глаз, истерика и тоска по Иман вновь накрыла меня. Я просто не могла так жить. Не могла.

– Когда она будет со мной? Когда она вернется?

– Скоро… совсем скоро.

– В прошлый раз ты тоже так говорил. Мне даже не дали навестить ее.

– Дадут. Я узнал, как вернуть Иман.

Я посмотрела на брата с надеждой в душе. На последнюю надежду в моей жизни.

– Что мне нужно сделать?