Псионик. Обратный отсчет - Барчук Павел - Страница 8

– Не знаю, Боря. Честное слово, не знаю. Но подчиняться этому голосу не хочу. Мне страшно. Понимаешь? Очень страшно. Такое чувство, будто я – это пустая оболочка, а внутри меня сидит самое настоящее, живое существо.

Романовская резко взмахнула руками, а потом вообще спрятала лицо в ладонях. Со стороны это смотрелось несколько… ммм… странно. Будто девчонка играет со мной в прятки и теперь ее очередь водить, а моя – прятаться. Да и вообще, движения Ангелины были какими-то рваными, дергаными. Словно ею управляет кукловод.

– Хорошо. Я тебе верю. Успокойся. Скажи, а сейчас… Ну… Сейчас оно тут?

Ангелина медленно опустила руки и жалобно посмотрела на меня.

– Я не знаю, Боря. Честное слово, не знаю. Сейчас в голове тишина. Но я не могу сказать, ушло оно или просто затаилось. Оно очень хитрое. Мне так кажется. Не знаю, почему. Я просто чувствую, что оно хитрое и… старое, что ли. А еще… Если отец узнает, он меня убьет. Просто убьёт. Он не позволит, чтоб в его единственной дочери жило нечто чужеродное. Это ведь противоречит всему, что проповедует господин Полковник.

Ангелина сказала это с такой горечью, что мне в этот момент даже стало ее немного жаль. Чуть-чуть. Прямо самую капельку.

– Ну, класс… Чего уж… – Я раздраженно «цыкнул» сквозь зубы. Ибо расклад, в котором у Романовской в башке кто-то живёт, на самом деле – лютая жесть. А тот факт, что эта неведомая хрень обзывает меня разрушителем и хочет убить, не радует ни разу. Тем более, так понимаю, убить руками Ангелины. И без того проблем куча. – Слушай… Давай так. Есть предложение. Я – псионик. Соответственно, мы можем сделать следующее. Ты позволишь мне использовать телепатию. Хочу просканировать твой мозг. Посмотреть, что там за тварь у тебя поселилась. Только, конечно же, не сейчас и не здесь. Слишком рискованно. Я вообще не понимаю, как работают мои способности в этом плане. Они, выходит, могут пробивать защиту, но не знаю, всегда ли так происходит. Может, подобные всплески привязаны к моему состоянию, например… В любом случае, я должен посмотреть, что за ерунда…

В общем-то, моей главной ошибкой было то, что после первых же слов о посторонних голосах, я начал с Ангелиной вести разговоры. Надо было поступить иначе. Надо было связать ее и оттащить к отцу. Пришлось бы, конечно, покаяться в том, что я сделал с его дочерью, но не убил бы он меня, в конце концов.

Правда, понял я это лишь, когда Романовская вдруг во время моего монолога громко хохотнула. Сначала один раз, потом еще. Потом опять.

Я осекся, уставившись на нее в недоумении. Именно в эту секунду она точно была похожа на сумасшедшую.

– Ты думаешь, самый умный? – Спросила Романовская. И могу дать руку на отсечение, голос был вроде ее, но при этом… не ее. Понятия не имею, как такое возможно. – Думаешь, сможешь меня поймать? Нет, Разрушитель. Выкуси!

Девчонка выкрикнула последнее слово, а потом…

А потом я просто охренел, честное слово. Ангелина с места, одним прыжком, рванула в сторону окна. Она удивительным образом оказалась на подоконнике, затем, с разгона, плечом выбив стекло, рухнула вниз, на улицу.

– Выпрыгнула, что ли? – Я спросила сам себя, потому как не мог поверить своим же глазам.

Ну, бред! Полный бред! На кой черт она это сделала? Второй этаж. Ноги сломает – это максимум. А главное – зачем? Я ведь ее даже пальцем не тронул.

Я бросился к окну и высунулся на улицу.

– Млять… – Это все, на что меня хватило.

Ангелина Романовская, единственная дочь Великого и Ужасного Ликвидатора, лежала на земле. Она напоминала бабочку, которую коллекционер приколол к своему альбому. Ровно в том месте, куда упала девчонка, стояли железные прутья, толщиной больше пальца. К этим прутьям садовник привязал молодой виноград, который со временем должен был подниматься по стене до самой крыши. Лина упала так, что один прут насквозь пронзил ее тело.

– Млять… – Повторил я и бросился к выходу из комнаты.

– Доброе утро. Как же я прекрасно выспалась! Давненько не чувствовала себя настолько замечательно!

Мы с Ликвидатором, вздрогнув, одновременно подняли взгляды, оторвавшись от собственных тарелок. Вообще, конечно, и я, и он ждали этого момента с самого утра, чего уж кривить душой. Но сейчас, прекратив созерцать свой собственный завтрак, мы таращились в сторону входа в столовую с бестолковыми выражениями на лицах. По крайней мере, у Полковника оно точно было бестолковым. Думаю, вряд ли я выгляжу умнее.

Ясное дело, ни его, ни меня не впечатляли яичница с беконом и тостами. Дело не в этом. Мы оба, до появления девчонки, пялились в тарелки в абсолютной тишине, потому как не было желания что-то говорить. По разным причинам, но из-за одного и того же события.

Соответственно фраза, сказанная бодрым женским голосом, сработала словно команда «равняйсь!». Так ведь, кажется отдают приказы военным. Мы оба вытянулись по струнке.

– Привет, папочка. – Ангелина подбежала к Полковнику и чмокнула его в щеку.

Потом посмотрела на меня. Нахмурилась. Такое чувство, словно она пыталась что-то вспомнить, но мысль от нее ускользала.

– Антон… – Наконец, выдала девчонка. – Ты сегодня как-то нехорошо выглядишь. Плохо спал? Устал после бала?

Мы с Ликвидатором машинально переглянулись. Плохо? Она спрашивает, плохо ли я спал. Ответить ей правду? Сказать, насколько эта ночь была удивительно бодрой? Настолько бодрой, что до сих пор дергается глаз. Но нет. Нельзя. Полковник меня просто сожрет со всем дерьмом, если я открою рот и выдам нечто подобное.

Как и предполагалось, Романовская не помнит ни черта из случившегося ночью. Вернее, не то, чтоб предполагалось. Это было известно нам обоим. Я ведь сам подтер ей память по приказу Ликвидатора.

– А мне вот наоборот, удивительно весело почему-то. Прилив сил такой необыкновенный. Папа, ты знаешь… испытываю огромное желание говорить тебе, как сильно люблю.

Романовская громко рассмеялась, задорно тряхнув головой. А вот Полковнику смешно не было. Он аж подавился куском бекона, который пережевывал в этот момент, потом снова посмотрел на меня.

Я еле заметно пожал плечами. Мол, предупреждал вас, господин Ликвидатор. Последствия будут максимально непредсказуемыми. И уж точно Ангелина не останется прежней. Потому что прежней Ангелине не пришло бы в голову говорить нечто подобное отцу. Их отношения скорее напоминали партнёрство, в котором Сергей Сергеевич занимал главенствующую роль. Он – генерал, девчонка – солдат. А солдаты генералам в любви не признаются.

Романовский схватил стакан воды, сделал несколько глотков, затем взял салфетку, лежавшую рядом с тарелкой, и осторожно промокнул уголки губ.

– Я тоже тебя люблю, дочь. – Выдал он, с трудом произнося непривычные слова. – Присаживайся. Будем завтракать.

Ликвидатор кивнул девчонке в сторону свободного стула. Она, недолго думая, плюхнулась на свое место и активно принялась за завтрак. Трескала с таким аппетитом, позавидовать можно. И вот поди угадай, что всего лишь несколько часов назад эта особа умирала.

Честно говоря, я не собирался подкидываться на авантюру Романовского. Вернее сказать, я вообще ни на что не собирался подкидываться, я находился в состоянии паники. Впрочем, лучше по порядку. Надо, наверное, выстроить события так, как они происходили.

Сначала, когда выглянув из окна понял, что Ангелину буквально насадило на крепкий стальной прут, я бросился на улицу.

Бежал и думал, только бы не насмерть! Только бы не насмерть! Не то, чтоб гибель дочери Ликвидатора меня сильно беспокоила. Правда, по фигу тоже не было. Все же я не совсем уж бессердечная сволочь. Но вот реакция Полковника – это, да. От одной мысли, что мне придётся пойти к Романовскому и сообщить ему, мол, ваша единственная дочь лежит нанизанная на железный прут как куропатка на вертел, становилось тошно.

Боюсь ли я Ликвидатора? В некотором роде, да. Идиотизма пока за собой не замечал. Полковника надо бояться. Он слишком много знает того, чего не знаю я. Да и потом, один псионик против налаженной машины Особого отдела – такое себе расклад. Тем более, когда эту машину запустит ее начальник. Поди докажи, что я ни при чем. Еще решит, будто случившееся с Ангелиной – моих рук дело.