Черные волки, или Важняк под прицелом - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 5

• Предыдущая
• 5/46
• Следующая

Боровой понурил голову и медленно опустился на скамейку. Около минуты он размышлял, разглядывая лужи и плавающий в них мусор. Затем поднял взгляд на Апостола и сказал:

– В общем, так, Апостол. Я знаком с Кержнером уже лет десять. Он всегда был нормальным пацаном. Пару раз он здорово меня выручал. Если бы не он, я бы давно уже сидел на нарах. Но это еще не все, – добавил Боровой, заметив, что Апостол хочет что-то возразить. – Три года назад мы оба кадрили одну девчонку. Серега парень красивый, а я, сам видишь, не Ален Делон. Короче, мне ни хрена не светило. А я сильно запал на эту кралю. Ночей не спал, все о ней думал. И тогда я решил поговорить с Серым. И поговорил. Я попросил его отступиться от нее. И знаешь, что он сделал?

– Ответь сам, – с улыбкой сказал Апостол.

– Он отступился. Бросил ее ради меня. Хотя сам эту сучку любил. Он мне как брат, понимаешь? – Боровой прищурил недобрые глаза. – Вот ты бы, например, как на его месте поступил? Отступился бы, чтобы дать дорогу мне?

– Боюсь, что нет, – ответил Апостол.

– То-то и оно.

Боровой замолчал. Апостол тоже не спешил говорить. Молчание длилось почти минуту. Снова начал накрапывать дождь, намочив сигарету Борового. Наконец Апостол решил прервать молчание и спросил прямо:

– Что ты решил, Боров?

Боровой отшвырнул сигарету, поднял на Апостола мрачный взгляд и резко спросил:

– Ты уверен, что Кержнер предаст?

– Уверен, – спокойно ответил Апостол. – Не сегодня, так завтра. Он захочет уйти, но отпускать его нельзя. Так что ты решил?

– Если Кержнер мешает нашей борьбе, Кержнера не станет, – сухо и спокойно ответил Боровой.

– Нет, – сказал Кержнер. – Давайте без меня. Меня что-то ломает.

Боровой усмехнулся. В его темных, глубоко посаженных глазах полыхнул холодный огонек.

– В каком смысле? – спросил он.

– В прямом, – ответил Кержнер. – Заболел, наверное.

– Чем?

– Не знаю. Простыл.

Кержнер встал со стула и подошел к плите. Пока он ставил чайник на плиту, Боровой пристально смотрел на его кучерявый затылок. «Неужели правда? – думал он. – Да нет, не может быть. Лажа какая-то. Серега правильный пацан. Он не может быть предателем».

– Слушай, Серый, – медленно начал Боровой, – че за фигня с тобой происходит? Я тебя не узнаю. Не по-пацански себя ведешь.

– Со мной все в порядке, – огрызнулся Кержнер. Глянул на друга через плечо и мрачно добавил: – А вот с тобой? Что происходит с тобой?

– Ты это о чем? – поднял брови Боровой.

– Да так, – сказал Кержнер небрежно, – ни о чем.

– Нет, братан, ты уж договаривай, раз начал. Тебе что-то не нравится?

– Да. Я... – Кержнер мучительно наморщил лоб, затем махнул рукой: – А, ладно, забудь. Заболел я, понял?

Он затушил спичку и подошел к столу. Сел на табуретку, протянул руку за сигаретами. Боровой быстрым движением перехватил его руку. Потом сгреб в пригоршню ворот рубашки Кержнера и притянул его к себе.

– Что случилось, братела? – процедил он сквозь зубы. – Ты мне скажешь?

Друзья пристально смотрели друг другу в глаза. На этот раз Кержнер не отвел взгляд.

– Не хочу убивать, – тихо сказал он.

– Убивать? – не поверил своим ушам Боровой. – Ты кого имеешь в виду? Того черномазого?

Кержнер усмехнулся.

– А ты еще кого-то убил? – с мрачной иронией поинтересовался он у Борового. Затем покосился на судорожно сжатые пальцы Борового, неприязненно дернул уголком губ и холодно добавил: – Убери руку, Боров. Рубашку помнешь.

Боровой убрал. Усмехнулся и пригладил ладонью его примятый воротник.

– Зря паришься, Серый. Убийств больше не будет.

Кержнер недоверчиво прищурился.

– Не будет? Ты... ты правду говоришь? Боровой небрежно дернул плечом и сказал:

– Я тебе когда-нибудь врал?

– Вообще-то нет, – ответил Кержнер.

– Тогда зачем спрашиваешь? – Боровой улыбнулся и обнял друга за плечи. – Эх, братела, нам ли быть в печали. А ну, взбодрись! – Он слегка встряхнул Кержнера. – Сколько лет мы друг друга знаем, а? И ты до сих пор мне не доверяешь?

– Да, извини. Просто я... Когда я его ножом... Мне не понравилось... Меня даже стошнило.

– Я понимаю, – кивнул Боровой. – Мне и самому эта бодяга не по душе. Я ж не зверь.

– И ты на меня не обижаешься?

– Я что, похож на обидчивую целку? Все в порядке, братела. Больше никаких ножей. Зуб даю! У тебя чайник кипит. Сообразишь мне кофейку?

– Да. Конечно. Только у меня растворимый.

– Да мне все равно.

Через пару минут Кержнер поставил перед Боровым чашку с кофе. Кержнер, откинувшись на спинку стула, наблюдал за ним в насмешливый прищур.

Когда оба уселись за стол и принялись за кофе, Кержнер поинтересовался:

– Слышь, Боров... Я чего-то не понял – так куда вы едете?

– Да за город, в Луговое.

– Погоди... Это цыганский поселок, что ли?

– Ну.

– Вот ни хрена себе. Мы же там были в прошлом году! Помнишь, как стекла у чурок били? Вот умора была, да?

– А то, – усмехнулся Боровой. – Повеселились нормально. И сейчас повеселимся.

– Опять стекла? Боровой покачал головой:

– Не. Решили устроить небольшой фейерверк цыганчарам.

– Хотите запалить пару цыганских хибар?

– Угу. Думаю, это будет весело.

– Это другое дело, – с облегчением сказал Кержнер. – На это я готов.

Боровой насмешливо дернул щекой:

– Забудь, братела. Ты слишком впечатлительный. Не хочу, чтобы ты стал психом. А то еще будешь просыпаться по ночам и орать, как будто тебя режут.

Кержнер нахмурился.

– Кончай прикалываться, Боров, – обиженно сказал он. – Я еду с вами.

– А как же твоя работа? Кстати, ты все еще там же? Охранником в магазине?

– Угу. Но насчет этого не парься. Я поменяюсь со сменщиком, чувак мне должен. Так во сколько мы выезжаем?

Боровой посмотрел на часы.

– Через полтора часа. Так ты точно едешь?

– Точно, – кивнул Кержнер. Боровой обнял его за плечи и встряхнул.

– Молодца, братела, – тихо сказал он. – Я знал, что ты с нами.

Вечер выдался теплым. В небе светила полная луна. Мельник шел впереди и освещал фонариком широкую лесную тропу. От машины отошли уже метров на четыреста. С каждым шагом темнота вокруг сгущалась.

– А страшно, блин, – сказал Мельник, поглядывая вокруг, и передернул плечами. – Хорошо еще, что дождя нет. Иначе вааще жопа была бы.

– У-у! – крикнул за его спиной Штырь.

Луч фонарика пугливо метнулся по черным деревьям, окружающим тропу. Штырь загоготал. Мельник направил луч на Штыря.

– Ну, ты и сучара, Штырь, – досадливо сказал он. – Я чуть не обосрался от страха.

– Штаны проверь.

– Еще раз так сделаешь – хлебало начищу, – пообещал Мельник.

– А чистилки не обломаются?

– Нарываешься?

– Эй, вы там! Кончай базар! – прикрикнул на парней Боровой. – Как дети, в натуре. – Боровой повернулся к Кержнеру. – Видал, Серый? Шуты гороховые. Вот так и ходи с ними на серьезное дело.

– Пускай резвятся, – весело сказал Кержнер. – Главное, чтобы штаны не обгадили. Нам с ними еще обратно в машине ехать.

– Да, Боров, пусть повеселятся, – прозвучал из темноты голос Апостола, который шел последним и замыкал шеренгу. – Затем и приехали.

– Ты сам-то как? – окликнул его Боровой. – Копыта не отваливаются?

– Были бы – отвалились бы, – посмеиваясь, ответил Апостол.

– Главное, протезы не поцарапай, – посоветовал Кержнер. – Больших денег, поди, стоят.

– Да уж немалых.

Пройдя еще метров сто, Мельник вдруг остановился. А за ним и вся цепочка.

– Слышь, Боров, – обернулся Мельник, – давай бутылки с коктейлем Молотова проверим. А то чего-то бензинчиком потянуло. По-моему, Серый их грохнул об пень.

– Сам ты пень, – огрызнулся Кержнер. Боровой положил ему руку на плечо.

– А ты проверь, Серый. Там уже некогда будет.

– Да все в порядке с бутылками. Чего ты паришься?

• Предыдущая
• 5/46
• Следующая