Пробить камень - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 42
- Предыдущая
- 42/46
- Следующая
Меркулов помнил свой последний разговор с генеральным на эту тему.
«Еще в советские времена выпестовался целый клан – “чиновничество фактически несменяемое, привилегированное, стоящее над народом”... Знаешь, кто сказал? Ленин Владимир Ильич!» – пояснил генеральный.
«А что! И не дурак ведь был, между прочим».
«Очень даже не дурак», – авторитетно подтвердил генеральный.
– Так что мне сказать? – напомнила секретарша о своем существовании.
– Я не пойду, – сказал Меркулов после недолгого раздумья. – Если будут еще звонить, скажите, что у меня нет времени, потому что провожу важный допрос по реальному делу о коррупции в органах.
При этих словах Щеткин невольно втянул голову в плечи.
Меркулов посмотрел на него и сжалился.
– Даю четыре часа, – сказал он. – Это потолок.
Щеткин оживился:
– Шесть, Константин Дмитриевич, а? Давайте шесть!
– Это невозможно. Четыре с половиной. Что еще потребуется?
– Машина. Деньги, наверно...
Меркулов достал из кармана ключи, кинул Щеткину:
– Черная «Волга». Номер на брелке. – Потом вынул из бумажника пять тысячных банкнот.
Щеткин сунул деньги в карман. Открыл окно. Меркулов сел за стол. Отхлебнул чаю. С любопытством следил за Щеткиным, примеряющимся, как поудобней вылезти из окна.
– Что за тип ты, Щеткин? И какого черта я тебе верю, вот скажи на милость?
Щеткин оскалился:
– Просто у вас интуиция хорошая...
– Поживем – увидим. Но если ты через четыре с половиной часа не будешь здесь...
– Давайте через пять, – предложил неисправимый Щеткин и оскалился.
– Нет, вы посмотрите, он еще и улыбается! – поразился Меркулов.
– Помню, я читал Александра Дюма: невзгоды – это четки, нанизанные на нитку нашей судьбы, мудрец спокойно перебирает их. Правда, хорошо сказано?
Меркулов махнул на него рукой. Посмотрел на бутерброд.
– Пожевать не хочешь на дорожку?
Щеткин покачал головой и, не теряя времени, вылез на карниз.
Меркулов доел бутерброд, включил телевизор погромче и прилег на диван. «Хоть высплюсь, – подумал он. – Пять часов...»
Щеткин потянулся к водопроводной трубе. Перелез, ухватившись за нее двумя руками. Труба как-то нехорошо хрюкнула, но Щеткин уже продолжил свое движение – рядом была пожарная лестница. Правда, она обрывалась, не доходя до первого этажа.
Он добрался до нижней перекладины и повис.
Щеткин вспомнил, как давняя знакомая учила его простейшим приемам медитации. Вероятно, это сейчас было не совсем то, что нужно, но он хотел хоть как-то успокоиться. Он на четыре счета вдохнул через нос, на два задержал воздух и на восемь – медленно выдохнул ртом, уговаривая себя, что так из него выходят все проблемы и неприятности, прошлые, настоящие и будущие... Ну просто нету их... Неприятности, конечно, никуда не делись, но, как ни странно, удалось успокоиться и взять себя в руки. Бешено колотящееся сердце стало биться спокойнее. Щеткин невольно улыбнулся. Ну надо же... Что ж, теперь главное – пятки не отбить.
И он спрыгнул.
Через полтора часа Меркулова разбудил телефонный звонок. Это была секретарша.
– Константин Дмитриевич, – робко сказала она. – Тут конвойные поднялись. Я говорю: нельзя же сидеть в приемной у заместителя генерального прокурора, а они упираются...
Меркулов крякнул, поднялся с диванчика. Открыл дверь, сделал шаг в приемную, потом повернул голову назад и сказал несуществующему собеседнику:
– Щеткин, твою мать, не верю ни единомуслову! Говорил – согласен писать чистосердечное, так и нечего мне тут «Тысячу и одну ночь» рассказывать! – Закрыл дверь и вышел в приемную.
Действительно, конвойные были тут. С автоматами. Это, конечно, ни в какие ворота не лезло. Заметно было, что секретарша чувствует себя крайне неуютно.
– В чем дело?! – рявкнул Меркулов.
– Мы... – начал было один конвойный.
– Молчать, – отрезал Меркулов и повернулся к секретарше. – Клавдия Сергеевна, в чем дело? Я же сказал, обеспечить ребятам отдых? Отправьте их в буфет! Или вот что... – Он посмотрел на конвоиров. – Через дорогу бильярдная есть. Шары гоняете? Вот и хорошо. Раньше чем через три часа вы мне не понадобитесь. Свободны!
Через полчаса Меркулов снова выглянул из кабинета. Конвоиров не было. Меркулов вышел в коридор размять ноги. И почти сразу же напоролся на генерального прокурора. Константин Дмитриевич виновато развел руками – мол, никак не мог, виноват, но занимался реальным делом.
К его удивлению, генеральный вполне благосклонно кивнул.
Судя по всему, совещание закончилось – министры и их замы выходили из конференц-зала. Прозаседав чуть больше двух часов, чиновники выходили немного ошарашенными.
Меркулов поздоровался за руку с крупным седым джентльменом из Министерства внутренних дел.
– Ну, как там?
– Еще раз убедился, что круче Москвы в Европе города нет с точки зрения жизни. Уезжая из Москвы, начинаешь задаваться вопросом, а почему нельзя круглые сутки продукты покупать? Ну, ты понимаешь? – Чиновник подмигнул.
Меркулов засмеялся. Он знал, что этот господин только что вернулся со стажировки из одной европейской столицы.
– Я о совещании, – пояснил Константин Дмитриевич.
– А чего, нормально посидели, – резюмировал чиновник. – Погода хорошая, люди приятные. Что решили? Этого я так и не понял.
Меркулов вернулся к себе.
– Константин Дмитриевич, почта для вас, – сказала секретарша.
– Потом посмотрю, – отрезал Меркулов, недоумевая, почему секретарша тревожит его из-за таких пустяков: почта, которая приходила обычным путем, никогда не бывала срочной, он отсматривал ее через день-два, а то и вовсе поручал помощникам.
– Я подумала... может, вы захотите посмотреть, вдруг там что-то важное...
– Почему?
– Это супруга Турецкого занесла. Ирина Генри-ховна. Может, что-то связанное с Александром Борисовичем?
– Спасибо, – смягчился Меркулов. – Давайте.
Он взял конверт, мельком глянул на него (И.Г. Турецкая – К. Д. Меркулову. «О природе агрессивности») и снова заперся в кабинете.
– Допрашиваю Щеткина! Меня ни для кого нет!
Уже в кабинете у него зазвонил мобильный. Это был Турецкий.
– Костя, как дела?
– Имеют тенденцию к улучшению, – уклончиво ответил Меркулов.
– Значит...
– Не понял?
– Когда дела долгое время находятся в состоянии тенденции к улучшению, это значит, что все беспросветно отвратительно.
– Кажется, ты поправляешься, – заметил Константин Дмитриевич.
И. Г. Турецкая – К. Д. Меркулову О ПРИРОДЕ АГРЕССИВНОСТИ
Безусловно, одно из качеств, подверженных общественному осуждению, – это агрессивность. Причин этому немало: от культурных («воспитанные люди себя так не ведут!») до религиозных («вас ударили по одной щеке – подставьте вторую!»). Благодаря этому мы часто воспринимаем собственную агрессивность как нечто постыдное. Забывая, что это свойство дано нам природой. А значит, дано не случайно.
1. Агрессия в природе
Для того чтобы понять, какая роль отводится агрессии в природе, нам придется стать дарвинистами. Не вздыхайте, Константин Дмитриевич, это ненадолго. Или хотя бы в двух пунктах согласиться с теорией Дарвина: что человек – родственник некоторых видов обезьян и что эволюция существует.
Эволюцию можно представить двояко: как умение управляться с факторами внешней среды, с одной стороны, и с другой – как постоянное совершенствование представителей вида. То есть для того, чтобы эволюционировать, мало бороться с внешними обстоятельствами (голодом, жаждой и т. д.), надо еще стать лучшим среди равных. Зачем? А затем, что победителей любят девушки (то есть самочки), следовательно, у самых-самых гораздо больше шансов передать свои гены по наследству. А отбор лучших генов – это, говоря упрощенно, и есть смысл эволюции.
Так вот, агрессия требуется для участия в эволюционном развитии. Животные испытывают агрессию только по отношению к представителям своего вида. Самый распространенный тип агрессии у животных – это территориальные претензии. (Сравните с людьми! Похоже? То-то же.) Задумано это для собственного блага животных: с тем, чтобы представители одного вида не скапливались на небольшом пространстве, а расселялись как можно дальше. Таким образом, всем будет хватать ресурсов. Заодно и уменьшается вероятность исчезнуть всему виду из-за каких-нибудь форс-мажорных обстоятельств вроде землетрясения или пожара.
Существует и другая разновидность агрессии, связанная не с конкуренцией за территорию, а с вопросами размножения. Она сводится к действиям, которые у людей обозначаются выражением «мериться понтами». И ведь не из тщеславия, а для того, чтобы доказать свой статус (потому что, как мы помним, чем статуснее самец, тем больше у него возможностей передать свои гены дальше).
Впрочем, в вопросах соревнования понтов случаются парадоксальные ситуации даже в природе. Иногда у животных «понты» отрастают настолько, что начинают мешать нормальной жизнедеятельности. Конрад Лоренц писал о самцах фазана, которые, чтобы привлечь самок рисунком на своих крыльях, отращивают их настолько, что становятся не в состоянии летать. (Снова сравните с людьми! Вспомните, например, золотые цепи «новых русских» толщиной с кулак.) Так что же, парадокс? Ничуть. Такой поворот событий означает только одно: что животные данного вида слишком увлеклись конкуренцией с собственными сородичами и давно не испытывали проблем с банальным выживанием.
Точно такая же ситуация наблюдается среди большей части человечества: внешние обстоятельства (голод, жажда, холод, отсутствие крова, даже инфляция, черт бы ее побрал) многим из нас уже не грозят. Поэтому настало время мериться статусом. Впрочем, у человеческой агрессии есть еще несколько особенностей, которые отличают ее от агрессии, проявляемой в мире животных.
2. Самоубийцы на дорогах
Учеными доказано, что «предрасположенность к авариям» является следствием подавленной агрессивности. Удивлены? А представьте себе! Это действительно доказано.
Тот, кому приходилось вести машину в состоянии ярости, мог заметить, насколько в такой ситуации проявляется желание совершить действия, направленные на самоуничтожение: например, поехать по встречной полосе, разбить машину, врезавшись во что-нибудь.
3. Агрессия, перенесенная в цивилизацию
Целью агрессивного поведения у животных никогда не является убийство собрата. Впрочем, если мы прислушаемся к себе, то наша агрессия тоже не предполагает летального исхода. Ну что, по сути, хочется сделать с чиновником, требующим взятки? В крайнем случае – взять его за волосы и постучать его головой об стол. Потому что нас больше устроит не вид бездыханного тела, а скорее вид тела, которое признало вашу правоту и смиренно подчинилось вашим требованиям.
Стремление к смертоубийству нам так же не свойственно, как и животным. Но в случае с человеком дело осложняется двумя обстоятельствами: значительной скученностью людей на относительно небольшом пространстве и вооружением, которого попросту нет у представителей фауны. Дело даже не в ядерной бомбе, это последний аргумент; в бытовых конфликтах первым делом в ход идут ножи, бутылки, железяки.
Итак, картина, которую мы наблюдаем в современном мире (и особенно в мегаполисах), совершенно не радует. Поскольку у большинства жителей городов проблемы с выживанием решены, то им остается направлять свои силы на конкуренцию с ближними своими, то есть на наращивание арсенала «понтов».
Приплюсуем сюда огромное количество народу на один квадратный километр, наличие оружия, делающего любые аргументы убедительнее. Человечество в опасности?
Отнюдь! На помощь приходят механизмы социального и культурного регулирования агрессии. Начиная с правил хорошего тона, заканчивая статьями Уголовного кодекса за убийство или нанесение телесных повреждений. Впрочем, человек тем и отличается от животных, что способен предсказать результаты собственных действий.
Впрочем, опасность подстерегает нас с другой стороны. Наша природная агрессия часто не может найти себе естественного выхода. Подавленная агрессивность со временем может привести к психосоматическим заболеваниям. Поэтому порой становится просто необходимо найти применение своей агрессии. Правы, скорее, те, кто пытается реализовать свою агрессию, занимаясь экстремальными видами спорта, уходя в «дикие» походы. Остальным приходится находить успокоение в просмотре фильмов-катастроф или шоу из серии «одни на острове». Ну а те, кто не ищет таких миролюбивых выходов, – по вашей части».
- Предыдущая
- 42/46
- Следующая
