Пробить камень - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 2
- Предыдущая
- 2/46
- Следующая
Турецкий поморщился:
– Какие там присяжные, какой там суд! Давай сами сначала разберемся. Я уверен, искать надо среди наших бывших головорезов-интернационалистов.
А тут Плетнев как раз сумеет нам помочь. – И безо всякого перехода он вдруг сказал: – Как-то китайский император шел по ночному лесу домой. И увидел тигра, который уже готов был прыгнуть на него. Император выстрелил в тигра из лука. И убежал. Но утром он вернулся посмотреть, что с тем тигром стало. Когда он подошел к нему, то понял, что пробил стрелой камень. Какой вывод сделал император?
Меркулов удивленно смотрел на Турецкого – что все это значило?! Что еще за восточные премудрости? Турецкий подмигнул. Тогда Меркулов оглянулся. В дверях стояла Ирина Генриховна и укоризненно качала головой.
Турецкий расплылся в улыбке, хотя чувствовал себя явно не лучшим образом – лоб у него был весь в испарине:
– Ирка, ну, прости, прости! Я злостный нарушитель режима, все про себя знаю! Хочешь – позови сестру, и пусть мне в наказание сделают витаминный укол. Побольнее! Собственно, по-другому они тут и не могут.
– Так какой вывод он сделал? – вдруг с интересом спросила жена.
– Кто?
– Император.
– Намерение пробивает камень! – торжественно заявил Турецкий. И быстро добавил: – Костя, и держи меня все время в курсе, слышишь?!
– В курсе чего? – встрепенулась Ирина Генри-ховна.
Меркулов лишь вздохнул, правда, отметив про себя, насколько напористый и властный у Турецкого был сегодня тон. Будто не с того света выкарабкивается, – всего лишь прилег отдохнуть человек, просто после обеда. Сиеста. Заслуженный, хотя и необязательный отдых. Обычное дело...
– Ирка, – сказал вдруг Турецкий, – а ты помнишь свой сон? Ну, тот, про шахидку, которая меня взорвала, – помнишь же, рассказывала?
– Что за сон? – удивился Меркулов.
Ирина молчала. Но, судя по выражению ее лица, она определенно вспомнила, о чем речь. Да вряд ли и забывала.
– Еще с год назад ей что-то такое снилось, – ответил за жену Турецкий.
– Ну, – отмахнулся Меркулов, – мало ли что когда кому снилось!
– Там еще какое-то продолжение затейливое было, – не успокаивался Турецкий.
Ирина, однако, тему развивать не пожелала...
Когда они наконец ушли, Александру Борисовичу почти сразу стало плохо: тело охватила сильная слабость, голова кружилась, на лбу выступил холодный пот. Он с отвращением прислушивался к жалобам своего тела. Дурнота все никак не проходила, казалось, что в желудке у него лежит камень, сердце билось быстро и неровно... Эх, только бы уснуть. Турецкий с досадой нажал на кнопку вызова медсестры – укол в самом деле теперь был необходим.
МЕРКУЛОВ
Они были уже во Владимирской области. Проехали населенный пункт Киржач, стоящий на берегу одноименной речки.
Несмотря на все окружавшие признаки жизни и относительной цивилизации, Меркулов остро сознавал, что вокруг стоит мертвенный покой. А взять ту же Москву – в шесть утра она уже бурлит. Нет, все-таки сельский мир напрочь лишен всякого звукового – человеческого и промышленного – резонанса. Что как раз и делает его весьма симпатичным для оздоровительных наездов в наугад арендованный дом или воскресных вылазок, но... решительно непригодным для человеческого существования. Сельские жители, разумеется, думают иначе: дай им волю, они бы выстлали мхом Красную площадь и запустили бы плющ по стенам ГУМа...
Так думал Меркулов, сворачивая с шоссе на проселочную дорогу, и почти сразу же машина остановилась. Ирина вопросительно посмотрела на него.
– Просто я не уверен в траектории нашего движения... – пробормотал Константин Дмитриевич и полез в бардачок за картой.
– Так, может, не стоило отпускать водителя? – спросила Ирина вполне невинным тоном. Эту тему они обсуждали, когда выехали из Москвы, около получаса.
– Что сделано, то сделано. И водитель мой эту местность тоже не знает. Он – по Москве узкий специалист. Сейчас разберемся.
– Понятно, – насмешливо протянула Ирина. – Все вы – узкие специалисты.
– Зато – хорошие, – веско сказал Меркулов и сунул карту обратно. – Все правильно. Лучше вот что мне скажи... Ириш, ну зачем тебе это надо? Тебе сейчас отдыхать нужно не меньше, чем Сашке. Ты столько перенесла за последнее время. А тут еще такие поездки... – Ирина не отвечала. – Вообще не уверен, что мы эту деревню найдем до вечера... Ладно, поехали, – резюмировал Меркулов, поскольку никакого впечатления его слова на спутницу не произвели.
Дорога начала подниматься в гору. Кругом были засеянные поля, к ним отлого спускались еще недавно желтоватые склоны – это была выгоревшая трава. Пашни ползли вверх по откосам. Теперь, когда они забрались выше, ветер сильнее колыхал колосья. Дорога была белая и пыльная, и пыль поднималась из-под колес и повисала в воздухе за машиной.
– Как называется деревня, я забыла, – спросила Ирина, – что-то там про клоунов?...
– Скоморохово.
Она вытащила карту, поизучала ее немного и безапелляционно заявила:
– Во-первых, если мы тут срежем по лесу, то выедем на этот участок... Наверняка это и есть ваше Скоморохово.
– А во-вторых?
– А во-вторых, вам придется смириться с моим присутствием.
Меркулов промолчал. Ирина продолжала теперь другим тоном – гораздо более мягким:
– Константин Дмитриевич, вы же сами видите, как Шурка мучается от бездействия... А я его лучше вас знаю...
– Значит, ты не против, чтобы он работал?
– Конечно нет. Это хорошо, а то превратится в такую собаку в очках.
– Как это? – удивился Меркулов.
– А вы не слышали? Это сейчас модно – собаки в очках. Мне недавно дочка из Англии звонила, рассказывала. У них там собаки в очках ходят.
– Но зачем?!
– В домашних условиях собака живет дольше обычного, и к продленной старости происходит атрофия мышц, контролирующих восприятие солнечного света. Результат – собаки категорически отказываются выходить на улицу. Вот и изобрели для них такие специальные окуляры... И потом, это суть мужской психологии – он сам себя съест и угробит здоровье, которого и так осталась самая малость. Я не могу ему это запретить. Что тогда мне остается? Только помогать. Пусть считает, что не болеет, а действует. К тому же... – Она замолчала.
Хотя Меркулов и ожидал услышать что-то в таком роде, он все же глянул на нее с легким удивлением. Жена Турецкого собирается активно ему помогать разбираться в его бредовых идеях? Это было что-то новенькое!
– К тому же? – напомнил Константин Дмитриевич.
– К тому же вы не слишком-то умеете разговаривать с людьми. Только приказы отдаете.
Тут уж Меркулов не выдержал и возмутился:
– Ну уж это извините!
Ирина сообразила, что перегнула палку.
– Простите... Просто я сейчас не могу по-другому, поймите меня, Константин Дмитриевич!
Некоторое время оба молчали. Меркулов определенно тяготился этим молчанием больше. Он вообще с неудовольствием поймал себя на каком-то ученическом чувстве по отношению к Ирине, можно было подумать, что он нерадивый троечник, а она его классный руководитель. А ведь Ирина моложе его почти на два десятка лет...
– Константин Дмитриевич, я бы очень хотела быть вам полезной, – проникновенно сказала Ирина.
– Это я понимаю, – ворчливо отозвался Меркулов. – Поэтому ты поперлась со мной в эту тьмутаракань и пьешь из меня кровь.
– Да нет, я в широком смысле.
– В широком смысле?! – притворно ужаснулся он. – Что же от меня тогда останется?
– Вот напрасно вы не воспринимаете меня всерьез. Кроме того, что я жена Турецкого, я все-таки еще...
– Музыкальный педагог.
– При чем тут это? Я психолог. Знающие люди находят у меня неплохие профессиональные задатки.
– Правда?
– Да.
Черт его знает, в самом деле, подумал Меркулов. Вдруг посторонний человек с непредвзятым мышлением на что и сгодится?
– Хорошо... Мы, Ирочка, видишь ли, ловим какого-то психа...
- Предыдущая
- 2/46
- Следующая