Кара Дон Жуана - Володарская Ольга Геннадьевна - Страница 65
- Предыдущая
- 65/97
- Следующая
— Каролина, ты ела? — донесся через открытое окно голос Андрея.
— Немного, — ответила она, выглянув во двор.
— И я немного — твой рожок с маком и все… Сейчас жрать хочу умираю, так что в «Форточку» поедем попозже. Надо сначала поесть!
— Там суп остался с… — Она хотела сказать «с поминок», но вовремя прикусила язык. — Со свежей капустой. Щи.
— Щей я не хочу. Лучше яичницу сделаю…
— У меня яиц нет!
— Я купил. Сейчас пожарю… Ты сколько обычно съедаешь?
— Одно. От силы два.
— Значит, разбиваем все десять.
— Сколько?
— Десять. Я много ем…
— А по тебе не скажешь…
— Знаю. — Он начал деловито выкладывать из пакета коробки, пакеты, баночки. Оказалось, он припер целую сумку с провизией. — А где у тебя сковородки?
— В плите.
— Ага! Нашел!
И он засуетился у плиты, как заправская домохозяйка. Чуточку понаблюдав за Андреем, Каролина отошла от окна, натянула белье (трусики чисто символические, зато лифчик с поролоном), платье, обулась в босоножки на каблуке — с Андреем можно себе позволить и десятисантиметровые шпильки, все равно не будешь выше кавалера. Одевшись, подошла к зеркалу, подкрасилась (прозрачная пудра, тушь и блеск — с этим сарафанчиком яркий макияж не гармонировал), взъерошила волосы пятерней, подушилась. Вроде бы все. Лучше она в повседневной жизни выглядеть не может — только на подиуме… Эх, жаль, Андрей не видел ее на «языке»! Под светом софитов ее лицо преображается, становится изысканным, а тусклые глаза начинают загадочно сверкать…
— Яичница готова! — прокричал Андрей.
— Иду, — отозвалась Каролина и, бросив на себя последний оценивающий взгляд, выбежала из комнаты.
Когда она спустилась в кухню, Андрей уже накрыл стол: в центре его дымилась сковорода с омлетом, среди желто-белой массы которого краснели помидоры, зеленела паприка, розовела ветчина и чернел маленькими крапинами молотый перец; рядом лежал лаваш, стояло блюдце с толсто нарезанной сырокопченой колбасой, а также вспоротая ножом банка тунца, пластиковая креманка с куриными желудками по-корейски и бутыль гранатового сока. Сервировка оставляла желать лучшего (тарелки отсутствовали, а вилка была только одна), в омлете было чересчур много перца, а на ломти колбасы вообще без слез не взглянешь, но Каролина поймала себя на мысли, что этот завтрак не променяла бы ни на какой другой, пусть и самый изысканный (в парижском ресторане «Максим», например)…
Андрей готовил для нее — какое чудо!
— Вообще-то я готовить не умею, — с улыбкой заметил он. — Питаюсь в ресторанах. Но когда был студентом, научился жарить яичницу и варить макароны. К концу недели на яйца и вермишель смотреть не мог, зато в субботу (по выходным я ездил домой) бабушкиным басбашем наесться не мог!
— Басбаш — это что?
— Суп из баранины. Обалденно вкусный! Бабушка вообще у нас мастерицей по части кулинарии была. Особенно ей армянская кухня удавалась! — Он дал Каро вилку, сам взял ложку, которой помешивал яичницу, и скомандовал: — Начинаем!
Каролина подцепила кусок омлета, отправила в рот, прожевала.
— Ну как? — поинтересовался Андрей, зачерпнув ложкой такой кус, что он еле убрался в рот. — Не очень остро?
— В самый раз, — заверила Каролина, но сама еле отдышалась — так было наперчено. — Мне нравится…
На самом деле яичница ей совершенно не нравилась, как и поведение Андрея. Да, он купил для нее машину, да, он приготовил завтрак, да, беседует с ней о милых пустяках типа бабушкиных супов. Но почему он сел не рядом, а напротив? Почему он, как приехал, ни разу ее не обнял, не поцеловал? Почему не сказал «Сегодня ночью было здорово!»? Ведь он должен понимать, что она ждет хоть какого-то действия — касания, слова, взгляда! Но не дружеского — касания, слова, взгляда, — а интимного, нежного, благодарного и обещающего одновременно…
«Ну скажи. Скажи что-нибудь! — мысленно молила Каролина. — Пусть это будет пошлость типа: „А ты горячая штучка!“ Или вранье на тему: „с другими было не так хорошо“… Скажи, скажи, скажи хоть что-нибудь… Только, пожалуйста, не надо больше о яичнице!»
— Знала бы ты, какой омлет делает наш повар Жиль! — не внял ее мысленным мольбам Андрей. — Нежный, воздушный! С мелко пошинкованными грибочками и белыми сухариками… — Он причмокнул. — Никогда такой вкуснятины не ел!
— А мне твоя яичница нравится! — Каролина задушила в себе глупую бабью обиду и как ни в чем не бывало прочирикала: — Даже не подозревала, что ты можешь взять и сварганить завтрак! С плитой и фартуком ты у меня совсем не ассоциируешься…
— Я пятнадцать лет у нее не стоял. Самое большее, что я делаю — это грею готовый ужин в микроволновке… — Он схватил кусок колбасы, закинул его в рот, смачно прожевал. — Веришь, я не знаю, как варить рис. Не говоря уже о таком сложном блюде, как гуляш или запеканка… Я и представить не могу, как это приготовить!
— Но вы же, кавказцы, отличные кулинары…
— Лентяи мы отличные! У нас все женщины делают — сначала матери, потом жены! Мужики только шашлык по праздникам готовят… Вот взять, например, мою семью. Во сколько бы отец ни возвращался домой, мама должна была накормить его… Если он приходил с друзьями, она так же радушно была обязана приветить и их. Если спишь — вставай. Нечем угостить — беги в магазин, покупай. Если не приготовлено — несись к плите, вари. Ты хозяйка — это твоя обязанность… — Андрей хлебнул сока прямо из бутыли, после чего передал ее Каролине. — Моя мама русская, воспитанная совсем в других традициях, но и она подчинялась. Да и попробовала бы не подчиниться — бабушка ей бы устроила!
— Бабушка жила с вами?
— Да! Она была главой семьи… У нас вообще матриархат царил.
— И это ты называешь матриархатом? — чуть не поперхнулась Каролина. — Прислуживание мужикам?
— Мама с бабушкой из отца веревки вили, а моя сестра Марианна от них не отставала. Он делал все, что они просили. А в благодарность за это женщины Карэна Караяна изображали покорность. Давали понять отцу, что он главный… Согласись, когда муж выполняет все капризы, можно раз в месяц и приветить его друзей…
Каролина хотела расспросить Андрея о семье, но внутреннее чутье ей подсказывало, что этого делать не стоит. Что-то с женщинами семьи Караян произошло — что-то нехорошее! — раз Андрей с отцом живут вдвоем. Уж не несчастье ли какое типа автокатастрофы? Или все гораздо прозаичнее, и мать Андрея просто ушла от мужа к другому мужчине, забрав с собой дочь, а бабушка от старости скончалась?
- Предыдущая
- 65/97
- Следующая
