Виновник торжества - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 60
- Предыдущая
- 60/69
- Следующая
– Если вам так будет удобнее, можете закрыться. Понадоблюсь – вот номер телефона, – положил он на стол бумажку со своим номером. – Аппарат в рабочем состоянии. – Приложил он к уху трубку и услышал гудок. – Никто вас беспокоить не будет. Если я приду к вам, постучусь условленным стуком – два коротких, три длинных.
– Вы меня, Александр Борисович, как в подполье оставляете, – пошутил Майлис, достойно оценив деловитость и предусмотрительность Турецкого.
– Это еще не все. Обед и напитки за счет фирмы, – важным голосом произнес Турецкий и, широко улыбнувшись, вышел из кабинета.
Майлис знал, насколько важна его работа для поиска маньяка. Он уже несколько месяцев с тревогой следил за криминальными новостями, и известие о каждой новой жертве вызывало в нем целую гамму чувств – негодование и возмущение, что убийца действует нагло и безнаказанно, сочувствие и жалость к погибшим и их родственникам. Он догадывался, как тяжело приходится оперативникам, из определенных источников знал обо всех принятых ими мерах и о том, что пока результатов они не дали. И когда ему позвонили из ГУВД и попросили помочь в составлении психологического портрета предполагаемого убийцы, он согласился сразу, отложив все свои дела. На кону стояла жизнь не одной девушки, и нужно было как можно скорее найти неуловимого убийцу. Майлис придвинул к себе первый том дела и прочитал надпись крупными буквами: Алехина Ольга Александровна. Открыл ее и углубился в чтение. Он ничего не слышал: ни шагов в коридоре, ни приглушенных голосов – тяжелая дверь надежно защищала от обычных звуков жизнедеятельности многолюдного учреждения. Григорий был погружен в изучение материалов, делал выписки, заметки, составлял графики, по нескольку раз перечитывал некоторые страницы. Обычная рутинная работа, кропотливая и методичная, увлекла его, и он не чувствовал усталости. Когда в дверь постучали условленным стуком, он рассеянно произнес:
– Да-да, заходите.
И когда постучали во второй раз, вспомнил, что сам заперся изнутри. Майлис открыл дверь, чувствуя только теперь, как устала спина.
Зашел Турецкий, с ним Гоголев.
– Мы вам перекусить принесли. – Турецкий извлек из пакета и разложил перед Григорием несколько пластиковых тарелочек с разной закуской, Гоголев поставил на стол стакан горячего чая. – Закуска из ближайшего кафе, вполне съедобная, а чай местного производства.
– Приятно вкушать столь изысканную пищу из рук таких высоких чинов, к тому же сразу двух! – улыбнулся Майлис. – Для меня это честь.
– Не будем мешать, – обласканные высокие чины уважительно взглянули на разложенные записи Григория и вышли, плотно закрыв за собой дверь.
Майлис сидел до вечера, пока в дверь опять не постучали. Турецкий на сей раз зашел один и с надеждой взглянул на Григория:
– Ну что? Как продвигаются дела?
– Кое-что я мог бы вам сказать уже сейчас. Но потерпите, пожалуйста, до завтра. Я сейчас поеду домой, отдохну по дороге, а дома посижу уже над своими записями и сделаю окончательные выводы. Но папки мне еще понадобятся. Да, и хорошо, если бы мне удалось поработать в этом же кабинете. Зарезервируйте мне его на завтра, пожалуйста! Здесь отлично мыслится.
– С превеликим удовольствием! – Турецкий с надеждой смотрел на Майлиса и готов был выполнить любой его каприз. – Григорий Вадимович, машина ждет у подъезда. Гоголев распорядился. Водитель довезет вас до дома.
– А, боитесь, что я в переполненном транспорте отвлекусь от своей задачи и растеряю важные идеи!
Ну ладно, раз вы мне создаете такие тепличные условия, в машине тоже продолжу мыслительный процесс, – пообещал Майлис, собирая свои записи в старенький дипломат. Турецкий тотчас подумал, что если дело пойдет успешно, нужно будет подсказать Гоголеву, чтобы тот вытребовал у начальства для Майлиса награду – новый дипломат. Негоже такому достойному человеку ходить с несолидным чемоданом.
Дома Григория встретила жена и по его озабоченному и сосредоточенному виду поняла, что мысли его витают далеко и отвлекать его не следует. За двадцать лет супружеской жизни она хорошо изучила своего мужа и стала ему настоящей боевой подругой. Вера Георгиевна приняла его рассеянный поцелуй, подала легкий ужин и ушла в свою комнату, чтобы не отвлекать каким-нибудь случайным разговором. Хотя, признаться, очень хотелось рассказать мужу последние новости. Все-таки целый день не виделись. И чтобы не поддаться соблазну нарушить раз и навсегда заведенный порядок – не отрывать мужа в момент его раздумий, лучше удалиться в другую комнату и заняться своми делами. А их всегда было предостаточно. Как у всякой работающей женщины, у нее постоянно находились какие-то недоделанные домашние дела.
Григорий Вадимович просидел за письменным столом до глубокой ночи. Составляя психологический портрет, он пришел к выводу, что убийца не вписывается в общепринятые рамки определения сексуального маньяка, его пограничное поведение затрудняет установить с точностью, каков он есть на самом деле.
Но из прочитанных материалов, предоставленных Турецким, Майлис понял, под кого тот копает. И уже готов был с ним согласиться. Он свел в единую характеристику все те детали, которые извлек из каждого эпизода по убийствам девушек, но перечитывать не стал. Утром, на свежую голову, вся проделанная работа уляжется в целостную схему, и тогда уже можно будет сделать окончательные выводы. Майлис снял очки, по форме напоминающие пенсне, благодаря чему он был похож на классического профессора, потер уставшие глаза, потом запустил пальцы в густую и, в основном, еще черную бородку и стал ее машинально расчесывать. Была у него такая привычка, когда он в чем-то сомневался. Его прищуренные карие глаза рассеянно смотрели в пространство – он пытался представить себе образ человека, готового вновь и вновь совершать поступки, которые у нормального человека вызвали бы ужас и протест. Образ этого человека стал смутно вырисовываться, обретая очертания вполне конкретной фигуры, и Майлис понял, что пора ложиться спать. День был очень напряженным. И если ему уже начал мерещиться созданный им образ, надо немедленно все выбросить из головы и попытаться уснуть. У него был замечательный способ, действующий как снотворное. На тумбочке с его стороны двухспальной кровати всегда лежала тоненькая книга в картонном переплете 1912 года издания: «К чему должно стремиться литовское дворянство». Он уже несколько лет, с тех пор как обнаружил эту книгу в дедушкиной библиотеке, пытался выяснить, к чему же все-таки стремилось это дворянство почти век назад. Но засыпал на пятой странице. Жену тоже интересовал этот вопрос, но она ждала, когда ее начитанный муж откроет ей тайну. Несколько раз она сама пыталась решить эту крайне важную для нее задачу, поскольку все ее подруги досаждали расспросами, вертя в руках старенькую, по виду много раз перечитанную книжицу. Но она засыпала на третьей странице. Потеряв надежду одолеть семейную реликвию, она на ночь читала что-нибудь веселенькое и иногда смеялась во сне. Характер у нее был золотой. Григорий осторожно, чтобы не разбудить, прилег рядом с женой, услышал сонное хихиканье и растроганно поцеловал ее в висок. Вскоре он уже тихо посапывал, прижимая заветную книгу к груди.
...Утром Турецкий вскочил ни свет ни заря и быстренько засобирался. Первым делом он разбудил всю свою опергруппу и предупредил, что нынче все отправляются в управление вместе. Никаких длительных сборов. Красивая женщина хороша сама по себе, без всяких ухищрений, о чем умная женщина и так знает. Галя тут же обиделась и напомнила, что еще ни разу не задерживала опергруппу, поскольку на макияж тратит времени ничуть не больше, чем мужчины на бритье. Они немного попрепирались, и в оговоренное время собрались в холле у стойки администратора. Все пришли вовремя, секунда в секунду. Турецкий был приятно поражен.
– Можем, когда захотим! – окинул он орлиным взором команду, и они дружно направились к выходу, где их поджидала машина с водителем со странным именем Василиса. Во всяком случае, его так называли в родном управлении. Белокурый улыбчивый парень, ловко лавируя между машинами, всю дорогу умудрялся строить глазки Гале, и она уже не знала, куда деваться. Когда наконец он высадил своих пассажиров и все стали заходить в дверь, Галя не удержалась и за спинами оперов показала Василисе язык, что его почему-то несказанно обрадовало.
- Предыдущая
- 60/69
- Следующая
