Замок - Гурвич Владимир Моисеевич - Страница 42

Анастасия Владимировна оказалась в каминном зале. На одной из стен висело большое зеркало. Она увидела в нем себя и содрогнулась. На гладкой поверхности появилось изображение самой настоящей старухи с растрепленными волосами, со сморщенной кожей лица и каким-то бессмысленно выпученными, как у лягушки, глазами.

Ей стало так тяжело от увиденного, что она чуть не расплакалась. Скорей в свой номер, надо хоть как-то привести себя в порядок. Какое же это жуткое чудовище время, которое столь уродует человека. Вроде бы совсем недавно она была очень привлекательной девушкой, многие даже ее считали красавицей. А сейчас она видит уродливое создание, от которого все могут только шарахаться.

Анастасия Владимировна вернулась к себе и стала приводить себя хоть в какой-то порядок. Уложила волосы в прическу, смазала лицо очень дорогим кремом, который покупает ей Антон, затем стала внимательно себя разглядывать в небольшое зеркальце. Увы, как ни старайся, старость не спрячешь, но все же ее можно хоть как-то облагородить. Что она сейчас и сделала.

Анастасии Владимировны стало немного лучше; она уже не выглядит безнадежной старухой. Но теперь мысли ее переключились на другой объект. Эта женщина, Мария, должна уступить ей ее Феликса. Это последний у нее шанс, она слишком стара для надежды, что он выдастся еще раз. Эта мысль настолько вдохновила Анастасию Владимировну, что она ощутила прилив сил и даже почувствовала себя моложе.

Она снова вышла из номера, но теперь знала, куда и зачем направляется. И это придавала ей смысл жизни, который был давно утрачен.

Марию она обнаружила на террасе, она сидела за столом, подставив лицо солнцу. У нее был такой расслабленный вид, что Анастасия Владимировна тут же ощутила комок в горле. Чувства распирали ее с такой силой, что казалось, были готовы пробить грудную клетку и яростным раскаленном клубком вырваться наружу.

У нее возникло почти непреодолимое желание ударить Марию чем-нибудь тяжелым, например, стоящим на столе стаканом. Убить им вряд ли возможно, но раскроить череп — вполне.

Анастасия Владимировна стала красться к стакану, но, не дойдя до него какие-нибудь полметра, задела стул, который упал с грохотом. Мария поспешно повернула голову и посмотрела на нее, затем перевела взгляд на стакан.

— Вы что-то хотите, Анастасия Владимировна? — спросила Мария.

У Анастасии Владимировне учащенно заколотилось сердце. Только теперь до нее окончательно дошло, едва какой ужасный поступок она не совершила. Но понимала и другое, если бы его совершила, то сейчас была бы просто счастливой. Скорей всего, совсем недолго, но возможно ради этих мгновений только и стоит жить.

Она тяжело опустилась на стул.

— Я хотела с вами поговорить, — не очень внятно произнесла Анастасия Владимировна.

Мария недоверчиво снова посмотрела на нее.

— Говорите, Анастасия Владимировна.

— А где сейчас Феликс? — спросила Анастасия Владимировна.

— В своем номере. Он попросил меня уйти, чтобы не мешать работать. Он начал писать новую книгу.

— В мое время, когда он что-то писал, то тоже не любил, чтобы я была рядом. Мы жили в малюсенькой комнатушке, и мне иногда приходилось уходить на несколько часов. Но ради того, чтобы у него были условия для работы, я была готова не возвращаться целые сутки.

— Это вас характеризует с очень хорошей стороны. Вы были преданы ему.

— Да, очень, — подтвердила Анастасия Владимировна. — Я и сейчас так же предана. Ради Феликса готова на все.

— Как врач, я бы посоветовала думать больше о себе, — сказала Мария.

— Я хочу посвятить ему всю жизнь.

— В этом нет необходимости, у вас есть сын, заботьтесь о нем. Тем более у него не все в порядке с обменом веществ. Он должен больше уделять внимания своему здоровью. Нельзя так много есть…

— Это мой сын и мы не нуждаемся в ваших советах, — резко прервала Марию Анастасия Владимировна.

— Как раз в советах вы нуждаетесь, пусть не в моих, но в врачебных уж точно. Когда я вижу, без всякого сомнения, больного человека, я не могу не сказать ему об этом.

— Еще раз хочу вам сказать: заботьтесь о своем сыне. А я буду заботиться о своем.

— Как хотите, — пожала плечами Мария. Она отвернулась от первой жены Каманина и снова подставила лицо солнцу.

Это откровенное нежелание продолжать разговор вывело Анастасию Владимировну из состояния хрупкого равновесия. Невольно она снова посмотрела на стакан. Но не сделала к нему ни одного движения.

— Только я имею право быть с ним, — произнесла Анастасия Владимировна.

Мария медленно повернула к ней голову.

— На каком основании?

— Я люблю его всю жизнь! — гордо проговорила Анастасия Владимировна.

— Но Феликс вас давно не любит. А любовь должна быть взаимной, только тогда она дает право быть вместе.

— А вас он любит? — едко спросила Анастасия Владимировна.

— Любит, — подтвердила Мария.

— Вы в этом уверенны?

— Он мне это говорит, и я это сама чувствую. Чего еще надо? И давайте не обсуждать больше эту тему. Я уверенна, что сейчас у вас частный пульс, да и давление не мешает проверить. Хотите, принесу аппарат?

— Я вам ни за что не позволю меня лечить. У меня есть гораздо более квалифицированные врачи.

— Ничуть не сомневаюсь, — спокойно ответила Мария. — Но они далеко, а за здоровьем нужно следить здесь и сейчас. Вы излишне нервничаете. В вашем возрасте…

— А я все ждала, когда вы вспомните о моем возрасте, — немного даже взвизгнула Анастасия Владимировна. — Разумеется, ваш возраст, как вы считаете, дает вам преимущество.

— Можете думать, что хотите, не вижу смысла опровергать ваши наветы. Еще раз предлагаю, закончить наш разговор, он не идет никому на пользу.

Вместо этого Анастасия Владимировна вдруг придвинула к ней стул почти вплотную.

— Я вас очень прошу, отдайте его мне.

— Вы с ума сошли, он что вещь. Феликс всю жизнь сам выбирал, с кем ему быть. И он сделал свой выбор.

— Если вы уйдете от него, все может измениться. Зачем он вам?

— Я не понимаю, зачем вести столь бесплодный разговор. Вам следует вернуться в номер и отдохнуть. Вы очень вспотели, вам вредно находиться на солнце.

Мария встала, но Анастасия Владимировна схватила ее за руку.

— Вы молодая, у вас еще будет масса мужчин. — Анастасия Владимировна внезапно зарыдала.

Мария, собиравшая уходить, застыла на месте. Эта плачущая старая женщина вызывала у нее жалость; бесплодно любить одного человека всю жизнь способны немногие. Но с другой стороны она бессмысленно растратила столько времени, которое можно было бы использовать с большей пользы.

— Анастасия Владимировна, я расстанусь с Феликсом только в том случае, если он от меня уйдет. Других вариантов не существуют.

— У Антона есть деньги, много денег, он богат, он вам хорошо заплатит. Я скажу ему, он переведет вам сумму, которую вы скажите, уже сегодня.

Мария вырвала руку и почти бегом покинула террасу. Она слышала, как Анастасия Владимировна громко заплакала, но даже не обернулась в ее сторону.

Она постучалась в номер Антону. Не дождавшись разрешения войти, толкнула дверь.

Антон возлежал на кровати, то ли дремал, то ли пребывал в глубокой задумчивости. Он ошалело посмотрел на нее.

— Антон, у вашей матери на террасе истерика. Пойдите, успокойте ее. И уговорите, чтобы я измерила у нее пульс и давление. Она отказывается от моих услуг, как врача. Мало ли что.

Антон с огромной неохотой медленно встал с кровати. В номере было так узко, что его огромное тело с трудом помещалось в нем. Он неприязненно посмотрел на Марию, ничего не сказал и вышел в коридор.

Антон нашел мать плачущей на террасе. Он обнял ее за плечи, приподнял со стула и повел в номер. Она не сопротивлялась, лишь периодически горестно всхлипывала. Он же почти не обращал на нее внимания, просто держал за руку, чтобы она не упала. Думал же он о том, когда этот чертов Нежельский поговорит с отцом. Уж если его не уговорит старый друг принять это предложение, то кто это еще может сделать, даже уму непостижимо. Нет хуже людей с принципами, в своей жизни он встречал таких пару раз. И с ними он так не смог ни о чем договориться, хотя речь шла о важных и выгодных для них делах. И с тех пор он зарекся иметь дела с такими персонажами. И надо же было случиться, что именно его родитель из той же проклятой породы. Вот и мучайся теперь. Он не знает никого, кто бы ни ухватился за столь щедро оплачиваемую работу, на которую даже не надо ходить. Сиди себе дома и сочиняй по заказу статейки.